Неудивительно, что первым делом Гари нападает на людей, ведущих, по его убеждению, посредственную жизнь, и призывает перестать ею довольствоваться. Можно предположить, что, по его мнению, посредственная жизнь – та, в которой человек спит-таки свои восемь часов, не участвует в бизнес-проектах и нетворкингах с утра до ночи, не прокачивает полезные навыки, чередуя все это с занятиями спортом, йогой, изучением иностранных языков и прочими нужными делами. Короче говоря, не наращивает личную эффективность и не стремится успеть как можно больше, поскольку не понимает, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что не приносит денег и не станет инвестицией в светлое будущее.
Стигматизация «посредственной жизни» – это тот самый укоризненный взгляд успешных предпринимателей на людей, которые работают по найму, не имеют амбициозных целей или, того хуже, оказались в силу обстоятельств в ситуации, когда им приходится работать курьерами или таксистами, чтобы обеспечить семью. В ИТ-среде таких людей называют «охотники за ошибками».
В крупных компаниях типа «Яндекс» существуют даже целые сообщества искателей ошибок. Суть заключается в том, что компания при тестировании новых программ предлагает добровольцам найти уязвимости или ошибки кода. Нашедший может получить вознаграждение, но это происходит не всегда. Главное, что после основной работы он занимается другой, бесплатной и превращает свою жизнь в непрерывный труд с перерывом на сон, воплощая вольно или невольно идеалы «культуры суеты».
Следующий важный принцип – брать на себя ответственность. Необходимость персональной ответственности является аксиомой для любого взрослого человека. Грузинский философ Мераб Мамардашвили точно обозначил различие между инфантильным человеком и зрелой личностью, сказав, что взрослый человек не считает, что мир и другие люди ему что-то должны. Это значит, что личная ответственность – необходимое условие при той организации жизни, которую человек выбирает и устраивает себе сам. Однако в достигаторской психологии принцип личной ответственности возведен в абсолют и выражается формулой «ты можешь все, и все зависит только от тебя и твоих усилий».
Что с этой идеей не так? Между персональной ответственностью и, говоря языком клинической психологии, ощущением нарциссической грандиозности пролегает пропасть, так как последнее отсылает к детской фантазии о собственном всемогуществе и к сверхуверенности в том, что «я смогу все, что только захочу». Но это неточно. Известный финансист-трейдер и по совместительству мыслитель Нассим Талеб в своей культовой книге об антихрупкости говорит, что когнитивное искажение под названием «ошибка выжившего» и сопутствующее ему иное искажение – «ложный оптимизм» скрывают от нас горькую правду: экономика развивается на кладбище неудачных предпринимательских проектов, выстреливает лишь 1 % стартапов[6].
Следующий принцип еще больше подстегивает скептицизм. Гари уверяет своих сторонников в том, что нужно верить в предпринимательское чутье (предполагая, что оно есть у каждого, но его просто нужно как-то развивать). Вспоминаю занятия с одним человеком, который был близок к Аязу Шабутдинову. Он рассказывал, что постоянно спорил с одним из главных отечественных инфобизнесменов, отстаивая мнение, что не все могут и должны быть предпринимателями. Тогда как Аяз настаивал на обратном. Впрочем, как и Гари Вайнерчук, считающий, что, прислушиваясь к предпринимательскому чутью, можно творить невероятные вещи в реализации бизнес-проектов. Убеждение, что способности к ведению бизнеса есть у каждого и проблема только в том, что человек не хочет прислушаться к себе, является ментальной ловушкой, что подтверждается опытом множества людей, взявших кредиты на покупку модных инфопродуктов и в итоге разочаровавшихся в обещаниях «Бизнес Молодости» и прочих инкубаторов для достигаторов.
Гари настаивает на том, что каждый должен поднять свой зад с дивана и схватить жизнь за горло, поддерживая свою мотивацию лозунгами в духе рекламы Nike «Просто сделай это». Крайне любопытно, что в этой концепции человек должен выбрать именно стезю предпринимателя, а не хирурга, инженера или художника-иллюстратора. Вы как бы можете стать кем-то из этих людей, но неизбежно обязаны совместить выбранную профессию с предпринимательством.
