Чихая от пыли и отмахиваясь от яростно сражавшихся за своё жилище пауков, Олег выудил стопу экземпляров за 1964 год. Тогда газета называлась не «Вести Фирсановского района», а «Красный вестник». Усевшись со скрещенными ногами прямо на полу чуланчика и подставив бумагу под свет, падавший из двери, мальчишка занялся поисками.

Они оказались недолгими. В номере 10-м почти всю последнюю страницу занимали траурные рамочки с соболезнованиями по поводу трагической гибели директора Марфинской средней школы Кривощаповой В.Б. с её тринадцатилетней дочерью Валентиной. От кого только соболезнований тут не было! Имелись и вполне казённые — со словами «безвременная смерть вырвала из наших рядов…» и «мужественный ветеран войны за свободу СССР…» Но было много явно искренних — и тоже от самых разных людей и организаций.

Среди этого разнообразия Олег обнаружил и слёзницу, подписанную «Председатель колхоза «Светоч Марфинки» Моржик И.А.» Подпись звучала весьма двусмысленно. Олег возмутился:

— Ну погоди, Иа-Иа, — пробормотал он, — я тебе устрою «Терминатор-2: Судный День»!

К сожалению, никакой смысловой нагрузки некрологи не несли. Но уже в номере 11 Олег обнаружил довольно большую статью, из которой узнал, что «наезд был совершён находившимся в нетрезвом состоянии водителем автоколонны №4 Буровым Н.П., работавшим в колхозе «Светоч Марфинки» в порядке помощи селу в весенне-летний период.»

Упоминалось так же, что водила толком ничего не помнит, а в ментовку явился с повинной сам, потому что пришёл в себя как раз в тот момент, когда его «студебеккер» сбросил мотоцикл с дороги.

Олег озадаченно почесал пятку. Получалась какая-то чушь. Либо Моржик отмослал водиле просто гигантские бабки — такие, что даже сесть за них казалось не таким уж страшным. Либо водила крепко в руках у безжалостного председателя. Из-за каких-то старых долгов или делишек. Подумав, Олег решил вписать в план ещё один пункт — узнать поточнее, что имеет мама Валентины на председателя и как собирается использовать информацию.

Он ещё полистал газеты, надеясь обнаружить дополнительные материалы или журналистское расследование — ну, хоть милицейскую хронику! Но, похоже,в 1964 году власти не особо заботились снабжать граждан такой информацией. Он только наткнулся на коротенькую заметку под названием «Не ушёл от возмездия!», в которой говорилось, что «убийца-алкоголик Н.П. Буров, совершивший 15 июня наезд на просёлке недалеко от Марфинки, осуждён народным судом на 8 лет с отбыванием наказания в колонии общего режима.» Ничего себе… Крутой срок!

Но кое-что он всё-таки узнал. Время — 7:44, раннее утро. И фамилию водилы. Хорошо бы, ещё имя… Как там инициалы?… Н.П. Н.П., Н,Н, Н… Олег вдруг отчётливо вспомнил разговор, свидетелем которого был в магазине вчера (тьфу, опять путаница!) утром. Продавщица называла похмельного шоферюгу… называла… Колей. Точно — Колей! А Коля — Николай. Совпадает и, хотя ещё не факт, что этот Коля — нужный Н.П., по виду он подходит на роль «убийцы-алкоголика». Может, председатель и правда тут ни при чём? Олег задумался — в таком положении его и застал Князь.

— Ты чего это в пыли сидишь? — удивился лесник.

— Я сейчас поесть приготовлю, — вместо ответа сообщил Олег, аккуратно укладывая газеты на самодельные полки.

…— Князь, — за едой Олег решил кое-что выяснить, — а когда убили эту директрису, твою сослуживицу — ты это дело хорошо знал?

— Знал, — ответил лесник. — Мы с участковыми нашим в приятелях были, да и сам я горевал тогда — уж больно смерть-то нелепая. Да с дочкой…

— Князь, — повторил Олег, — ты только сильно подумай: это ТОЧНО было не убийство? Ведь этого вашего Моржика посадить из-за неё могли запросто. Что она на него раскопала? Бумаги, что он вор?

— Это тебе не нынешние времена, — покачал головой Князь, — тогда всё по чистой бухгалтерии делалось, не подкопаешься без финансового образования…

— Экономического, — поправил Олег.

