Она выглядит пораженной. В ее глазах читается боль, когда она останавливается как вкопанная. Я поворачиваюсь спиной и иду к бару. Сев на стул, я вижу периферийным зрением, что она снова села за свой столик. Я чувствую ее раненый взгляд, но не смотрю на нее. Думаю, что мое время с ней закончилось. Кто-то еще может быть ее поставщиком наркотиков. Пускай он и способствует ее трате жизни впустую.

Я знаю имя бармена, работающего здесь, потому что он носит бейджик. Я, полагаю, что так пьяницам легче запомнить.

— Привет, Микки, — приветствую я его. — Я буду Джек. Двойной.

Микки кивает. Он жилистый парень, который выглядит, как будто провел свои лучшие дни, и не только, дерясь в баре.

Он получил шрам, тянущийся от его уха до подбородка. Я никогда не спрашивал, как он получил его, а он никогда не рассказывал.

— Как дела, Тейт? — спрашивает он, поставив виски передо мной. Я поднимаю бокал, выпиваю его залпом и ставлю обратно.

— Сейчас лучше, — говорю я ему. — Я буду еще. На самом деле, просто продолжай наливать сегодня вечером.

Он кивает, наливая одну, а потом опускается вниз, чтобы помочь кому-то другому.

Я делаю маленький глоток из своего стакана и ставлю его на стол, закрывая глаза.

Я чувствую себя хорошо в окружении людей, но до сих пор теряюсь в них. Никто меня не знает, кроме Джилл, но мне все равно. Я здесь один, но это лучше, чем сидеть дома в одиночестве.

Женское хихиканье вторгается в мой слух, и я открываю глаза.

Потому что я знаю, кто смеется.

Я поворачиваюсь на месте, чтобы найти Милу и ее сестру, спотыкающихся в коридоре, ведущем к ванной комнате. Похоже, они держат друг друга, и я закатываю глаза. Ты, должно быть, шутишь. Я встретил ее даже здесь? Это было последнее место, где бы я ожидал ее увидеть. Она и ее сестра, обе смотрятся неуместно в этой дыре.

Мила смотрит вверх и останавливается, смех замирает на ее губах, когда она узнает меня. Ее глаза расширяются, и она выглядит так, как будто хочет подойти ко мне, чтобы, возможно, что-то сказать. Но ее сестра тянет ее за руку, и хотя Мила смотрит через плечо на меня, она позволяет Мэдисон тянуть себя за собой. Я уверен, что Мэдисон держит ее от меня нарочно. Это заставляет меня сжать челюсти.

Мила уже взрослая.

Она может принимать решения сама.

Не то, чтобы она всегда принимала разумные решения.

Я пришел к пониманию этого очень быстро, когда она и Мэдисон присоединились к нескольким местным парням, которые играют в дартс.

Дартс не проблема, ребята.

Я снова закатываю глаза и смотрю на Милу. Что, черт возьми, по ее мнению, она делает? Один из тех парней может съесть ее на завтрак. Она, наверное, думает, что находится в безопасности, потому что, скорее всего, знает их всю жизнь. Но оба они змеи. Я видел их с миллионом женщин в этом самом баре, и с ни одной из них дважды.

Я вздыхаю и выпиваю свой ??виски, давая сигнал для другого стакана. Это не моя проблема. Она ясно дала это понять, когда сказала, что я был ошибкой.

Так, к черту ее.

Я поворачиваюсь, когда вижу, что один из них оборачивает свою мясистую лапу вокруг ее тонкой талии и тянет к себе, якобы показывая ей, как правильно бросить дротик. Это заставляет меня хотеть что-нибудь швырнуть, поэтому я поворачиваюсь к ним спиной.

Я делаю все, что могу, чтобы игнорировать их. Я веду светскую беседу с Микки. Я смотрю ESPN на потолочном ТВ. Я закрываю глаза и слушаю разговор вокруг себя. И хотя я знаю, что было бы гораздо проще просто встать и уйти, но что-то во мне хочет остаться. Что-то во мне думает, что я должен остаться.

Я не могу это объяснить.

И тут я понимаю причину во внезапном порыве ясности. Я остаюсь, потому что думаю, что она будет нуждаться во мне.

Святое дерьмо, что я за идиот? Я ставлю свой ??бокал на стол и бросаю деньги на барную стойку. Я направляюсь в ванную, чтобы отлить, прежде чем уехать отсюда. Она дала понять, чего хочет. И это не я.

