Для начала показал одну из самых сложных и зрелищных ката, где присутствовали и удары ногами по верхнему уровню, акробатические прыжки с сальто, хорошая проходка с быстрыми ударами. В общем, для показухи и эффектности самое то. По окончании ката показал трюк с разрубанием глиняной пирамиды. Четырьмя ударами шашки сначала разрубил пирамиду справа налево, потом четырьмя ударами слева направо. Слава Богу, пирамида при этом не сдвинулась ни на миллиметр. Последним ударом заставил все разрубленные части взлететь в воздух. Раскрытые в изумление рты гостей, особенно ротик одной особы, стали для меня самой высокой наградой.

— Представляете, Алекс, обычной шашкой, которая стоит сейчас в казачьих войсках на вооружении, этот трюк проделать не удалось ни разу. А семейная реликвия позволяет таким образом разрубить пирамиду. Кстати, вот кинжал, о котором я говорил, — произнёс, протягивая графу кинжал.

— Ни в обиду будет сказано, Тим, но тебе бы в цирке выступать. Это что непередаваемое словами. Удивительно! — граф попытался указательным пальцем проверить остроту лезвия кинжала и тут же неверяще уставился на порез, из которого показалась капелька крови.

— Осторожнее, Алекс, оружие очень острое, — запоздало предупредил я, после чего повернулся к девушкам, которые так и продолжали стоять в каком-то обалдени. — А что скажут самые прекрасные девушки на свете?

Как и ожидал, первой ответила Мари.

— Тим, я не нахожу слов. Эти твои прыжки, удары ногами, свист рассекаемого оружием воздуха! А эта рубка пирамиды?! Я сначала не поняла, что ты делаешь. Пирамида же даже не шелохнулась! А потом раз и кусками взлетела в воздух!

Анна промолчала, но её восторженные и блестящие от влаги глаза, которыми она смотрела на меня, были мне ценнее множества слов.

— Дорогие гости, а теперь прошу пройти в дом, вложив оружие в ножны, которые лежали на лавочке, попросил я. — Я сейчас приведу себя в порядок и присоединюсь к вам. А пока попрошу насладиться той выпечкой, которой к чаю меня балует моя домомучительница.

— Почему домомучительница? — удивлённо спросила Анна.

— А как Степаниду можно назвать, когда она накрывает на стол? Делает она это, Анечка, медленно, обстоятельно. А от запаха сдобы во рту уже столько слюны, что ещё чуть-чуть и захлебнёшься!

Гости дружно рассмеялись и направились в сопровождении Митьки на встречу с домомучительницей, а чуть ли не бегом бросился в баню. Ополоснулся. В доме быстро переоделся в парадную форму и в таком виде сел за стол, где меня дожидались гости. Кстати, давясь слюной.

После чая неугомонная Мари потребовала экскурсии по дому, которая завершилась в зале на втором этаже, где стояло пианино. Обнаружив это "маленькое фортепьяно", княжна тут же организовала для меня урок танцев. И Мари, и Анна, обе музицировали, но роли распределились быстро. Мари за пианино, Анна в учителя и партнёра по танцу. Урок затянулся до завтрака, но я бы до обеда был согласен его продлить с такой учительницей.

После завтрака мне пришлось заносить в альбом Мари, который она привезла с собой стихи тех романсов, которые я пел у них на приёме. При этом выяснилось, что находясь неадекватном состоянии после встречи Анны-Светланы, я выдал в этом мире романс "Напрасные слова" Ларисы Рубальской и Давида Тухманова, "Признание" на стихи Николая Заболоцкого, а ещё спел оба куплета песни "Русское поле". "Кавалергардов" также пришлось записывать. Когда записывал эти стихи, узнал от Белёвского, что командир Кавалергардского полка барон Артур Александрович фон Гринвальд, услышав эту песню первый раз, поклялся, что при появлении автора в их офицерском собрании, он лично будет поить его лучшим шампанским до тех пор, пока автор сможет сидеть за столом. Уланы и гусары дико завидуют кавалергардам, что у тех появилась песня, которая уже стала гимном полка. А я если захочу обпиться лучшим шампанским, могу посетить офицерское собрание кавалергардов.

