Тут такое началось… Эльвис кусался и отбивался. Никогда он не думал, что они вправду бросят Сиппан, он только сейчас это понял и не хотел с этим мириться. Он отбивался как мог, но папа скрутил его. И его втащили в машину. Напоследок он снова пытался вырваться. Всё было напрасно. Машина дёрнулась и покатила. Они уехали.

Родители обещали в первое же воскресенье съездить на дачу и забрать Сиппан. Но не поехали. Потом они обещали съездить в следующее воскресенье, потом опять в следующее… Каждый раз находились причины. То погода скверная, то кому-нибудь нездоровится.

Под конец Эльвис решил съездить на дачу сам. Он пробовал голосовать, но добраться до дачи не удалось. Наверно, те люди не поняли его и потому завезли в другое место. Потом они доставили его домой, хорошие такие попались дяденьки, только вот дачу не знали, как отыскать.

Он и дедушку о том же просил. Дедушка несколько раз ездил туда и всюду искал Сиппан, но не нашёл. Наверное, она спряталась. Она всегда остерегалась чужих, а дедушку она совсем не знала. А не то он бы, конечно, её привёз.

Папа с мамой говорили, что Сиппан не будет терпеть нужды, кошки хорошо умеют охотиться, а в лесу много мышей. Сиппан не пропадёт, говорили они. Но Эльвис спрашивал об этом у людей. Домашней кошке трудно придётся, отвечали ему, она ведь не привыкла жить на воле, редко какая кошка переживёт первую зиму. Просто чудо, что Сиппан выжила. Она уже две зимы продержалась.

Прошлым летом он много раз видал её. Она часто появляется около дачи. Но никогда не подходит к порогу. И стоит ей заприметить кого-нибудь, как она сразу же — молнией — метнётся прочь. Только от Эльвиса она не бежит. Они застывают на месте и глядят друг на друга, вот как сейчас. Долго-долго. Но близко друг к другу не подойдут и ничего не скажут.

Сиппан, которая, бывало, и мяукала и урчала, стала немой кошкой. Другое дело — Эльвис, он всегда был тихий, поэтому неудивительно, что он молчит.

Но слов и не нужно. Сиппан и Эльвис знают: вопреки всему, что случилось, они друзья. Хотя трудно сказать, откуда они это знают.

В первый раз, когда Эльвис встретил Сиппан, после того как её бросили, ему было нестерпимо стыдно. Ему казалось, что она смотрит на него с укором и словно бы говорит: «Как ты мог так поступить?» Но после он понял, что ему только так казалось. В глазах Сиппан не было ни упрёка, ни вопроса. Просто взгляд у неё стал какой-то жёсткий. Сиппан понимает, что он не виноват, что он ничего не мог сделать. Потому что он ничего не решает. Всё решают мама и папа.

Может, Сиппан даже понимает, как он тогда горевал. И что он до сих пор горюет о ней. Теперь он уже спокойно смотрит ей в глаза. Внутри ещё очень больно, но уже не так стыдно.

— Какая-то тут бегает старая кошка, — говорит мама.

— Да, откуда взялась эта старая кошка? — откликается папа.

Неужели они не узнают Сиппан?

Но у Эльвиса на этот счёт своё мнение. Как-то раз к ним на дачу зашёл лесник. Он спросил, не видели ли они здесь одичавшей кошки? Белой кошки с бурым хвостом?

Мама с папой так странно переглянулись. У них был почти испуганный вид. И они не знали, что ответить. Но Эльвис понял, что означает вопрос лесника. Тот застрелит Сиппан, если узнает, что у неё нет хозяев. Эльвис сказал: нет здесь никакой кошки. И мама с папой смолчали. Когда лесник спросил их: «А вы тоже не видели кошки?», они только головой покачали. Вот почему Эльвис думает, что они притворяются, будто не узнают Сиппан. Просто им неприятно о ней вспоминать. Они хотят забыть то, что сделали с ней.

Иногда мама выставляет «для той старой кошки» миску молока. Но Эльвис выливает молоко в траву. Какой прок от этой капли молока? Да ещё летом! При том, что зимой кошка брошена на произвол судьбы. Зимой, когда она может погибнуть!

Кстати, Сиппан и не трогает молока. Она умная кошка. Эльвис гордится ею.

