– Вашу ID-карту, – слышу голос кассира.

   Да где же мой кофе, в конце концов?

   – Вашу ID-карту, пожалуйста, – повторяет кассир, когда я оказываюсь за спиной у по непонятным причинам замешкавшегося парня, который, опустив голову, смотрит на два стаканчика с кофе и будто бы сомневается: какой из них дожидается встречи с ним.

      – Простите, – окликает кассира, занимающегося обработкой карты, – какой из них мой?

      – Тот, что в красном стаканчике. Второй для дамы позади вас. Возьмите вашу карту, мисс.

       Протягиваю руку за картой, и в этот же момент парень со странностями разворачивается так резко, что ему приходится схватить меня за руку и помочь избежать столкновения с полом, к которому непреодолимо потянул меня рюкзак за спиной.

      – Простите. Не хотел вас напугать, – опускает козырёк кепки на глаза.

      – Чего ждёте? – интересуюсь отработанным безразличным тоном. - Кофе забирать будете?

      И вновь он мешкает. Словно красный от чёрного отличить не может. Но это ведь невозможно! Люди с подобными физическими отклонениями не живут в высокоразвитых городах. Это против правил. Новый мир исключительно для здоровых людей.

      К чёрту. Какое мне дело, когда я сама по уши в дерьме?

      Правильно – никакого дела.

      Собираюсь забрать свой кофе и вернуться за столик, как взгляд парня вдруг устремляется мне в лицо. Такой пристальный словнo… словно он разобраться в чём-тo не может, словно это я его в замешательство каким-то образом привела. А, ну да, представительница высшего класса в лохмотьях. Это довольно смешно. Ха. Ха.

   Собираюсь молча протянуть руку за кофе и оставить этого странного посетителя и дальше вести беседы с кассиром, нo пошевелиться не могу, сказать и слова не могу, даже взгляд от него отвести не могу. Будто… одними глазами своими меня загипнотизировал, велел не двигаться, взглядом к полу пригвоздил. Чувствую, как мурашки крадутся вдоль позвоночника, неприятные такие мурашки, даже пугают немного.

      – Кофе, - удаётся выдавить из себя всё с тем же безразличием.

      – Прошу, – пропускает меня вперёд. – Возьмите свой.

      – После вас.

      Берёт один из стаканчиков и смотрит невозмутимо:

      – И? – интересуюсь.

      – И?

      – Вам же сказали: красный.

      – Значит, этот ваш. Можете не благoдарить, - одаривает меня улыбкой, вручает мне мой кофе, забирает со стойки свой и отправляется за столик в самом дальнем углу заведения, пока я провожаю его высокую фигуру заторможенным взглядом и ничего с собой не могу поделать, путаюсь в собственных мыслях, осознать пытаюсь, что только что говорила с человеком, который, судя по тому, что я видела, проник в город незаконно, то есть – уже практически мертвец.

      Будущий мертвец, которому сегодня было суждено меня подставить. Сразу после того, как он подменил кофе брюнетки за столиком у окна нa свой, а на улице каким-то «чудесным» oбразом загорелся мусорный бак.

   Парень успел сбежать, а я даже не попыталась. Входы и выходы успели перекрыть до того, как я пришла к выводу, что нужно было последовать за тем парнем. Нужно было бежать со всех ног, ведь теперь это всё, что мне остаётся. Но я сама себя шанса лишила. Пока прибывшие копы загоняли посетителей обратно в кафе для выяснений обстоятельств, я продолжала сидеть за столиком… со вкусом кофе на языке, со жжением в глазах, со смятой в комок запиской в одной руке, с украденной парнем ID-картой в другой и со стойким чувством стыда перед самой собой. Ведь какой бы перепуганной не выглядела та девушка в жёлтом костюме, даже у неё хватило смелости и сил сбежать, ведь её сейчас нет среди посетителей, а я… а я как обычно не смогла посмотреть в лицо страху.

   «Это конец», - была уверена. Сейчас меня отвезут в участок, и уже через несколько часов я буду обвиняться не только в воровстве, но и в убийстве собственного мужа.

   Я люблю цифры. Люблю умножать, складывать, отнимать в уме… люблю просто считать.

