От проницательного взгляда Бинодини ничто не ускользало. Она ничуть не боялась Раджлокхи. Раджлокхи же всячески старалась показать Аше, с каким уважением относится к Бинодини; к месту и не к месту рассыпалась в похвалах молодой женщине. Аша видела, как опытна Бинодини в хозяйственных делах. Управление домом давалось ей без труда. Поручать слугам работу, распекать их, отдавать приказания – все это было для нее делом привычным. Наблюдая за нею, Аша думала о том, как ничтожна она по сравнению с Бинодини. Когда же эта наделенная всеми добродетелями Бинодини сама явилась искать ее дружбы, радость робкой Аши была безмерна. Семя их дружбы, словно зерно волшебного дерева, в один день дало побеги, выросло и пышно расцвело.

– Давай придумаем имена друг для друга, – предложила Аша.

Бинодини рассмеялась:

– Какие же?

Аша предложила Гангаджоль, Бокулпхул и еще много красивых имен.

– Все эти имена устарели, – прервала ее Бинодини, – и ничего особенного в них нет!

– А как бы тебе хотелось, чтобы я тебя звала?

– Чокербали! – рассмеялась Бинодини. – Чокербали!

Аше хотелось придумать для подруги что-нибудь более звучное, но раз Бинодини так хочет…

– Чокербали! Соринка в глазу! Песчинка! – повторила Аша и, обняв руками шею Бинодини, весело рассмеялась. – Тогда и меня зови так!

Аше была необходима подруга. Даже праздник любви перестает быть праздником, если влюбленные все время вдвоем. Надо же с кем-нибудь поделиться своим счастьем. Что же касается Бинодини, то душа ее истосковалась по сердечному теплу, и она жадно слушала рассказы молодой женщины о любви. Они туманили ей голову, горячили кровь.

Однажды в тихий полдень, когда Раджлокхи прилегла отдохнуть, слуги были внизу и Мохендро, уступив просьбам Бихари, ненадолго отправился на занятия, когда из далекой голубизны неба временами доносился слабый крик коршуна, Аша расположилась в спальне на тахте и распустила свои длинные волосы. Рядом, облокотившись на подушку, устроилась Бинодини. Забыв обо всем на свете, она слушала журчащую, словно ручей, речь Аши; лицо ее пылало, грудь высоко вздымалась.

Она расспрашивала Ашу, выпытывая мельчайшие подробности, снова и снова выслушивала одно и то же, а порой принималась мечтать о том, что было бы, если бы все сложилось не так, а иначе. Аше тоже нравилось говорить о своей любви, блуждая по тропинкам воображаемых ситуаций. Бинодини начинала:

– А что, если бы ты стала женой Бихари?

– Что ты! Как можно говорить об этом! Мне даже слушать стыдно! Вот если бы ты вышла за него замуж! А ведь когда-то собирались устроить вашу свадьбу!

– Мало ли кто думал жениться на мне! Не вышло – ну и ладно, мне и так хорошо…

Аша возражала. Да и как могла она согласиться, что Бинодини живется лучше, чем ей, Аше!

– Послушай, – говорила она, – а что, если бы ты стала женой моего мужа, ведь могло же так случиться!

Да, это действительно могло случиться. Эта постель, эта тахта, где сейчас сидит Аша, когда-то ждали ее, Бинодини. Бинодини смотрела на нарядную спальню и не могла не думать о том, что все могло быть иначе. Но сейчас она всего лишь гостья в этом доме – сегодня ее терпят, а завтра, может быть, придется уезжать…

К вечеру Бинодини тщательно и искусно причесала Ашу и отправила к мужу. А сама мысленно последовала за нарядной женщиной в тихую комнату, где ее ждал влюбленный Мохендро.

Иногда Бинодини подолгу не отпускала от себя Ашу.

– Ну посиди еще немного, – говорила она. – Никуда твой муж не денется. Он ведь ручной олень, а не заколдованная антилопа из сказки. – Различными хитростями Бинодини старалась задержать Ашу около себя как можно дольше.

– Что-то твоя подруга и не вспоминает про отъезд, – сердился Мохендро. – Скорее бы уезжала.

– Не смей сердиться на мою Песчинку, – напускалась на него Аша. – Ты не знаешь, как она любит слушать, когда я рассказываю про тебя, как старательно одевает меня и причесывает, прежде чем отослать к тебе.

