Но, даже используя термин «муравьиная цивилизация», биологи не признают за муравьями способность к творчеству, относя их действия все к тем же пресловутым «инстинктам» по той причине, что муравьи с точки зрения науки не обладают разумом. Но откуда тогда взялись все эти технологии, используемые в муравейниках? Логика говорит, что были среди них свои муравьиные Эдисоны, Павловы, Мичурины. Они вывели (или отобрали из многих других) грибки, способные расти в условиях муравейника, «приручили» «диких» когда-то тлей, превратив их в «домашних животных».

Способность к «творческому озарению» демонстрируют практически все животные. К примеру, был проведен такой эксперимент. Исследователи подложили в крысиную нору бутылку с затвердевшим топленым маслом с полной уверенностью, что животные не смогут достать его. Но взрослая крыса, обнаружив бутылку, после минутного раздумья нашла выход. Она повалила ее набок, зубами выдернула пробку и, втиснув в узкое горлышко свой хвост, окунула его в мягкое масло, а вытащив, облизала. Операция эта повторялась несколько раз.

Ну разве это не открытие своего рода? Более того, насытившись, крыса ушла, чтобы вернуться уже с подругами. После того как она продемонстрировала им свой метод, и другие крысы стали окунать хвосты в масло. Вскоре бутылка практически опустела.

Конечно, далеко не все животные умны одинаково. (Но ведь и среди людей далеко не все Эйнштейны!) Встречаются особи заурядные и выдающиеся. Именно самые умные находят выход из сложных ситуаций, а остальные им подражают или используют достижения своих талантливых собратьев. И когда «идея овладевает массами», происходит качественный скачок в развитии вида. А способствуем этому мы, люди, осложняя с каждым днем жизнь братьев наших меньших и вынуждая их бороться за выживание. Они умнеют на глазах. А мы?…

У хозяина одного из участков в садоводческом обществе «Мичуринец» второй год подряд в развилках раскидистых ветвей яблонь вьют гнезда сороки. Птицы доставляют много неудобств, и поэтому хозяева сбивают их постройки, не давая суетливому племени колонизировать свою территорию. Но захватчики не желают сдавать свои позиции. Они укрепляются, превращая свои дома в неприступную крепость.

В районе дачи несколько свалок. Оттуда сороки и принесли витки алюминиевой проволоки и, обматывая ее вокруг веток, построили прочный каркас. Неизвестно, откуда добыли глину — разнородная, разноцветная, она явно «транспортировалась» из разных мест. Ею тщательно обмазывался каркас. Затем щели проконопачивались мхом и сухими травинками и снова обмазывались глиной. И только соорудив «железобетонные стены», мастера приступали к созданию бытовых удобств: сначала они носили сухие веточки, потом сухую траву, затем неизвестно где добытые перья и пух. В такой последовательности, видимо, и укладывалось все это на пол дома-крепости.

Поражают слаженность и мастерство строителей. Особенно то, как управлялись птицы с проволокой. Они гнули, закручивали и обламывали ее одними только клювами, но с такой четкостью и сноровкой, как будто всю жизнь работали с металлом.

Кто после этого решится утверждать, что птицы «безмозглые существа»? Их изобретательность и упорство — повод для размышления.

Из письма Сагабутдинова Н. Б., г. Янаул, Башкортостан

Ну разве не удивительна эта история, напоминающая борьбу изобретательских умов во время войны? Одни ученые придумывали все более и более мощные снаряды, другие — все более надежную броню для танков.

Ничего не могу сказать про рыб, ничего не могу сказать про разум комаров, клопов, червей и т. п., хотя гипотетически — кто его знает?… Но разумность птиц, построивших «железобетонное гнездо» повышенной прочности, лично у меня не вызывает никаких сомнений.

