— Что, допрыгался, Чеботарёв? — немного злорадно протянула Аделаида Закировна, буквально волоча меня по коридору. — А я говорила, отольются кошке мышкины слёзки! Говорила, Чеботарёв, будь человеком или закончишь на зоне! И была права! Что же ты такое натворил, что за тобой из КГБ приехали?

— О Господи, — я не сумел сдержать облегчённого вздоха. — А я-то думал, голову ломал. Уже накрутить себя успел. А что натворил, сказать не могу, подписку давал.

— Ты серьёзно? — замерла, открыв рот, завуч. — Ты… да ты… Ну, Чеботарёв! Пошли быстрее!

В кабинете директора нас уже ждали. Правда, не тот, кого я рассчитывал увидеть. Вместо Тихомирова на стуле с чашкой чая в руке сидел незнакомый мужик лет сорока, но глаза выдавали в нём чекиста. Такие же, как у капитана, цепкие и пронзающие. Стоило мне войти, как он поднялся с места, с улыбкой шагнув мне навстречу.

— А вот и наш герой! — мне крепко пожали руку и хлопнули по плечу, под абсолютно обалдевшим взглядом завуча и директора. — Орёл! Иван Сидорович, вон какого молодца воспитали!

— Да уж, — директор криво улыбнулся и вытер пот со лба. — Семён у нас ещё тот… молодец.

— Оступиться может каждый, — не прекращая смотреть мне в глаза, заявил чекист. — Главное, чтобы человек осознал свои ошибки и встал на путь исправления. Так ведь, Семён?

— Конечно, — я смело выдержал взгляд. — Что было — то в прошлом. Можно сказать, я жизнь заново начал.

— Так держать! — ещё раз хлопнул меня по плечу чекист и, отпустив наконец руку, повернулся к столу, чтобы взять с него какую-то бумагу. — От лица Комитета Государственной Безопасности Семён Павлович Чеботарёв за помощь в поимке опасного преступника и спасение жизней граждан Союза Советских Социалистических Республик награждается почётной грамотой и путёвкой в пионерский лагерь «Артек»! Держи! Заслужил!

— Эм… спасибо… — от новостей я немного подзавис. — Служу трудовому народу!

— Ну, я же говорил — орёл!!! — рассмеялся чекист, которому вторили совершенно обалдевшие директор с завучем. — Побольше бы таких! Мы бы давно уже задавили капиталистическую гадину!

— Обязательно задавим, — я улыбнулся в ответ. — Сокрушим экономически, докажем, что советский строй безальтернативен и ведёт в будущее, тогда как капитализм подвержен самовырождению. Вон у них даже гомосексуализм убрали из рейтинга психических заболеваний.

— Чеботарёв!!! — тут же среагировала Аделаида Закировна. — Думай, что говоришь!

— А что такого? — поднял я на неё честные и невинные глаза. — Почему у них, если человек считает, что он собака, его лечат, а если мужик считает себя бабой — то нет.

— Чеботарёв… — теперь завуч не кричала, а шипела, брызгая слюной.

— А ведь парень абсолютно прав! — снова хлопнул меня по плечу чекист. — Запад загнивает, задыхается от извращений, наркотиков и бездуховности! Рабочий человек там загнан в стойло, над ним измываются, его грабят и убивают! И мы обязательно освободим его, скинем ярмо тысячелетнего рабства!

— И всё это под руководством Коммунистической партии Советского Союза и лично товарища Сталина! — я решил поддержать стихийную политинформацию. — И товарища Маленкова, конечно же.

— Кхм… — закашлялся, сбившись с мысли, комитетчик и ожёг меня внимательным взглядом. — Ладно, оставим агитацию. Но мыслишь ты в правильном направлении. Ах да, чуть не забыл. С этого дня ты официально признан Юниором. Илья Демидович все бумаги оформил. Так что держи. Носи с гордостью!

— Спасибо! — я принял из рук мужчины коробочку, в которой оказалась серебряная звезда Юниора и удостоверение. — И товарищу Тихомирову тоже.

— Передам, — усмехнулся чекист. — Он, кстати, просил напомнить, что тебя ждут в секции. Так что не подведи.

— Буду обязательно! — это тоже было хорошей новостью. — Спасибо ещё раз.

— Пожалуйста, — улыбнулся так и оставшийся безымянным комитетчик. — Ну, на этом у меня всё. Я пойду, а то дела.

— Может, пообедаете? — засуетился директор. — У нас в столовой хорошо готовят.

— Рад бы, да некогда, — отказался чекист. — Семён. Рад был познакомиться. До свидания, товарищи.