Когда я выхожу из туалета, Мэдисон уже стоит у дверей бара с одним из парней. Она склоняется к нему, смеясь в ухо. Она, явно, очень пьяна. Я качаю головой и борюсь с желанием что-то сказать.

Одно дело, когда шлюха идет домой со случайными мужчинами. Шлюхи точно знают, что делают. Они делают это, чтобы что-то получить, будь то наркотики или напитки или, даже просто внимание. Это осознанное решение. Но Мэдисон не шлюха и этот осел использует ее в своих интересах. Но я не буду вмешиваться, потому что это не мое дело.

Я вижу, как Мила хватает сумочку и идет к двери. Парень плетется за ее спиной, и она поворачивается, чтобы ухватиться за него, шатаясь на ногах. Он смеется, его ладонь опустилась на ее попку, гладя ее.

Моя кровь кипит. И так как я уже на пути к двери, я не могу делать ничего другого, чем плестись за ними, это еще больше подогревает мою кровь. К черту.

Они спотыкаются, и я даже держу дверь открытой для них. Ее глаза встречаются с моими, они размыты и затуманены. Она не в том состоянии, чтобы выбирать себе ночлег.

Внутри все сжимается, но я держу рот на замке.

Она сделала свой выбор.

Она сделала свой выбор.

Она сделала свой выбор.

Я повторяю это в своей голове, как будто от этого будет легче. Это не так. Она по-прежнему выводит меня из себя. Я шаг за шагом и иду к своей машине. Я слышу их голоса, исчезающие на расстоянии, позади себя. Мила смеется, парень разговаривает с ней, низко и глубоко. Обернувшись, чтобы открыть дверь машины, я бросаю взгляд в их сторону. Они стоят рядом с тем, что должно быть автомобиль этого парня, потому что он открыл пассажирскую дверь, но Мила пытается пожать ему руку.

Что за черт?

Я делаю паузу и смотрю. Мила глотает свои слова, но она, безусловно, пытается пожать руку этому парню. И сказать спокойной ночи.

Чувство удовлетворенности сквозит во мне, прежде чем я могу остановить его.

Но парень улыбается, как пиранья и толкает Милу к машине, пихает против ее воли и проводит языком по ее горлу. Его руки держат ее, но она толкает его изо всех сил.

— Нет, — кричит она.

Я вижу взрыв красного и сокращаю разрыв между нами в три шага.

Я отталкиваю парня прочь от Милы и заваливаю на землю. Не подумав, я наступаю на его руку, когда он цепляется за мою ногу. Его кости хрустят, и он воет от боли, прижимая сломанную руку к груди.

Мила едва дышит. Широко распахнув глаза, она прислоняется к автомобилю. Пока мое внимание было на ней, парень ударил ногами по моей ноге под коленом.

Черт. Но я не чувствую боль из-за адреналина внутри себя.

Он ударяет снова, но в это время я слежу за его движениями. Он только задевает воздух.

— Пошел ты, чувак, — невнятно говорит он. — Чертов мудак. Это не твое дело. Ты сломал мне чертову руку, чувак.

Он изо всех сил пытается встать, но я ставлю ботинок ему на грудь.

— Нет, — говорю я ему, когда он пытается схватить меня. — Тебе повезло, что это все, что я сломал. В следующий раз, когда девушка говорит тебе нет, останови все, что ты, черт возьми, делаешь. Теперь иди домой и выспись. И никогда больше не подходи к Миле. Если ты снова это сделаешь, я оторву твой ?член и заставлю тебя съесть его.

Пьяный парень смотрит на меня.

— Это что, блять, твоя проблема? Ты не знаешь, что она хочет.

Я поворачиваюсь к Миле, моя нога все еще прочно стоит на груди парня.

— Мила, ты хочешь увидеть этого парня снова?

Она покачала головой.

— Нет.

— Имей в виду, — говорю я ему спокойно, убирая свою ногу. — Убирайся отсюда.

— Пошел ты, парень, — бормочет он, пока поднимается на ноги. — Мне не нужно это. К черту эту шлюху.

Вот тогда я и ударил его.

Сильно. Прямо в голову. Он падает вниз, как мешок с камнями. Мила задыхается, и я качаю головой, наклоняясь, чтобы убедиться, что он еще дышит.

Он дышит, и я поворачиваюсь к Миле.

— Пошли. Давай отвезем тебя домой.

— Почему ты это сделал? — шепчет она. Ее глаза застыли на бессознательном мудаке, лежащем на тротуаре.