Сначала он думал тайком увезти её в город. Но после он понял, что там ей будет ещё хуже: в городе большое движение, много людей и машин. И где бы он стал её держать? Дома ведь нельзя.

Нет. Он ничего не может сделать для Сиппан. Он это понимает. Он бессилен. Нет никакой надежды её вернуть.

Тут мама опять окликнула Эльвиса из-за рощи. Сиппан сразу исчезла, словно её сдуло ветром.

А Эльвис побрёл домой. Папа уже сигналит автомобильным гудком.

Кончилось воскресенье.

Утром мама первым делом включает приёмник. И потом уже приёмник работает весь день, и в доме ни на минуту не стихает шум. То болтовня, то музыка.

Затем начинает подавать признаки жизни телевизор. Он стоит в столовой, а приёмник — на кухне. Посередине, в прихожей, находится телефон. Здесь мама обычно стоит и разговаривает с подругами, слева кричит радио, справа надрывается телевизор. Мама любит, чтобы со всех сторон неслись разные звуки. А вот Эльвис — нет. Он любит, когда тихо.

У мамы очень много подруг. Телефонные подруги, соседские подруги и подоконные подруги. Подоконные — это те, что болтают с мамой, стоя под окном. У большинства из них есть собаки, поэтому Эльвис иногда называет их ещё собачьими подругами.

У разных подруг — разные места для разговоров.

Соседские подруги пьют кофе на кухне. Говорят они обычно о других соседях и ещё о том, где выгоднее делать покупки.

Собачьи подруги — самые безобидные из всех — обычно стоят под окном со своими собаками. Говорят они только о собаках и ещё иногда о погоде.

Хуже всех телефонные подруги. Эти всё на свете знают; знают и то, как надо воспитывать Эльвиса.

У мамы так много огорчений. Должна же она кому-то «изливать душу».

Эльвис понимает. Это ведь из-за него у мамы столько огорчений.

Совсем не такого сына она ждала.

В столовой над радиолой висит портрет человека с густыми волнистыми чёрными волосами. Человек этот поёт. У мамы много пластинок с его песнями, и она часто их ставит. Слов в его песнях не разберёшь, потому что он поёт по-английски, зато он берёт очень высокие ноты. Иногда мама под эти песни танцует. Это когда ей весело и она вспоминает, как жила раньше, до замужества. Тогда этот певец был её кумиром. Это значит, что она им восхищалась.

Маминого кумира звали Эльвис. Вот почему сыну дали такое имя: чтобы он вырос похожим на настоящего Эльвиса, того самого, что на портрете. Только ничего из этого не вышло. Волосы у него русые, да ещё торчат во все стороны. Говорит он с хрипотцой, а петь и вовсе никогда не поёт. Вот почему мама так огорчается.

И ещё, наверно, потому, что он не девочка. Девочек гораздо интереснее наряжать, и шить можно для них всякие наряды, а кому охота обшивать мальчишку? К тому же мама сказала, что больше не хочет детей. Значит, у неё уже не будет девочки, и всё из-за того, что она родила Эльвиса. А ведь девочки послушней мальчиковой их легче воспитывать. Это все телефонные подруги говорят.

У многих людей светлые телефоны. А вот у них чёрный. Наверно, телефон оттого почернел, что мама поверяет ему уйму разных огорчений. Это самый настоящий горе-телефон.

Что правда, то правда. Эльвис — непослушный мальчик. Невыносимый и вообще никудышный. Для него самого это тоже большое горе, что он такой, хотя никому и в голову это не приходит.

Никто не понимает, почему он непослушный. А он только потому такой, что ему велят не то, что надо. Даже мама, бывает, велит не то, что бы там ни говорили телефонные подруги.

Вот, к примеру, как-то раз бабушка дала Эльвису денег на шоколадку. А он вместо этого купил затычки для ушей. Мама разозлилась не на шутку. Такой наглости они в жизни своей не видали, сказали телефонные подруги. Все решили, что Эльвис сделал это из озорства.

А ведь ему просто очень нужны были затычки. Дома всегда такой шум. Ни о чём даже спокойно не поразмыслишь. Дома это просто невозможно. Слово вставить — и то нелегко. Но это пускай. Да только не может же человек не думать.

Не будь ему так нужны затычки, он купил бы себе семян. Разве это не ясно? И затычки ему не оставили. Мама сразу же отобрала их у него.