Обескураживало только, что ни Снайдер, ни другие врачи из этой группы медиков не докопались до причины того, что произошло с кровью Лизы. Однако было похоже, что они собираются продолжить расследование. Грейсон получил Бену Харрису выявить имена ведущих экспертов в этой области, чтобы подключить их к этому делу.

Следующим пунктом повестки дня Грейсона было посещение сегодня вечером руководителя отделения физиотерапии и реабилитации. Он тактично проинформирует, что, хотя он и благодарен за усилия отделения, специалисты реабилитационного института Раска в Нью-Йорке займутся подбором и установлением протеза для Лизы. А потом, возможно на следующее утро, он попытается встретиться со стажером-гинекологом, которая, как говорят, сделала больше других для спасения Лизы. Если Сара Болдуин и действительно сыграла такую роль, его люди займутся тем, чтобы разузнать побольше об этой женщине и ее нуждах и предложить соответствующее вознаграждение.

Воодушевленный тем, что он разыскал дочь, которая ускользала от него почти пять лет, что он нужен ей, Грейсон зашагал вдоль коридора к палате 515. На двери не оказалось ни одной из двух вставных табличек; Он стукнул один раз и толкнул дверь. Обе кровати были свежезастланы, а палата пустая.

– Что за черт?

Преодолевая беспокойство, смущение и гнев, Грейсон проверил два металлических шкафа, заглянул в ванную. Все было чисто и пусто. Уйдя от Лизы утром, он попытался перевести ее в отдельную палату. Когда ему сказали, что все палаты на этом этаже двойные, он дал старшей медсестре строгое указание предупредить приемный покой, что он заплатит любую сумму за то, чтобы не занимали другую кровать в палате 515. Дьявольщина, что же могло произойти?

О" бросил цветы на одну из кроватей и помчался в дежурную комнату медсестры. Дженин Куртис, сестра, с которой он разговаривал утром, казалось, подготовилась к стычке.

– Мисс Куртис, – требовательно спросил он, – куда подевалась моя дочь?

Она спокойно выдержала его взгляд.

– Сэр, с ней ничего не случилось, – объяснила она с подчеркнутой любезностью. – У нее все хорошо. Ее перевели в другую палату.

– Но сегодня утром мы договорились, что на остается здесь и что к ней никого не подселят.

– Мне известно, о чем просили вы, сэр. Но Лиза попросила перевести ее в другую палату, и мы пошли ей навстречу.

– Ну ладно, где же она теперь? – отрывисто спросил он.

– Боюсь, что этого я вам сказать не могу, сэр, – ответила сестра.

– Мисс Куртис, я не настроен играть с вами в бирюльки.

– Я – миссис Куртис, и это – не игра в бирюльки. Ваша дочь совершенно определенно заявила нам, что она не желает вас видеть.

– Что?

– Она сказала, что если вы хотите поговорить с ней, то можете прийти завтра утром. Она посмотрит, как будет себя чувствовать.

– Дьявольщина! Всего несколько часов назад она сказала, чтобы я пришел в три часа после обеда. Где она находится?

– Мистер Грейсон, пожалуйста, не кричите. Наша пациентка дала нам четкое и конкретное указание, и мы намерены выполнить его буквально. Я вынуждена просить вас прийти завтра.

– А я вынужден предложить вам внимательно подумать, с кем вы так разговариваете.

– Мистер Грейсон, вы достаточно ясно сказали, кто вы такой. Если говорить честно, то мне это безразлично. Лиза – взрослый человек и вполне может сама позаботиться о решениях, затрагивающих ее жизнь. Она – моя пациентка, ей многое пришлось перенести, и я готова пойти на все, чтобы выполнить любые ее желания.

Она холодно улыбнулась ему и вновь занялась своей работой.

Возмущенно глядя на нее, Грейсон на мгновение подумал о том, чтобы обыскать каждую палату на этаже. Потом с шумом выкатился из комнаты.

Первая встреча между Эндрю Трюскотом и адвокатом Джереми Мэллоном примерно два с половиной года назад состоялась во время матча команд «Ред Сокс» и «Янки». До того как Гленн Пэрис аннулировал контракт МЦБ с организацией здравоохранения «Эвервелл», эта организация использовала больницу, чтобы помещать в ней небольшое количество стационарных больных. Ежегодно, в качестве благодарности, «Эвервелл» нанимала автобус, загружала его пивом и увозила всех сотрудников больницы на рыбалку, а потом в парк Фенвей.