Поэтическая часть встречи гостей была прервана Сазоновым, который войдя в комнату, где мы находились, сообщил, что прибыл фельдъегерь от министра императорского двора. Вошедший следом за управляющим курьер передал мне запечатанный конверт, за который я расписался в какой-то ведомости. Вскрыв конверт, достал лист бумаги и быстро пробежал глазами написанное.

— Что там? — поинтересовалась княжна.

— Увы, сиятельная Мари, видимо мой отпуск закончился. Завтра к к двум пополудни должен прибыть в Гатчинский дворец на приём к его высокопревосходительству графу Воронцову-Дашкову.

— Какая жалость, — печально произнесла Анечка фон Дерфельден, но эти слова заставили моё сердце радостно сжаться.

Узнав у курьера расписание поездов до Гатчины на завтра, отправил его под опекой Сазонова, который должен был хорошо накормить и напоить фельдъегеря. Несмотря на полученное известие, дальнейший визит гостей прошёл радостно, весело и закончился уже в сгущающихся сумерках. Самым замечательным для меня были полученные адреса проживания Анечки, куда я мог писать для неё письма.

Я замер, слившись с деревом. Мой собранный с бора по сосёнке костюм из черного цвета шаровар, широкой рубахи, ичиг и маски-шапочки с прорезями для глаз и рта того же цвета, надежно скрывали мою тушку в ночной темени. Кожу вокруг глаз и губ я зачернил сажей на гусином жире. Выдать меня мог только блеск глаз.

Чтобы соорудить этот наряд, напоминающий одеяние ниндзя из фильмов и спецназа ФСБ, пришлось потратить целый день, включая поездку в столицу. Шапочку-маску сшил сам. Теплое бельё, которое было поддето под данную форму, также купил в Питере. На улице конец сентября, а мне добираться до дворца придется долго. Прямой путь не всегда верен. Поэтому "нормальные герои, всегда идут в обход", как говорил Ролан Быков в роли Бармалея в фильме про Айболита. Диверсанты в основном придерживаются этого правила.

Мимо меня по дороге, освещая путь каким-то ручным фонарём или лампой, протопал парный патруль из Гвардейского пехотного отряда Почетного конвоя. До меня донеслось.

— И кому надо было почти всех на охрану в ночь выгонять. Завтра же в караул заступать.

— И не говори. Ходим как дураки. А толку то…

Патруль скрылся из вида. Подождав еще минуту, внимательно вслушиваясь в ночную тишину, я перемахнул пешеходную дорожку и, упав на землю, застыл, сканируя окружающую обстановку. Тихо. Осторожно приподнялся и от дерева, к дереву потихоньку двинулся вперёд. Дальше Адмиралтейские ворота со сторожевой будкой и невысокий забор, который может быть препятствием только для детей.

Эти сторожевые строения со шлагбаумом и колоколом, вызывали у меня сожалеющую улыбку. Деревянное сооружение, ночью освещаемое фонарём. Часовой дальше круга света от фонаря в темноте ничего не видит. Сам является прекрасной мишенью. Стены от пуль не защитят. Мне бы сейчас ребят из моей бригады. Всю бы царскую семью из дворца на руках вынесли, никто бы не чухнулся.

Ладно, посторонние мысли в сторону. Солдатики с испуга могут и на поражение пальнуть. Впереди ворота и часовой в будке. Сместился подальше в сторону и спокойно перебрался через ограду. Дальше вдоль Белого озера осторожно добрался до террасы-пристани, на которой находился ещё один парный патруль. Пришлось залечь и надолго. Мимо этих ребят просочился по-пластунски. Полз минут тридцать. Основательно задубел. Турецкая беседка и очередной патруль остались справа от меня, а я наконец-то добрался до кухонного каре Гатчинского дворца. Теперь осталось незаметно проникнуть внутрь.

Русское разгильдяйство было на моей стороне. Одно из окон первого этажа каре, не смотря на запрет, было приоткрытым. По миллиметру, опасаясь скрипа и возможной засады, открыл створку и, не услышав кого-либо находящегося в комнате, осторожно переместился в помещение. Осталось самое сложное. Незаметно добраться во дворце до цели. Судя по известной мне схеме помещений, мне осталось совсем немного. Теперь бы вскрыть тихо дверь в коридор, а там по ситуации.