— всего лишь масштабное заклинание сокрытия, наложенное на мир древними колдунами.

— И это правда? — взволнованно поинтересовалась я.

— Вряд ли, — хмыкнул Десмонд. — Полог никогда толком не исследовался, но автор книги утверждал, что разделение миров произошло примерно семьсот лет назад. Вот только во всем этом есть небольшая проблема. Я родился более тысячи лет назад, и Полог тогда уже существовал.

— Может быть, автор просто ошибся со сроками? — сделала я осторожное предположение, пропустив мимо ушей информацию о возрасте Десмонда.

— Не исключено, — довольно легко согласился тот. — Это вполне могло произойти не семьсот, а семь тысяч или семьдесят тысяч лет назад. Полог — это такая вещь, которую так просто не увидишь и не потрогаешь. Не изучишь. Его можно только разрушить. Но стоит помнить: если Полог создан искусственно, то для этого была какая-то причина. И я более чем уверен, что причина эта была довольно веской. Разрушить легко, а вот кто потом будет возводить его заново? И будет ли у нас такая возможность? Почему-то мне не хочется узнавать, как скоро я умру после падения Полога.

— Неужели просто убийствами можно поколебать нечто столь… масштабное? Мне казалось, что подобная… система должна иметь что-то вроде самостоятельной регулировки, — сказала я задумчиво, пытаясь осознать все сказанное.

— Ты права, — кивнул Десмонд, — называя Полог системой. Весь наш мир в целом можно назвать громадным организмом, который пытается самостоятельно выжить. Но не все так просто. Ты ведь не думаешь, что, родившись, например, ведьма сразу начинает вырабатывать необходимое Пологу количество энергии? Нет, для этого она должна вырасти. Представь для начала, что система идеальна и стабильна. А теперь вообрази на мгновение: в один момент погибает сотня колдунов. Что происходит в этот момент с Пологом?

— Эм… он немного дестабилизируется от всплеснувшегося в него из-за смертей хаоса? — предположила я, вспоминая рассказ Рейна.

— И это тоже, но это еще не все. До момента смерти все было стабильно. Сотня умирает, Полог лишается некоего количества вливаемой в него ранее энергии. Чтобы возместить это, он черпает из себя еще немного, и по всему миру рождается сотня новых колдунов. Но они младенцы, они не могут сразу дать Пологу необходимое количество энергии. Пологу приходится ждать. А если умрет не сотня, а двести, триста? И так постоянно? И «породить» больше он не может, иначе потом, когда они вырастут, то начнут производить энергии больше, чем нужно. Снова дестабилизация.

— О, — протянула я.

— Вот тебе и «о», — беззлобно передразнил меня Десмонд. — И не забывай про расплодившихся без меры тварей ночи. А ведь они поставляют Изнанке больше отрицательной энергии, чем ей надо. Что это дает? Изнанку, грубо говоря, раздувает. И кто знает, сколько еще она выдержит.

 — To есть в идеале должно быть определенное количество людей, ведьм, колдунов и детей ночи?

— Конечно, — кивнул Десмонд. — От равновесия никуда не деться. Хотя есть теория, что мир постепенно расширяется, поэтому стандартное количество способных воспроизводить различную энергию существ понемногу увеличивается.

— А люди? — встрепенулась я. — Они тоже следят за своей численностью? — нахмурилась, вспоминая различные новости. — Кажется, в последнее время население… эм… лицевой части сильно возросло.

— Следят, но им не критично. Они больше смотрят на то, сколько планета может прокормить, чем на важность какой-то энергии, о которой они ничего не знают. Хотя кое-кто прекрасно осведомлен о том, что мир не так прост, как кажется на первый взгляд. Обычные люди практически неспособны воспроизводить энергию. Поэтому лицевой стороне мира требуется столь много живых «единиц». Честно говоря, с падением Совета все не станет в одночасье хорошо. Для наведения порядка придется потратить не одну сотню лет, медленно выправляя все разрушенное. Все- таки одномоментное убийство большого количества тварей ночи приведет к сильному всплеску хаоса. Этого нельзя допускать. Какая именно теория верна, я не знаю. Вот свергнем их, тогда и выясним, что именно они задумали. Вполне возможно, что я во всем ошибаюсь и у Совета есть какие-то свои планы и мысли.

