Проходя мимо салуна «Желтое чрево», она поразилась. Передняя стена все еще лежала посередине улицы, хотя мужчины с молотками и пилами разбирали ее на части, а внутри пианино и стойка представляли собой покрытые копотью карикатуры на свой прежний облик. Огонь опалил стойку, а картина обнаженной женщины, так ненавидимая пресвитерианами, лишилась большей части, так что теперь была видна только голова леди. Судьба благоволила к пресвитерианам.

Эмма перешла на другую сторону и пошла бы к библиотеке, если бы из салуна «Звездная пыль» не вышла Келли Виско в коротком розовом атласном платье, черных ажурных чулках я боа из голубых перьев.

— Привет, мисс Эмма, — сказала она. Посмотрев вокруг и убедившись, что никто не видит, она достала роман, который брала позавчера. — Не могли бы вы дать мне еще такую же книгу? — спросила она шепотом.

Эмма улыбнулась.

— Не понимаю, почему вы считаете, что это надо скрывать, Келли. Нет ничего плохого в том, что вы любите читать.

Келли пожала узкими плечами. Под правым глазом она прилепила мушку, желтые волосы крупными локонами обрамляли лицо.

— Другие девушки могли бы подумать, что у меня много свободного времени или еще что-нибудь, — ответила она, покачав головой.

— Ну, ладно, — ответила Эмма таким же заговорщическим шепотом, — выходите, когда увидите меня по дороге домой на ленч. Я захвачу для вас книгу.

Келли широко улыбнулась. Невозможно было определить ее возраст из-за краски на лице, но Эмма дала бы ей около сорока.

— Спасибо, мисс Эмма.

Эмма поспешно отперла библиотеку и вошла внутрь. Она не пробыла там и пяти минут, когда появился Фултон, одетый для банка и играя цепочкой от часов. Когда Фултон так делал, это всегда было плохим знаком.

— Я слышал, Хлоя приютила у себя в доме мужчину, — чопорно произнес он. — Ну, Эмма, ты знаешь, я не возражаю против Большого Джона Ленагана, который останавливается в доме время от времени, но всему есть мера…

— Это не твой дом, Фултон, — спокойно вставила Эмма.

Фултон был так поражен этим высказыванием, что покраснел до ушей.

— Мне не все равно при мысли, что моя невеста спит под одной крышей с тем, кто опускается до выпивки в «Желтом чреве».

Эмма пошла к двери и стала собирать возвращенные книги. Скрывая улыбку, она мягко напомнила:

— Я не твоя невеста, Фултон.

— Кто он? Как его зовут?

Какое-то внутреннее чувство заставило Эмму скрыть имя Стивена.

— Просто бродяга, — сказала она, неся книги к своему столу и начиная их разбирать. — Он скоро уедет.

— Надеюсь.

Эмма переменила тему.

— Дейзи хотела узнать, планируешь ли ты сегодня ужинать у нас?

— Ты же знаешь, обычно я не выхожу по вторникам.

Эмма вздохнула, глядя в пустоту. Он выходил в понедельник, но ей не хотелось напоминать ему об этом.

— Да, — сказала она, вспоминая мужчину, которого вчера мыла и которому читала. Интересно, если он проснулся, пьет ли кофе, оставленный Эммой, хотя тот уже остыл, или ругается, чтобы ему вернули его сорок пятый.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Фултон. Эмма продолжала разбирать книги.

— Ничему, — ответила она, — просто так.

Джоэллен Ленаган принадлежала к тем немногим, которых Эмма не любила. Это была шестнадцатилетняя девушка с внешностью и манерами зрелой женщины, которая каждую особу женского пола рассматривала как угрозу, подлежащую немедленному уничтожению. Она была красива ангельской красотой, со светлыми волосами и васильковыми глазами, хотя и поговаривали, что ее отец, Большой Джон, отчаянно хочет выдать ее замуж, пока она не опозорила его.

Входя в библиотеку с царственными манерами королевы Виктории, посещающей чумной барак, она одарила Эмму презрительным взглядом и спросила:

— Есть здесь какие-нибудь книги, которых нет у меня дома?

Эмма пыталась найти в себе остатки христианского милосердия, продолжая вытирать пыль с полок.

— Я не знаю, какие книги есть у вас дома, поэтому мне трудно ответить на ваш вопрос.