Есть такой научный термин «экстраполяция». Он означает мысленное продолжение в будущее какого-то действия и вывод о том, чем оно завершится. Возможность изобретать существует лишь благодаря мысленной экстраполяции. Чтобы изобрести катапульту, к примеру, надо сперва отчетливо представить, что будет, если положить на кирпич доску, установить на одном ее конце «снаряд» и ударить потом по другому концу Ученые настаивают на том, что только мозг человека способен к экстраполяции. Но тут у ученых моих собратьев не сходятся концы с концами. Жизнь показывает, что это не так.

Сколько буду жить, не забуду картину, которую я наблюдала прошлым летом.

Строили мы изгородь вокруг дачи. Не закончив, пошли обедать. Эрдельтерьера нашего Никиту я кормила еще до обеда, и потому оставшиеся после обеда косточки предназначались голодным собакам, которых на дачах всегда хватает.

Вокруг забора валялись инструмент, доски, обрезки столбиков. Между опорой, на которую час назад навесили калитку, и штакетником оставалась еще щель шириной в доску, а сама она лежала на нижней перекладине забора большей частью наружу, меньшей — на нашей территории.

Чтобы не бросать косточки на землю, я положила их на край доски со стороны улицы, и к ним сразу бросилась небольшая собачонка, давно поджидавшая обычных подачек.

Никита был накормлен до отвала, но сам факт, что кому-то досталось то, что по его собачьим понятиям принадлежало ему, выводил его из себя. Ах; какую бы трепку он задал «наглой попрошайке», если бы оказался с другой стороны забора! Но щель была явно узка для его крупной фигуры, и эрдель бегал вокруг, высовывал в нее нос, рычал, но все бесполезно. Собака понимала, что «заевшемуся буржую» до нее не добраться, спокойно брала с доски по одной косточке, относила в сторону и с наслаждением грызла.

Никита пришел к выводу, что угрозы не помогут. Сел и задумался. Видимо приняв какое-то решение, снова подошел к щели, вцепился зубами в доску и стал тянуть ее на свою территорию. Это была трудная работа.

Я наблюдала за ним, искренне веселясь, так как понимала, что перетащить ее на свою сторону моему жадине не удастся. Видимо, это понимала и бездомная собачонка, никак не реагирующая на его усилия. Понял это и сам Никита. Он снова сел и задумался. И вдруг встал. По его довольной морде я сразу поняла, что он что-то придумал.

И действительно, чуть попятившись назад, Никита прыгнул. Прицелился он точно на край доски, выступавший на его территории. Доска с другой стороны взлетела в воздух, и косточки, описав в воздухе дугу, упали к нам на участок.

Если бы у собак могли быть инфаркты, то приблудная собачонка получила бы его. Она была потрясена, у нее, как у человека, отвисла челюсть и вылезли на лоб глаза. У меня, если признаться честно, тоже. Зато Никита, уже нисколько не интересуясь плодами победы, гордо выпятив грудь, оглядывался по сторонам в поиске свидетелей его гениальности.

А я теперь точно знаю, что катапульту изобрел не только человек. Ее еще изобрела собака.

Из письма Черниковой Т. В., г. Никополь

Мы восхищаемся умом шахматиста, который просчитывает игру на много ходов вперед. И это относится к любому человеку: чем больше жизненных ходов он может просчитать, тем выше его шансы на успех, тем уважительнее мы говорим о его уме. Почему бы заодно нам не восхититься и умом этого пса? Эрдельтерьер Никита вполне успешно экстраполировал свои действия. Он не хуже иного шахматиста просчитал ситуацию на несколько ходов вперед, заранее предвидя их возможные последствия.

Я сидел в машине и ждал, пока закончится визит моего шефа к своему партнеру. Мое внимание привлекли две птички. Может быть, я и не обратил бы на них внимания, если бы не возбужденное чириканье, которым они сопровождали свои действия — как будто совещались и спорили между собой.

Вся эта кутерьма происходила вокруг клубка шерстяных ниток, валявшегося около чахлого кустика. Я долго не мог понять, чем он мог их заинтересовать. Они садились на клубок, пощипывали его клювиками, тянули за свободную нить. А он разматывался, слегка перекатываясь по земле.