— Ну да… Нет, что он ворует — многие у нас знали, да этого не докажешь. Участковый наш по её просьбе вроде как искал бумаги, что Изот дезертиром был. Я тебе про это рассказывал. Фальшивую болезнь себе сочинил…Посадить тогда за это уже не посадили бы, амнистий несколько прошло. Но из председателей турнули бы, конечно.

— А поставили бы её? — уточнил Олег.

— Выбрали, — поправил Князь, — выборная должность-то… Точно её. И главный агроном,и завклубом, и комсомольцы за неё были, и колхозники простые… Да её бы и так выбрали. Но она Изота растоптать хотела. Верка, она как считала — раз пока остальные кровь за Родину проливали, ты на тыловых харчах отжирался и своих же обворовывал — места среди людей тебе нет. И сама она от войны мало хорошего видала, и муж у неё от ран умер… Не из-за поста председательского она Изота донять хотела, нет…

— А те документы? — поинтересовался Олег.

— Не знаю. — признался Князь. — То ли и вовсе не нашёл их Мишка — участкового Михаилом звали — то ли нашёл, да рассудил, что нечего теперь шум поднимать, раз Верки нету больше… А что ты всё твердишь — Изот её, мол, убил, так то, Олега, пустое. Я ж тебе говорил: Изот того водилу только по фамилии и знал, по работе. Милиция проверяла… Свидетели были — нажрался он с утра в городе, в компании — и покатил в Марфинку. Тут нелёгкая Верку и вынеси из-под бугра. Прямо ему под передок…

Вечером, оседлав Серого, чтобы проехаться по лесу, Олег подумал, что Изот, похоже, и впрямь не виноват. Не может быть, чтобы столько народу ошибалось! И его, Олега, роскошный план превращается в фикцию. Пункт 1 он выполнил. Остаётся пункт 2 — наезд он как-нибудь предотвратит — и пункт 5. От такого удовольствия он ни за что не откажется…

Ну и пусть. Это даже и к лучшему!

Лодку — большую, солидную плоскодонку с двумя неподъёмными вёслами и парой уключин, завёрнутых в промасленную тряпочку — Олег арендовал на весь день у деда — тот проживал на берегу Вязли и собирался ловить рыбу, но городской подросток, выложивший четвертной (половину дедовой пенсии!), его быстро убедил, что клёва не будет. кроме того, мальчишка оставил у деда дорогой велосипед и прозрачно намекнул, что до вечера лодку вернёт,так что вечернюю зорьку рыбак не пропустит. После всего этого дед сам порывался донести уключины и вёсла до лодки, но мальчишки вежливо и решительно отказался.

…Опыт общения с лодками у Олега был, грести он умел. Это только в некоторых книжках городские подростки, прибывая в деревню, поражают всех своей беззащитной неумелостью. Да, некоторых вещей они и правда не умеют делать (как не умел Олег колоть дрова), но очень быстро им учатся. А во многом деревенским просто не уступают.

«А то и превосходят,» — подумал Олег, вспомнив, как отправил Марьку целоваться с туалетом и обнёс аборигенов в расшибалочку. Но сейчас он не мог не признать — плоскодонка на прогулочную лодку не похожа. Она вела себя немного не так, была тяжелее и обладала офигительной инерцией — если уж разогнал, то не пытайся остановить сразу, рукоятки опущенных в воду для торможения вёсел выворачивало из пальцев.

Он тренировался почти час и сейчас отдыхал, лёжа в плавках на лодочном носу. Вёсла сушились, течение неспешно несло транспорт куда-то между лесистых берегов. Нож от ноги Олег не отстегнул, часы тоже не снял и сам себе немного напоминал мальчика с журнальной обложки. Ещё бы катер вместо плоскодонки. Но на катере тут не пройдёшь.

Надо было искать Валентину. И судьба смилостивилась над Олегом — ему даже вставать не пришлось. Он проплывал под низеньким, обросшим мхом мостиком, когда наверху вдруг появилась удивлённая физиономия и послышался знакомый голос:

— Ой! О-лег?!

— Валюшка, — разнежившийся на утреннем солнышке Олег сделал слабый жест рукой, потом всё-таки сел, со вздохом разобрал вёсла и причалил к берегу. Валентина, гремя велосипедом, скатывалась по еле заметной тропке к нему; сегодня она была одета, как при их первой встрече — в ковбойку, техасы и кеды.