— А у тысяцкого Владислава Богояровича даже лопаты железные есть, — встрял в разговор Боромир.

Все удивились. Ладно еще надевать на деревянную лопату насадку из железа, но цельнометаллические?.. Да и было-то в моем войске таких лопат двенадцать штук, хотя и это большое подспорье. А вообще тут как-то мало используют хитрости военные. Знают о них, но не то, чтобы рассчитывают в планировании.

К примеру, если полностью перекрыть противникуодно направление для атак, так можно же сконцентрировать большее количество лучников на другом участке, или же выманить врага на заведомо худшие для него условия для боя. Как это сделать? И не сложно вовсе — чеснок разбросать, да ямок побольше сделать. Можно еще больше заморочиться и на отдельном участке налить много воды, чтобы получилась топкая грязь. Все, конница врага из хищника превращается в дичь.

Вот я, через два часа, на пиру, и развлекал так братьев, припоминая, как действовали те, или иные полководцы. Тут же даже не знают об опыте прошедших боев. Ни о битве при Каннах карфагенян с римлянами, ни Гавгамел, где Александр Македонский разбил Ахеменидов, не имеют понятий. Так что я, закрываясь якобы прочитанными греческими книгами, многое рассказал.

Часто привирал. Например, события, которые еще могут произойти, противостояние Чингисхана и харезмийца Джелал-ад-Дина, описывал, как случившееся.Тогда монголы использовали чучела, усаженные на коней, чтобы их войско казалось большим и пугало противника.Рассказывал я и о Столетней войне, в который раз оперируя тем, как решили англичане проблему своей военной слабости относительно многочисленных латных рыцарей Франции. Эта война у меня приобрела несколько иной период: англичан я заменил на франков, ну а французами у меня стали арабы, которые в восьмом веке рвались из Испании покорять остальную Европу.

— У меня есть сотня селян, которых тренирую стрельбе из можжевеловых луков. Так… Для самообороны, — признался Никифор.

Тысяцкий-брат чуть увел в смущении взгляд, из-за чего я подумал, что он, используя мои рассказы о Столетней войне, как бывшие крестьяне смогли сыграть определяющую роль в ряде сражениях и расстреливать рыцарей, решил поэкспериментировать.

— Отчего не привел? — спросил Иван Ростиславович.

— Так селяне же, — пожал плечами Никифор.

— Готовь их, да приводи в поход. Если такие однодревные луки смогут убить хоть сколько врага, то оно того стоит, — сказал Боромир. — Дешево, ну а что до селян… Так найдем тебе зелепашцев еще.

Две недели длился смотр войск. И это было очень полезным. Хотя бы посчитались, поняли примерно свои силы и возможности — это уже большое дело.

Тысяча триста пятнадцать воинов, это с моими пехотинцами. Да собери Иван Ростиславович еще и ополчения тысячи две, что вполне возможно, если агитировать крестьян с других земель, так можно хоть под Владимир отправляться воевать. С современными понятиями, что нужно обязательно выходить «в чисто поле», а не прятаться князю за стенами города, не факт, что Андрей Юрьевич устоял бы перед нами. А воевода — Рюрикович и вполне мог бы… Нет, такой сценарий не жизнеспособный.

Ну а после я отправился и, скинув «работу над ошибками» на сотников, углубился с неизменно задумчивым видом, в дела хозяйственные. Родила Рахиль… Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь… Сына, но такого крепыша с явно, даже с тем, что у малых детей у всех узкие глазки, раскосыми глазами. Но, блондина. Не мой сын, это определил разочарованный Арон, приняла такое, как данность и рыдающая Рахиль.

Но ребенок этот у меня не вызвал ни отвращения, ни неприязни. Я, вдруг, понял, что разочаровался. Подспудно, но я, оказывается, хотел себе сына. И я… Да, точно, непременно, обязательно, приму участие в жизни этого малыша, которого назвали Иваном, не без моей подачи. С отчеством вот загвоздка, ну да пусть станет важным человеком, чтобы к нему по имени-отчеству обращались.