Когда до Мэллона дошли слухи о глубоком разочаровании Эндрю Трюскота МЦБ, он позаботился о том, чтобы его место на стадионе оказалось рядом с местом Трюскота. Во время третьей передачи бейсбольного мяча, они уже разработали скрытную систему фраз, подразумевавших больницу и персонал, и выявили свою взаимную неприязнь к Гленну Пэрису и его амбициозным выкрутасам. В конце пятой пробежки бейсболистов Трюскот дал ясно понять, что он готов передавать доверительную информацию о делах в больнице в обмен на определенное вознаграждение. А к седьмой подаче мяча они уже обменялись номерами телефонов и условились в скором времени встретиться еще раз.

Теперь, тридцать тысяч баксов спустя, Эндрю записался под вымышленной фамилией в журнале административного здания, Федеральная площадь, 100, и поднимался в лифте на двадцать девятый этаж, где располагалась юридическая контора «Вассерман и Мэллон». Его связь с адвокатом была непрочной. Ни одна сторона не доверяла другой. Но каждая из них нуждалась друг в друге. И с учетом информации, которую Эндрю нес с собой в атташе-кейсе, их сотрудничеству суждено было продолжаться.

Бронзовая табличка на двери из красного дерева перечисляла четырех партнеров и до двадцати компаньонов фирмы, занимавшей несколько комнат на, этаже. Только у Джереми Мэллона наряду с юридической степенью значилось: «Д.М.». Просторная прихожая с застекленной библиотекой и многочисленными письменными столами для клиентов, на стенах развешаны оригинальные картины, написанные маслом. Это были полотна таких художников, как Саржент, О'Кифф, Уайет. Трюскот задал себе вопрос: много ли потребовалось случаев врачебного надувательства и финансовых сделок, чтобы собрать такую коллекцию?

Сразу же при входе в приемную Эндрю почувствовал аромат китайской кухни. Слегка задержавшись перед картинами Саржента и поразительного полотна современного реалиста Скотта Приора, Эндрю направился, следуя направлению запаха, по проходу к кабинету Мэллона. Хотя что числу белых картонных табличек, лежавших на тиковом столе, можно было предположить, что намечался небольшой банкет, Мэллон обедал в одиночестве.

– Заходите, Энди, заходите. – Своими палочками для еды Мэллон пригласил Эндрю садиться. – Не знаю, что вы любите, поэтому заказал всего понемногу.

Эндрю вздрогнул, услышав обращение к себе по имени, что ему всегда не нравилось. Несмотря на порядочные платежи, он относился настороженно к Мэллону, который гладко стелил, но, казалось, постоянно держал что-то за пазухой. «Если ему это будет на руку, – подозревал Трюскот, – то он скушает меня с таким же спокойным удовольствием, как сейчас утку по-пекински».

– В холодильнике у бара – пиво, вино, все, что вы захотите, – сказал Мэллон. – Извините, если я подгоняю, но Аксель оттягивает написание своей колонки, пока я не свяжусь с ним, и у меня в клубе сегодня прием, где я по приказу жены должен обязательно присутствовать.

– Никаких проблем.

«У меня в клубе». Хотя Эндрю чувствовал себя неуютно с этим человеком, он не мог не восхищаться его влиянием и стилем. Не раз во время сделок с ним у него в голове пробегала мысль, какой бы могла быть его карьера адвоката. Где-то в сознании вырисовывалась бронзовая табличка с надписью: «Вассерман, Трюскот и Мэллон».

– Вы смотрели сегодня известия? – спросил Мэллон.

– Нет. Я прямо с работы.

– Этот проклятый Пэрис оказался на всех трех программах. Мне просто осточертело видеть по ТВ физиономию этого толкача.

– Ну что же, сколько веревочка ни вьется, конец найдется. – Эндрю постучал по своему атташе-кейсу.

– Надеюсь, вы подкинете нам то, что надо, потому что время истекает.

– Что вы имеете в виду?

– Именно это, в буквальном смысле. Конкуренция в бизнесе управляемого здравоохранения с каждым, днем становится все более острой. Уже сейчас крупная рыба поедает мелкую рыбешку. Никто не застрахован, и понятно, что каждый сходит с ума. В данный конкретный момент «Эвервелл» находится в достаточно приличном положении. Но они так стеснены в больничных койках и служебных помещениях, что решили больше не ждать, пока МЦБ свалится им в руки. Они изучают другие варианты. МЦБ можно купить по дешевке, а в других случаях понадобится на миллионы больше. На миллионы. И все равно, что бы они ни приобрели, не будет такой отдачи в смысле площадей и оборудования, как от МЦБ. Нам нужна эта больница.