— До свидания… — нестройным хором протянули мы ему вслед, а как только дверь захлопнулась, я попал под перекрёстный огонь чужих взглядов. — Чего?

— Ну, Чеботарёв… — Иван Сидорович без сил плюхнулся в кресло. — Вот как, как ты умудряешься во всё это влипать? Ладно ты был хулиганом, мы уже понимали, чего то тебя ждать. А сейчас что? Кто ты на сей момент?

— Обычный школьник, — я пожал плечами, пристёгивая на пиджак звезду. — Просто попал в нужное время в нужном месте и сделал, что смог. И да, я изменился. Больше никакого криминала. Так я пойду?

— Ох не верю я этому, Семён, — тяжело вздохнул директор, но потом махнул рукой. — Иди уже.

— Погоди!!! — тут же среагировала Аделаида Закировна. — Грамоту давай сюда! Повесим на доску почёта!

— А давайте завтра? — я не собирался ничего отдавать. — Я хоть маме покажу, а то она так не поверит.

— Чеботарёв! — начала было завуч, но директор её оборвал.

— Да пусть идёт уже, — он принялся копаться в ящике стола и вынул оттуда пузырёк с валерьянкой. — Завтра повесим. Иди уже, Семён, а то меня точно Кондратий хватит. И на глаза мне не попадайся. Хотя бы сегодня.

Я бы назвал своё возвращение в класс триумфальным. Мало того что его не ждали, так ещё по любому слышали слова завуча про КГБ. Ну как минимум Юниоры точно, потому что органы чувств у них куда более тонкие чем у обычных людей. По себе знаю. Так что моего появления не ждали, а ещё больше не ждали звезду Юниора у меня на груди. И, глядя на неё, одноклассники вдруг разом замолчали, словно кто-то повернул выключатель.

— И снова здравствуйте! — я ехидно улыбнулся и величаво прошествовал к своей парте, плюхнувшись на стул. — Теперь можно, отомрите.

— Чобот, ты совсем охренел? — Ерёмин нахмурился, глядя на звезду. — Ты зачем это нацепил?

— Так положено же носить, — удивился я и бросил ему на парту удостоверение. — Мне-то без разницы, я понты не люблю, но закон есть закон.

— Чего там? — тут же с любопытством подскочила Полякова. — Чего, он реально Юниор?

— Эм… да, — Ромка поднял на меня совершенно круглые глаза. — Блин вот уж от кого не ожидал, так это от тебя. Ты когда инициировался?! И какого хр… почему тебе удостоверение комитетчики привозят.

— Говорил же, я гений, — надменно отмахнулся я. — А насчёт документов — я первичное обследование у них в профилактории проходил. Ну мне и сказали, что сами всё оформят и передадут.

— А кто обследование делал? — тут же вмешалась София. — И как ты вообще туда попал?!

— О! — я мечтательно улыбнулся. — Там дежурила Ольга Леонидовна. Монументальная женщина. Можно сказать, валькирия, только крыльев за спиной не хватает. А как попал — вот! — я указал на грамоту, лежащую у меня на столе, которую тут же схватила Машка, а остальные её обступили, заглядывая через плечо.

— Управление Комитета государственной безопасности по Новосибирской области награждает Чеботарёва Семёна Павловича за помощь в поимке опасного преступника?! — зачитала Полякова вслух, под конец перейдя почти на крик. — Ты серьёзно?!

— Дай посмотреть! — между зрителей вклинилась София и выдернула грамоту, пробежавшись глазами. — Бла-бла-бла. Начальник УКГБ по Новосибирской области Шаповалов Р. А. Да, это его подпись и печать настоящая. Ничего объяснить не хочешь?!

— Так я подписку давал, — я улыбнулся, глядя на сердитую мордашку беловолосой красавицы. — Так что извини. Но в общих чертах, я надысь бегал ночью в парке, спортом занимался. Да, сейчас можно смеяться.

Я сделал паузу, но никто не отреагировал. Одноклассники продолжили пялиться на меня как на неведому зверушку. Я вздохнул и продолжил:

— Короче, бегу, слышу возню в кустах. А до этого у входа я заметил двух девчонок, наших лет примерно, — продолжил я, наслаждаясь вниманием. — Ну и пошёл проверить. А там урод один их уже раскладывает. Короче, мы с ним помахались, я ему по кумполу надавал, дождался ментов, а у тех дело комитет забрал потом. Меня помурыжили немного, сняли данные и отпустили. А ещё костюм спортивный подарили и кроссы. Во! — я поднял ногу. — «Пума»!