Как же время летит быстро, если ты занят делом! Сельское хозяйство вымотало. Но это, как после секса, приятная усталость. Сам восемнадцать! Кому рассказать, так и не поверят. Была бы возможность похвалиться в будущем таким урожаем, так рассмешил бы людей. А здесь начни говорить о сам восемнадцать, так сочтут вруном. Так что, кому надо не сказал, а показал, например, Жировиту, а остальным нечего в уши лить сказочную правду. Жаль, конечно, что с яровыми так не выйдет, все же погода под озимые была идеальной, как и много влаги. Но на сам двенадцать я рассчитываю.

И вот уже в дорогу. Июнь подкрался незаметно и огромная масса воинственно настроенных мужиков выдвинулась в сторону Киева. Семь тысяч человек. Это такая силища! Выглядит наш поезд, как Великое переселение народов. Вот даже не хватает у меняфантазии представить, какая это масса людей и насколько растянется поезд, если армия, к примеру, в сорок тысяч воинов будет. А, ведь, и нынче такие армии хаживают!

Теперь для меня еще более отчётливо становится понятным, какое это стихийное бедствие, когда крестоносцы вновь прутся на Ближний Восток. Это для своих земель проблема, когда не получается в достаточной мере управлять массой вооруженных людей. А что касается чужой территории!.. Ну, как тут не пограбить?

Вот тех же византийцев сам папа римский велел пощипать. По крайней мере, не осудит за это. Чего это они так неплохо живут? Каменные здания, ипподромы и театры? Женщины такие чистые, даже и противно, что ни одной вши на ней, да и пахнет чистым телом… Это я так, со своей дилетантской точки зрения на нормы морали, мировоззрение, привычки средневекового европейца, рассуждаю. Может, я и не совсем прав, но это дело погрешности, а не сути.

Так что масса воинов страшна для любой земли, даже если они так же крестятся, как и местные жители, через чьи деревни и города проходит войско. Но это я говорю про массу воинов, а не армию. Армия, в моем понимании, — структура дисциплинированная, обеспеченная всем необходимым, чтобы не грабить, по крайней мере, своих соплеменников.

Добиться такого я мог бы в той части грозного воинства, что составляли мои воины. Здесь можно и меры какие-то предпринять, и хвосты командирам накрутить, чтобы следили за рядовыми воинами. Но, как заставить половцев не грабить?

Да, именно половцев из нашего войска! Я достаточно гибкий человек в вопросе выбора союзников. Если нужно добиться цели, то хоть с гномами дружи против эльфов, хоть с орками против троллей — все едино. Нет постоянных союзников, есть постоянные национальные интересы. Но… Мы идем бить половцев, вместе с половцами! И, ладно бы только это, в конце-концов, мы, русичи, идем бить русичей. Но союзные кипчаки воруют и грабят, ступая по русской земле, так, будто воюют с нами.

Были стычки, которые чуть не переросли в полноценное сражение, но воевода Иван Ростиславович, назначенный головой над этим разношерстным войском, договорился с Аепой, горячим сыном хана Ясеня. Орда Ясеня привела четыре тысячи воинов и присоединилась к нашему войску уже гораздо южнее Москвы, восточнее Брянска, на границе земель Черниговского княжества.

Заместителем князя-воеводы был Муромский князь Глеб Ростиславович, который взял, может быть, и всю свою дружину — четыре сотни вполне себе хорошо вооруженных воинов. Был воевода от Андрея Юрьевича, который привел пять сотен воинов конных и еще три сотни пешцев-копейщиков. Может, подсмотрел, что в Братстве таких готовят, вот и решил Ян Щепак, тот самый воевода, так же набрать охотников, да из крестьян крепких парней. А, может, Ян захотел массовости придать своему воинству, дабы статус чуть более весомый иметь и принимать участие в принятии решений?

Но все равно, основная сила была у Братства, пусть и количественно союзных кипчаков больше. Поэтому и главенство у Ивана Ростиславовича.

После всех пертурбаций я веду восемьсот тринадцать воинов. Жировит даже прислал три десятка, скорее, не для того, чтобы деятельно участвовать в походе, а, чтобы числиться в нем. Всяко уже имеет право сказать, что внес свой посильный вклад в общее дело. Хотя, если бы все бояре Ростова, Суздаля и Владимира решили дать по два десятка воинов в поход, так вышло бы немало, бояр во Владимирском княжестве явно больше двадцати.