— Мой друг, Андре Бретон… поэт и писатель.

— Не знаю, как во Франции, месье, а про демократию в США даже не заикайтесь, — насмешливо фыркнул Климов.

— А что там не так с демократией?

— Да все не так. Для начала, там только две партии, что могут быть избраны. Демократично? И если вы гражданин США и хотите создать свою партию, назовем ее для примера… «Груша», то создать вы можете, только вот избраться уже не получится, как обособленной политической силе. Система-то двухпартийная! Так что либо примыкай к демократам, либо к республиканцам, а тут и там уже свои руководители, своя повестка и вообще все поделено и занято и ты в самом низу и ни на что не в состоянии повлиять. Демократично? Как-то не очень да, ведь ограничивает политическую свободу о которой они так орут на каждом углу. Но что-то никто об этом ограничении свобод в самих США не говорит, все молчат в тряпочку. Второе. Демократия, если я ничего не путаю, это равенство граждан между собой? Так?

— Верно… равенство граждан между собой — это альфа и омега демократического общества.

— Так вот, месье, выборы там не прямые, а идут через некую прокладку называемых «выборщиками», что как-то хитро распределяют голоса граждан по партиям выдавая условные единицы. Я если честно эту кухню не знаю… Но дело даже не в них и их мутных схемах, а в том, что по этой системе голос жителя штата скажем условно Вирджиния стоит десять голосов из штата Алабама или Юта. Вот представьте Андре, что при выборе в ваш парламент, голос жителя Шампани стоил бы десять голосов скажем бретонцев или корсиканцев. Это признали бы демократичным?

— Нет… это привело бы к политическому взрыву…

— А в США вполне себе считается демократичным и никто не возмущается, никто им этого не пеняет, дескать нарушаете основы основ избирательных прав и демократических свобод. Все довольны. Демократия-с. Выборы есть? Есть! Так какого рожна еще надо?!

— То есть вы против демократии? — спросила девица, что назвала его Мишелем.

— Проблема в том, мадемуазель, что демократия заканчивается на уровне относительно небольшого поселения, где все друг друга знают, как облупленных и дело при выборах не доходит до денег, как на агитацию, так и для прямого подкупа избирателей. То есть все как в древней Греции, кандидат выходит на форум и начинает задвигать согражданам свою политическую платформу, обещая сделать то-то и то-то если его изберут. Его все знают, это не какой-то хрен с горы, коего они вообще в первый раз в своей жизни видят. Как только происходит расширение географии с выдвижением неизвестных лиц и в дело вступают деньги, управлять начинает не тот, кого в итоге выбрали, а тот, кто дал деньги на избирательную кампанию победителю. Ибо кто в ресторане платит, тот девушку и танцует…

— Фи, пошляк!

Несколько девушек активно замахали веерами. Елена только ехидно улыбнулась.

— То есть по факту, любая нынешняя демократия на государственном уровне — это скрытая олигархия, то бишь власть денег. Даже плохо не то, что это олигархия, а то, что она скрытая. Мы ведь даже не знаем, кто дает деньги политикам, и кто в итоге в своих руках держит поводок от ошейников на их шеях, а главное — какие у них цели и задачи. Мы можем, конечно, догадываться о личностях…

На этом все понятливо фыркнули. О главном банкире Франции — Ротшильде не слышал только глухой, но даже глухой и тот знает, ибо прочел.

— Но догадки, господа, как известно к делу не пришить. Вот и получается, что страной управляет не избранный президент, а некий… банкир. Понятно, что основная его цель — обогатиться еще больше за счет принятия нужных ему через свою марионетку законов и это полбеды. А если не только?

Помолчали. Климов же удивлялся реакции этих молодых людей. Вроде прописные истины озвучивает, а для многих судя по лицам — откровение.

— Тогда какая система управления должна быть по-вашему? — спросил все тот же бородатый Андре.