В машине повисла гнетущая тишина. Я обдумывала слова Десмонда, хотя и понимала, что моих знаний об этом мире, который всегда находился где-то рядом, слишком мало, чтобы строить догадки и теории. Впрочем, это не мешало мне размышлять обо всем услышанном.

Не скажу, что я вот так просто и легко принимала новую для себя действительность, но деваться все равно было некуда, так что приходилось. К тому же пусть меня и пугали дети ночи, но новый мир все-таки будоражил воображение.

— Осторожно! — вскрикнула я, удивившись этому едва ли не больше, чем все остальные.

Машина моментально встала, отчего я едва не уткнулась носом в спинку сиденья. Рейн вовремя успел перехватить.

— Что такое? — спросил он, принявшись оглядываться по сторонам.

— Опасность, — пробормотала, неуверенно глядя вперед. — Мне кажется… To есть я чувствую, что там что-то есть. Или… нет? Не знаю!

— Тихо, тихо, — Рейн положил руку мне на макушку и притянул к себе, пряча от всего мира. — Отец?

— Пойду посмотрю, что там у нас, — едва ли не пропел Десмонд, открывая дверцу.

— Нет! — снова вскрикнула я.

Перед глазами все рушилось. Дом, стоящий рядом, ломался и падал прямо на машину. Я будто видела свои расширенные в страхе глаза, в которых отпечатался ужас из-за осознания того, что должно было произойти. А потом кровь, алая в свете серебряной луны. И твари, выползающие из темных углов. Их визгливый смех, слюна, капающая на холодный камень.

— Нет? — Десмонд повернулся ко мне, вопросительно вскинув брови.

— Если вы пойдете, — начала я сипло, сглатывая вязкую слюну. В ней мне чудился запах крови, — я умру, — закончила уже шепотом.

— Оу, — выдал Десмонд и медленно убрал руку с двери. — Нет- значит, нет. Никто и не спорит.

Перед глазами тут же замелькали иные кадры. Черная коса, взмах, покатившаяся по камням голова с открытой пастью, в которой виднелись длинные клыки. Снова кровь, на этот раз чужая. Черные глаза Рейна, его сжатые в полоску губы, смазанные движения. Вспыхнувший черным пламенем камень на пальце.

— To есть так никто не умрет? — спросила я непонятно у кого, напрягаясь. Отпускать Рейна не хотелось, но, видимо, это был единственный вариант.

Подняв взгляд на Рейна, я моргнула и прикусила губу. Он посмотрел на меня в ответ.

— Я? Хорошо, — он кивнул, выпустил меня из своих объятий и тут же выбрался из машины.

Я хотела сказать что-то еще, но волнение сдавило горло, словно когти кровожадного зверя. Сев ближе к окну, вцепилась в дверцу, готовая в любой момент выскочить и помочь. Хотя что я могу?

Рейн взмахнул рукой, будто что-то стряхивая с пальцев. Воздух пошел рябью. В его руке сверкнула черным длинная зловещая коса. Она выглядела живой. Казалось, коса вибрирует от жажды.

— Красавица, — тихо произнес Десмонд, наблюдая за сыном и его оружием. — Считается, что этот артефакт когда-то принадлежал самой смерти.

— Считается? — спросила я тихо, не отрывая взгляда от Рейна, дошедшего до переулка, от которого несло опасностью.

— На самом деле пять тысяч лет ее сотворил один черный колдун, заковав в нее собственную душу.

— В самом деле? — удивилась я и вздрогнула.

По камням покатилась отрубленная голова. Та самая, с клыками.

— Кто знает, — задумчиво ответил Десмонд, явно размышляя о чем-то ином. — Ее имя Хиликаада. Как я уже сказал, в далекие времена это оружие считали косой смерти, а колдуна, который им владел, — жнецом. Старые сказки, — мужчинах мыкнул.

Я заторможенно кивнула, не отрывая взгляда от выпрыгнувшего из переулка Рейна. Приземлившись, он согнул ноги и подался вперед, замысловато вскидывая косу. На него что-то бросилось. Взмах. Мне показалось, я расслышала тихое довольное гудение. Короткий визг моментально оборвался, а Рейн вихрем влетел обратно, оставляя после себя обезглавленное тело. Оно еще пару секунд постояло, а потом завалилось вперед.