Джоэллен углядела новый роман Томаса Гарди на стойке, и ее притянуло к книге, как магнитом.

— Я хочу эту, — заявила она, беря томик двумя руками и прижимая к пышной груди.

— Простите, — сказала Эмма, — но эта книга занята.

Она выбрала ее для Келли, но, сказав это, она напросилась бы на неприятности, так как Джоэллен несомненно считала себя выше Келли.

Девушка выпятила нижнюю губу.

— Ты просто вредничаешь, Эмма Чалмерс, — обвинила она хныкающим голосом, который довел Эмму до крайней степени раздражения. — Ты не любишь меня, потому что я из достойной семьи, а ты, ты сирота, воспитанная в отвратительных условиях.

Эмма привыкла, что к ней относятся с подозрением из-за занятий Хлои, поэтому она прикусила язык. Кроме того, ей нравился Большой Джон.

— Ты можешь взять эту книгу, когда подойдет твоя очередь, — предложила она подчеркнуто вежливо.

Джоэллен неохотно положила книгу на стойку. Она привыкла делать все по-своему, и в ее широко раскрытых глазах было раздражение.

— У тебя, наверное, и нет ничего хорошего почитать в этом дурацком месте. Всем известно, что Хлоя затеяла все это, только чтобы занять тебя, потому что школьный совет не захотел взять тебя учительницей. Это вообще не настоящая библиотека.

С выпрямленной спиной, громко шурша сатиновыми юбками, Эмма зашла за стойку. Напоминание Джоэллен о том, что ее сочли неподходящей для того, чтобы обучать городских ребятишек, из-за связи с Хлоей, уязвило ее, но ничто не могло заставить ее признать это.

— Так как это не «настоящая библиотека», я не понимаю, почему ты так долго здесь находишься.

Джоэллен глупо ухмыльнулась, и Эмме захотелось дать ей пощечину.

— О тебе ходят слухи, мисс Эмма. Люди говорят, что у тебя в доме мужчина.

Эмма могла бы рассказать Джоэллен некоторые вещи о мужчинах, посещающих дом Хлои, например, про Большого Джона, но она не могла заставить себя пасть так низко. Тем не менее, в ее голубых глазах пылал огонь, когда она ответила:

— А что, если и так, Джоэллен? Твое какое дело?

— Это неприлично, — сладко пропела Джоэллен.

— Так же, как и то, что делала ты с Билли Бейкером на празднике урожая, — грубо сказала Эмма. — Большой Джон упал бы в обморок, если бы знал.

Краска сбежала с кукольных щек Джоэллен.

— Ты видела меня с Билли?

— Я видела достаточно.

Лицо Джоэллен из воскового стало пунцовым. Не говоря ни слова, она повернулась и выбежала из библиотеки, оставив дверь открытой.

Напевая про себя, Эмма закрыла дверь. Если говорить правду, она видела только, как Джоэллен и Билли держались за руки во время танца, об остальном она догадывалась.

В полдень она взяла роман Гарди и отправилась домой. Как они и договаривались, Келли встретила ее, забрала книгу, а потом, принимая все меры предосторожности, чтобы ее никто не заметил, прокралась по черной лестнице обратно на второй этаж «Звездной пыли».

Эмма зашла в универсальный магазин, где купила брюки и рубашку, которые могли бы подойти мистеру Фэрфаксу. Ее покупки как раз заворачивались, когда в магазин вошел Фултон. Очевидно, он увидел ее из окна банка.

— Ты мог бы помочь мне найти то, что надевают мужчины под брюки? — прошептала Эмма, близко наклоняясь к Фултону, чтобы ее не услышала хозяйка магазина. Она стеснялась спросить миссис Бедвел, которая была городской сплетницей и, без сомнения, повторила бы этот вопрос в каждой гостиной Витнивилла в доказательство того, что яблоко падает недалеко от яблони.

У Фултона был такой вид, словно Эмма плеснула на него ледяной водой.

— Эмма! — прошипел он с укоризной.

Эмма вздохнула. Она не могла понять, почему, чтобы узнать такую простую вещь, надо столько беспокойства.

— Ладно, я спрошу Хлою.

— Эта одежда для этого… этого бродяги?

Высокая худая женщина со строгим пучком на затылке, миссис Бедвел быстро подняла глаза от веревки, которой она перевязывала пакет Эммы. Она не сделала никакого замечания, но ее большие уши, казалось, шевелились.