— Не знаю, — признался Климов. — На низовом уровне определенно демократия. Наверное, ее все же можно как-то вытянуть до городского с выбором квартального депутата в Горсовет. Но это люди должны друг друга хорошо знать, что в городе уже не всегда работает. В больших городах даже соседи по этажу друг друга уже не всегда знают. А вот выше… Губернаторов уже должен назначать глава государства и они должны перед ним держать ответ.

— Осталось понять, как выбрать главу государства, чтобы за ним не стоял с поводком в руке банкир, — закончила Елена.

— Именно. Наследственная форма правления тут тоже не подходит. Слишком уж ненадежно, раз на раз не приходится и правитель может оказаться как откровенно дураком, так и моральным слабаком…

Тут снова все улыбнулись, понимая в чей огород камень. Ну да, более слабого правителя чем Николай Второй это надо еще поискать, по крайней мере в истории России.

Дальше разговор потерял свою остроту, новичка прокачали на политику, взвесили и в целом признали за своего, так что стали обсуждать способы того, как привести к власти независимого от банкиров главу государства, но естественно ни до чего не договорились, слишком ж тема сложная, а они все ни разу не академики.

Климов в свою очередь более-менее разобрался с политическими взглядами друзей Елены. У большей части было что-то наивно-возвышенное и аморфное, в общем за все хорошее против всего плохого и только у нескольких человек что-то относительно структурированное. Тот же Андре Бретон похоже являлся социалистом и тогда становилась понятна его борода в столь молодом возрасте (сейчас не принято косплеить кавказских горцев и выглядеть а-ля абрек и конечно никто не косил под мужичье), а значит он подражал своему кумиру — Карлу Марксу.

Что это ему давало?

В данный момент — ничего. Собственно, даже и не задумывался над идеей как-то это использовать, но зарубочку на всякий случай сделал.

А вот на братца Елены у него некоторые планы появились. Во время разговора с компанией именинницы Михаил посматривал в сторону посла и тот выделывал с некоторыми из гостей некие ритуальные движения (условно говоря приседал перед вышестоящими и разводя руками говорил «ку»), на первый взгляд жесты незаметные, но если знать, что искать и обращать внимание на мелочи, то… то причастность Извольского к масонам подтверждалась.

Что с того?

С того, что Михаил Климов хотел через Извольского как-то повлиять на то, чтобы Четвертую особую бригаду оставили во Франции, а не погнали дальше. И тут мог пригодиться его сынок, как элемент давления.

Зачем?

Постараться подмять и ее, помимо первой и третьей, под себя. А там глядишь и со второй что-то получится сделать. Пока что он и с первой-то был в самом начале пути, но надеялся, что все удастся.

Или кто-то думал, что он заботился о солдатах, предпринимая шаги к улучшению их быта и сохранения жизней только лишь из своей природной доброты? Не только и не столько… и предстоящая революция с ее лозунгом: «Кто был никем, тот станет всем!» давала ему такую возможность.

Ну а не получится, то, что ж… значит не получится и придется разрабатывать план «Б».

44

Днем тринадцатого, перед благотворительным вечером, прогуливаясь по Парижу с Еленой, кою он пригласил, чтобы дать понять, как поются подаренные ей песни, услышали впереди какой-то многоголосый гул с отдельными визгливыми выкриками требовательного тона, смысл которых было невозможно разобрать на общем шумовом фоне.

— Что это? — удивился Михаил.

— Скорее всего очередное шествие рабочих, — сказала Елена. — Требуют повышения зарплаты и улучшений условий труда… Незадолго до вашего прибытия, в марте и начале апреля Париж просто захлестнуло подобными демонстрациями. Чуть ли не каждый день митинговали. Да и на фронте случалось. Оттуда информации поступало мало, но говорят даже были мятежи полков, а то и целых бригад. Поговаривали о случаях братания французов с немцами. Солдаты отказывались идти в атаки… Были казни… ввели заградительные отряды. Но потом сняли нескольких генералов… один из них даже вроде как приказал артиллерии стрелять по окопам собственной пехоты, что перестали повиноваться, сменили премьера и все затихло. Но вот похоже снова начинается. Идемте отсюда… могут случиться погромы и побить всех, кто им не понравится.