Откуда только она взялась, эта девчонка? Здесь, в Бурых Скалах, куда и охотники стараются не забредать? Сидит себе на камне, расплетает косу… Коса длинная, золотистая… Роскошная коса… такая не у всякой принцессы бывает. Айрвен, правда, принцесс до сих пор только вышитыми видел, на гобеленах. Может, заблудилась? Непохоже. Девчонка вовсе не казалась испуганной, светлое, до пят, платье было потрясающе чистым, словно только сейчас вынуто из бабушкиного сундука, и ни котомки у нее, ни посоха.

Айрвен осторожно выглянул из-за огромного, потрескавшегося валуна. Умный конь Ямбо, пасущийся внизу, молчал. Ямбо стар и, по правде говоря, не слишком быстр и силен, зато на него можно положиться. Чует старик, что ржать сейчас не надо.

— Мир тебе, прекрасная девица, — негромко сказал Айрвен, выходя на свет. — Не бойся, я не причиню тебе вреда.

Девчонка вздрогнула, обернулась — но, похоже, не сильно и напугалась. Подняла на него серые, как осенние озера, глаза.

— И вам мир, благородный рыцарь!

Айрвен немного смутился.

— С чего ты взяла, что я рыцарь? — спросил он, стараясь говорить снисходительно.

— Так меч ведь у вас, и одежа господская… А в распадке вон лошадь травку щиплет, ваша, видать. Только зря вы, господин, сюда приехали. Тут места нехорошие…

— Сам знаю! — хмыкнул Айрвен. — Просто отвратительные места! Драконы так и кишат! Ты-то сама тут с какой радости?

— Местные мы, — помолчав, поведала девчонка. — В горах живем… с бабушкой, да. Хворост собираем… коз держим… Тем и кормимся.

— Какой еще хворост? — скривил губы Айрвен. — Голый камень же кругом, две елки, три куста — вон тебе и весь лес.

— Ох, господин, — затараторила вдруг девчонка. — Тут все совсем не так, как вы думаете, тут ведь непросто, тут еще как посмотреть. Вон ежели прямо пойти, то камень будет, а ежели свернуть где следует будут вам и луга, и лес, да… Это ж такие места… к ним привычку иметь надо. А вы тут пропадете, вас драконы заедят, злющие они, у-уу… Лучше назад вертайтесь, пока еще солнце не зашло. И чего сюда приехали, молоденький такой?

— Ты-то зато больно старая, — Айрвен фыркнул, разглядывая свою собеседницу. На вид ей было никак не больше семнадцати, как, впрочем, и ему. Тоненькая, бледненькая (это в горах-то, где солнце прожаривает насквозь!). Про таких поют бродячие менестрели, сравнивая их то с березками, то с ивами. И таких вышивают на покрывале… Вот дома, в замке…

Он помрачнел. Про дом совершенно не хотелось думать. Сразу вспоминалось красное, потное отцовское лицо, торчащая во все стороны рыжая борода, и тяжелые, упавшие в дорожную пыль слова:

— Помни, раздолбай! Или ты вернешься сюда истинным рыцарем, или не вернешься вообще.

Три года это помнилось, каждый день. Каждый проведенный в Благородном Училище день. И на изнурительных тренировках с мечами да копьями, и на уроках этикета, и ночью, в спальне, когда в окно безжалостным глазом уставилась луна, а нахальные однокашники устраивают тебе всякие мелкие пакости, до коих они горазды… Что поделаешь, если ты самый младший, если Всевышний не одарил тебя тугими мускулами, если ты краснеешь как девчонка от грубых шуток… и потому тебя обзывают… нет, даже и вспоминать незачем, как обзывают. Обзывали то есть. Все уже позади. Выпускные экзамены почти закончились, остался только вот этот, последний. И он с полным правом вернется в родной замок Брансла-Меррег… или не вернется… вообще никуда.

— Ох, сударь, — чуть ли не со слезами убеждала его девчонка, нечего вам тут делать! Мыто ладно, мы люди привычные, нас они не трогают, а вас-то, вас… ужасть как жалко!

— Я для того сюда и приехал, чтобы поразить мерзкого дракона! выставив вперед ногу, заявил Айрвен. — И поразю! То есть поражу! Ведь подлое чудовище не далее как в канун Дня Преклонения исхитило благородную Катарену, принцессу Аргамбскую! И я буду не я, коли не освобожу высочайшую особу из драконьих лап!

Девчонка аж в лице переменилась. И до того была бледная, а сейчас прямо как полотно стала.