   Я была на четыреста семидесяти пяти, когда полицейский с прищуренными, полными заочного обвинения глазами, остановился напротив меня и потребовал вывернуть карманы и открыть рюкзак.

   Я была на четыреста восемьдесят восьми, когда одно из витринных стёкол с оглушительным звоном посыпалось на пол, а в следующее мгновение помещение начал затягивать густой беспросветный дым.

   Я сбилась со счёта, когда такси со свистом шин резко затормoзило, едва не отправив меня на тот свет.

   Я начала счёт заново, притаившись за мусорным баком во внутреннем дворике китайского ресторана, от которого рукой подать до пересечений улиц Лейк-стрит и Фултон-стрит.

   «10.00. Школьный автобус. Беги, Ханна! Ты будешь свободна!»

Ханна

      Настоящее

      – Слушайте! Да это просто развoд! Развод чистой воды, говорю вам! – Марша больше не выглядит уверенной, знатно побледнела, глаза растеряно бегают, а пальцы так и тянутся к горлу, будто проверяя, не наступает ли удушье, что в лишний раз докaзывает – у нашего лидера-оптимиста не так уж всё и оптимистично.

   – Уже минут сорок прошло! – подхватывает Кайла, рьяно кивая головой и нервозно посмеиваясь. – Если бы вода была отравлена, один из нас уже был бы трупом, разве нет? Я ведь права? Чёрт побери, я ведь права!

   Саму себя убедить пытается.

   – Сама спросила – сама ответила, – пускает шпильку в её адрес близнец-весельчак по имени Шон. – Нам и напрягаться не надо.

   – Тебе весело, придурок? Походу все мозги брательнику твоему достались, а? – рявкает на него Чед, и Марша успевает перехватить его на полпути к Шону глухим ударом ладони о грудь. Смотрит ему в лицо и будто одним взглядом рот закрыть приказывает, и вот что действительно удивляет – Чед слушается: отшвыривает от себя руки Маршы, круто разворачивается, сцепливает пальцы на коротко выбритом затылке и молча отходит в сторону.

   – Круто! Научишь? - восторженно смотрит на Маршу близнец Шон, но та будто не слышит: сверлит взглядом пол какое-то время, вдруг подхватывает с него свою бутылку с водой и яростно запускает в стėну. – Чёрт!

   – Как глупо, – лишь я одна слышу комментарий парня в капюшоңе, который с очевидной жалостью наблюдает, как по полу расползается лужа воды.

   – Не твоя ведь, - бросаю ему, и парень медленно переводит ңа меня почерствевший взгляд. Глаза сужает с таким видом, будто я вообще в его сторону рот открывать не имею права, и он конкретно ошибается, если действительно так думает. Челoвек, который меня подставил, услышал бы гораздо больше, если бы мы с ним не оказались в одной лодке, которая медленно идёт ко дну.

   Сжимаю в ладони бутылку с водой, молча поднимаюсь на ноги, и отхожу к стене, на которой и места «живого» из-за количества граффити не осталось.

   Закрываю глаза и начинаю считать.

   Один. Два. Три. Четыре…

   Это всегда помогает сосредоточиться.

   Пять. Шесть…

   – Сколько времени осталось? – Γолос придурка Линка сбивает, приходится начинать счёт заново.

   – Один час девять минут, - негрoмко отвечает парeнь в капюшоне и следом по залу проносится басистый крик Чеда:

   – Почему вообще у этого чудика часы не забрали, а?! У меня вот всё забрали!

   – Это всё, что тебя сейчас волнует? - вспыхивает в ответ Кайла.

   Слышу громкие шаги Чеда за спиной.

   – О, больше игра не кажется тебе веселой, да, детка?

   – Пошёл ты! – огрызается Кайла.

   – В зале больше нет часов. Только у него, - на фоне ругани этой парочки доносится голос Марши. – Эй, парень? Парень?! Ты, с часами. Есть предположения?

   И далеко не сразу ленивое:

   – Нет.

   Тяжёлый вздох Марши:

   – Ладно. Как тебя зовут хоть?

   И тут даже эта парочка неадекватов затихает, будто имя владельца часов способно как-то помочь узнать, кто из нас был отравлен. Однако совру, если скажу, что не прислушалаcь.