Например, я преподавал в прогрессивном институте, в котором готовили «инженеров-предпринимателей», и даже диплом у них должен был стать проектом стартапа, а не просто какой-нибудь инженерной инновации (мечты о компаниях-единорогах подстегивали мотивацию будущих резидентов Кремниевой долины). Примечательно, что уже на первом курсе это были растерянные, отчасти выгоревшие ребята, которым прививали идеалы хастлерского трудоголизма.
Это агрессивное отношение к жизни как к чему-то, что нужно захватывать и покорять, кажется неизбежным для существования в условиях жесточайшей рыночной конкуренции. Мы все становимся героями эпопеи «Голодные игры» или фильма «Игра в кальмара». Стремление к амбициозным целям создает модель поведения, в которой невозможно остановиться и насладиться результатами пройденного пути. Каждый раз все начинается заново, и этим подобное поведение напоминает азарт фанатичного игрока в казино.
Супруга Достоевского Анна Григорьевна в своем дневнике упоминает, как однажды он проиграл огромную сумму в течение одного дня и все не мог остановиться. (Напомню, что с будущей женой Достоевский познакомился, когда ему понадобилась стенографистка при создании романа «Игрок», в некоторой степени автобиографичного.) Часто одержимость личной эффективностью и стремлением превратить свою жизнь в непрерывный бизнес-проект становится всепоглощающей страстью, похожей на те или иные формы зависимого поведения, при котором не человек управляет своей жизнью, а болезненная привычка.
В одной аналитической статье я наткнулся на интересное предположение. В ней одержимость эффективностью в духе «культуры суеты» и навязчивое стремление к успеху любой ценой сравнивались с обсессивно-компульсивным расстройством личности. В этом состоянии люди бесконечно повторяют различные ритуалы (вроде многократной проверки, выключен ли утюг) и находятся в плену навязчивых мыслей, что создает определенный стиль жизни, лишающий человека возможности по-настоящему развиваться, вырвавшись из замкнутого круга. В этом контексте бесконечное прохождение курсов или прокачка полезных навыков повторяют порочную логику подобных действий, лишь укрепляя и развивая симптоматику навязчивого поведения и заставляя человека все крепче увязать в зыбучих песках бессмысленного расходования материальных и внутренних ресурсов. Все это с трудом можно назвать повышением личной эффективности.
Очевидно, что современная жизнь достаточно сложна и непрерывное образование становится неизбежным для всех, кто хочет получить место в престижной компании и зарабатывать хорошие деньги. Однако внутри этого когнитивного усложнения реальности есть свои ловушки и мины замедленного действия. В текущих реалиях стремление к личной эффективности размывает само различие между работой и неработой, то есть временем, предназначенным для отдыха, общения с родными и друзьями, хобби, приятных вечеров, свободных от мыслей о работе и карьере, и для любых иных форм досуга. Что это значит? Активно обучающийся и постоянно пополняющий багаж знаний современный человек непрерывно озабочен этим процессом, как и преодолением всего непродуктивного в себе и рассмотрением себя в качестве центрального объекта экономических инвестиций.
Идея личной эффективности основана на той предпосылке, что каждый способен к рациональному поведению и может планировать свою жизнь как любой человек с базовым экономическим образованием. Эту идею опровергают лауреаты Нобелевской премии по экономике Ричард Талер, Даниэль Канеман и ряд других авторов, создавших направление «поведенческая экономика». В нем внимание с обычных тем вроде финансовых рынков или организации производства смещено на психологию экономического поведения. Если вплоть до начала XXI века считалось, что люди в экономических вопросах преследуют исключительно рациональные цели и стремятся умножить свое благосостояние и приуменьшить издержки, то благодаря исследованиям Талера и других поведенческих экономистов выяснилось, что в этой сфере поведение большинства людей крайне иррационально.