— Ой, что вы, господин рыцарь! Ну где уж вам-то с драконом справиться? Вы хоть раз-то настоящего дракона видели? Огромные же они, локтей двадцати будут, а то и всех тридцати, и клыки что твои сабли, и огнем так и пышут! И чешуя ихняя покрепче всяких лат, ни мечом ее не пробить, ни копьем. Это ж только в сказках им голову срубают, а по жизни-то совсем оно и наоборот!

— Нечего меня учить! — возмутился Айрвен. Если девчонка от волнения побледнела, то у него напротив, кровь прилила к щекам. — Мы проходили теорию драконоубиения! Нам седовласые профессора читали курс, заслуженные рыцари, истребившие не один десяток чудовищ!

— Так они врали, небось, эти седовласые! — прыснула в кулак девчонка.

— Что! Оскорблять благородные седины?! И кто?! Грязная селянка?!

— Я не грязная… — обиженно протянула девица.

— Да я тебя! Да я тебя сейчас вот этим поясом выдеру! Вас, простолюдинов, только так учить!

Айрвен без разбегу прыгнул вперед, намереваясь ухватить дерзкую, но судьба сегодня не была к нему благосклонна. Под ногу попался маленький камушек, совсем маленький, не больше кулака — и, однако же, земля стремительно повернулась, поменялась местами с низким хмурым небом, на миг все померкло во тьме и боли.

А когда он поднялся на ноги, шмыгая разбитым носом — девчонки и след простыл. Только облака — и потрескавшиеся валуны кругом.

Ночью не случилось ничего особенного, драконы, вопреки словам наглой девчонки, его не загрызли. Только было очень холодно, к тому же под утро пошел мелкий противный дождик. Айрвен не решился спать на голых камнях, а чахлые кустики — это тебе не еловый лапник, мягкое ложе из них не устроишь. Вот и пришлось сидеть у гаснущего костерка, дремать, закутавшись в плащ, то и дело вскидываясь — не ползет ли какой-нибудь враг.

Утро выкатилось какое-то несвежее, помятое — вполне подстать настроению. Айрвен привычно помянул Всевышнего, всухомятку позавтракал хлебом с солониной (осталось уже совсем мало) и двинулся вверх, искать драконью пещеру.

Островерхий шлем то и дело норовил сползти ему на глаза, чересчур длинный меч волочился сзади по земле, а кольчужная рубаха сковывала движения. Доспех не для блуждания в скалах. Но, видимо, поможет от драконьих зубов и когтей.

Отец, наверное, даже обрадуется. Скажет, зато кончина благородная, рыцарская… а то рос обалдуй, только род позорил. «И обнажил юный рыцарь Айрвен свой острый меч, и вышел противу чудовищного дракона, и поразил его дракон…» Так, наверное, споют менестрели. Хотя откуда им узнать? Был такой ученик Айрвен, отправили его в Бурые Скалы, и не стало его. Впрочем, дракон что-то да ведь оставит. Не будет же он жрать кольчугу? Но может огнем своим расплавить. Когда случайный путник найдет стальной слиток, догадается ли он, чем это было?

В то, что дракона удастся все же поразить, Айрвен не особо верил. С его-то хилыми мышцами, неловкими движениями, плохим зрением о подвигах не мечтают. Ну ладно бы сойтись в поединке с таким же задохликом и случайно победить… Но огромное злое чудовище… Нет, он прекрасно понимал — наставник Реджин послал его на верную смерть. И ведь улыбался, жестокий старик, когда дрожащими руками Айрвен распечатал пергамент с экзаменационным заданием. И ведь как совпало нашлась подходящая принцесса, толькотолько унесенная драконом. И королевство Аргамба близко — три дня езды, и ты при дворе… Другие-то ухмылялись — им, везунчикам, кому досталось сарацин бить, под начальством графа Хоргерма, кому отправляться на весенний турнир, что ежегодно устраивает герцог Ульдарский, кому на великанов охотиться в Гельмском лесу…

Вспомнился аргамбский двор… Хотя одно название — двор… Не то что в заморских странах, о которых поют менестрели. Навозом всюду тянет, полы соломой устелены, крысы под ногами шмыгают. Король Хиррабус — сутулый, сморщенный, не просыхающий от горя и пива. Сказал, лично посвятит в рыцари, если Айрвен вернет ему дочь. И триста золотых огримов вдобавок. Полкоролевства и руку принцессы Катарены, правда, не предложил.