Раджлокхи не хотела, чтобы Аша хозяйничала. Бинодини же, наоборот, старалась занять Ашу домашними делами. Она сама хлопотала по хозяйству без отдыха почти целый день и Аше тоже не давала сидеть сложа руки. Бинодини так повела дело, что у Аши не было ни минуты свободной. Представляя себе, как муж Аши рвет и мечет, сидя один в пустой комнате наверху, Бинодини горько и зло усмехалась про себя.

– Теперь я пойду, милая Песчинка, а то он опять будет сердиться, – волнуясь, говорила ей Аша.

– Мы сейчас все кончим, дорогая, – отвечала Бинодини, – и ты сразу же пойдешь…

Немного погодя Аша опять жалобно просила:

– Отпусти меня, а то он действительно рассердится!

– Пусть посердится немного! Любовь без ревности пресна, как овощи без перца!

Бинодини прекрасно знала, что за вкус у этого перца – только у нее не было овощей! Ее словно жгло огнем. Куда ни взглянет, в глазах вспыхивает целый сноп искр. «Такое хозяйство! Такой нежный муж! – подумала она. – И этим хозяйством я могла бы управлять! Этого мужа я могла бы обратить в своего раба! Разве тогда хозяйство было бы в таком состоянии? Разве таким был бы этот мужчина? А на моем месте этот несмышленыш, эта кукла!» И, обнимая Ашу, она говорила:

– Ну, дорогая моя, расскажи-ка мне, о чем вы вчера говорили? Сказала ли ты ему все, как я тебя учила? Ты же знаешь, рассказами о вашей любви я утоляю жажду своего сердца.

Однажды Мохендро, потеряв терпение, позвал к себе мать и сказал:

– Разве это дело вводить в семью совершенно постороннюю молодую женщину, да еще вдову? Совсем не обязательно брать на себя такую ответственность. Я против этого. Кто знает, к чему это может привести!

– Она жена нашего Бипина, – возразила Раджлокхи, – я не считаю ее чужой.

– Нет, ма, ни к чему все это. По-моему, ее не следует держать у нас.

Раджлокхи знала, что переспорить Мохендро нелегко. Поэтому она призвала на помощь Бихари и попросила его убедить сына.

– Только благодаря ей я хоть немного отдыхаю на старости лет, – говорила она, – пускай Бинодини и чужая, но от своих я никогда не дождусь такого внимания.

– Ты думал о Бинодини, Мохим? – спросил Бихари.

– Как же, ночей не сплю, только о ней и думаю! – невесело рассмеялся Мохендро. – Пусть тебе лучше невестка скажет. Ведь теперь как Бинодини пожелает, так все и делается в этом доме.

Аша с молчаливым упреком взглянула на мужа.

– Неужели? – удивился Бихари. – У вас, я смотрю, все как в романе «Ядовитое дерево»[19].

– Совершенно верно. Вот почему Чуни так жаждет избавиться от нее.

Из-под покрывала снова сердито блеснули на Мохендро глаза Аши.

– Ну хорошо, ты ее отправишь обратно, а она захочет и вернется, – заметил Бихари. – Лучше выдай ее замуж, вот сразу и вырвешь ядовитый зуб.

– Кундо[20] тоже была выдана замуж, – проворчал Мохендро.

– Ладно, хватит проводить параллели. Я часто думаю о Бинодини. Оставаться с вами всегда она, разумеется, не может. Но отправить ее в эту глушь – было бы очень жестоко.

Мохендро до сих пор не видел Бинодини, зато Бихари видел ее и хорошо понимал, что обречь такую женщину на жизнь где-то в джунглях несправедливо. Понимал он также, что пламя светильника, которое освещает дом, может обратить дом в пепел, и смутно опасался этого.

Мохендро посмеялся над участием Бихари, Бихари тоже посмеялся, но в глубине души он хорошо понимал, что с этой женщиной играть опасно, а пренебречь ею просто невозможно.

Раджлокхи решила предостеречь Бинодини.

– Смотри, доченька, – сказала она, – держись подальше от моей невестки. Ты выросла в деревне, здешних нравов не знаешь. Но ты умница, подумай хорошенько, и сама поймешь, к чему я это говорю.

После этого разговора Бинодини стала сторониться Аши.