Днем Ильяна засела за писание — корявыми буквами она выводила в своей тетрадке обо всем, чего бы ей хотелось совершить или испытать. Мать часто говорила, что это помогает достичь желаемого и улучшает память.

Правда, условием было то, что при писании нельзя было кривить душой, писать только истину. Эвешка постоянно заверяла дочь, что не станет читать ее тетрадь без разрешения.

Впрочем, Ильяна не верила матери. Пообещать можно ведь что угодно, а передумать и это обещание изменить можно в любой момент. И хотя девушка ни разу не видела, как мать проявляет интерес к ее тетради, даже не следит, куда она эту тетрадь кладет, это могло говорить и о том, что она просто не ловила Эвешку с поличным. И то, что мать видели очень редко за занятием волшебством, говорило о том, что за нею просто не слишком внимательно наблюдали.

И потому Ильяна писала в тетрадке разные глупости, типа: «Я должна больше помогать маме по дому», «Я не должна огорчать маму» — вместо настоящих мыслей, которые так и роились в ее голове — а вдруг он опасен?

А вдруг он специально втерся мне в доверие, чтобы причинить зло моей семье? А вдруг я просто вовремя его не раскусила?

Но затем девушка думала — как же так, я ведь так давно его знаю! Ведь рано или поздно все равно можно было бы обо всем догадаться! Он пока что никому не причинил вреда. Пусть он даже и утопленник, сродни русалкам, но пока-то он был совершенно спокоен! Ведь не все же эти существа причиняют людям зло! В округе все спокойно, говорят, что лешие давно перевелись, но дядя Саша сколько раз видел их в лесу. Он даже разговаривает с ними! Уж если бы была опасность, лешие давно предупредили бы нас. Да и домовой есть — уж он-то недаром получает свое!

Наконец Ильяна заполнила четверть страницы разной чепухой, чтобы мама только успокоилась. Может, хоть теперь она перестанет нервничать.

Мама же как раз молола крохотными каменными жерновами травы, делая целебные снадобья, которые затем упаковывала в туески из бересты. Эти снадобья муж должен отвезти по реке, чтобы там продать с Божьей помощью.

Ильяна уже давно закончила записи и убрала дневник в известное ей и матери место, а Эвешка все молола, развешивала и упаковывала порошки.

Когда Ильяна подошла к матери, та присела отдохнуть на добела отскобленную лавку. Завидев дочь, Эвешка тут же стала говорить ей, почему волшебники не могут использовать свою чудодейственную силу в домашнем хозяйстве, а потом перешла на то, как должна себя вести образцовая хозяюшка. Ильяна с серьезным видом слушала, пытаясь догадаться, что же в самом деле так беспокоило мать.

Но это была все та же старая песня. Уже, наверное, в сотый раз Эвешка повторяла:

— Нельзя позволять лени взять над собой верх! Добрую работу волшебством все равно не заменишь. Руки — главное! Нельзя хотеть хлеба, не замесив теста! Главное — труд и прилежание!

Впрочем, терпения матери все-таки не хватало. А вот трудиться она умела.

Ильяна всеми силами старалась заставить себя сделать вид, что ей очень интересно слушать бормотание матери.

Когда уже день начал клониться к закату, вернулись отец и дядя Саша. Они напомнили лошадям, для чего они существуют на самом деле. Ильяна почувствовала себя несчастной — все-таки кататься на Пестрянке было куда интереснее, нежели смотреть, как растирают жерновами травы, хоть и целебные. К тому же оставалась она ради свидания с другом, который почему-то не пришел. Раздосадованная Ильяна вошла в дом и принялась отбивать молотком коренья, чтобы хоть как-то отвлечься. Потом ее занятие прервала мать, которой вдруг не понравился сильный шум.

— Вообще-то, — сказала ей Эвешка, — если тебе и в самом деле так хотелось покататься верхом, ехала бы себе! Я вовсе не хотела лишать тебя радости! Ильяна, скажи мне, что с тобой происходит?

— Ничего! — отозвалась девушка, поспешно отводя глаза в сторону.

— Ильяна! — сказала Эвешка, — от твоего отца требуется лишь одно — любить тебя! А мне приходится вечно тебя ругать! Такова уж моя доля! Я должна говорить с тобой так, чтобы ты сразу понимала меня. Ты ведь уже не ребенок, с которым нужно обходиться только лаской! И перестань дуться на меня! Такая жизнь!

— И вовсе я не дуюсь!

— Меня не обманешь!

Ильяне захотелось изо всех сил шарахнуть деревянным молотом по столу, но она все равно ни за что бы не сделала этого. Ведь это был ее дом.

— Я постараюсь не дуться! — промямлила девушка.

— Ладно, хватит, — отозвалась Эвешка, подставляя кувшин с водой и тряпку, — лучше вот протри стол! Ишь, пыли сколько налетело! Надо ужин готовить! А потом хлеб на завтра печь — сейчас пойду посмотрю тесто, наверняка оно уже подошло! Вот так, милая моя, все оно достается — дров наруби, и огород прополи, и хлеб испеки! Вот, посмотри на своего дядю Сашу — он просто живет в доме, он не занимается им! Конечно, ему многого не нужно, но ты с него пример не бери! Ты должна стать хорошей хозяйкой!

И никогда нельзя сидеть сложа руки — работа всегда найдется, стоит только посмотреть вокруг. Ты взрослеешь, ты становишься уже равной с нами! Так и веди себя на равных — не жди, когда я попрошу тебя сделать что-то — возьми, и сделай сама! Эй, осторожнее, не сори на пол!

— Прости…

— Ну что с ней поделаешь, прямо отцов характер! Прямо все от него!

— Но отец хоть ворчит на вещи, а не на людей! Ах, если бы только…

— Опять дерзишь мне!

Ильяна замолчала — она и в самом деле начала говорить грубости.

— Мам, прости! — начала она, чтобы прервать неловкую тишину, — просто… я не знаю… ты сама меня разозлила!

— Мне кажется, что тебе лучше все-таки прислушиваться к советам старших!

Хотя бы иногда! И перестань говорить «если бы» — плохая примета.

— Но неужели я не прислушиваюсь к твоим советам? С утра до вечера только и делаю, что слушаю тебя! Но только меня никто не слушает!

— Да ты… ты…, — закипятилась Эвешка, но вовремя опомнилась и проговорила, — знаешь что? Иди-ка за дверь, проветрись немного!

В общем, мать снова наставляет ее на путь истинный старым способом. Но значит ли это, что она успокоилась? Вряд ли… Вот и сейчас…

— Убирайся из кухни вон!

Ильяна швырнула на пол полотенце и опрометью выскочила на улицу. Она одним прыжком сиганула с высокого крыльца и бросилась в сторону амбара.

Опомнилась девушка только возле забора, где и остановилась, чтобы перевести дух.

— Ильяна! — послышался из конюшни голос отца.

Вообще-то ей сейчас вовсе не хотелось разговаривать с отцом, и вообще ни с кем — Ильяну всю трясло, хотя было очевидно, что мать не хотела доводить разговор до ссоры.

Впрочем, так или иначе, инициатором разговора была Эвешка — сама Ильяна долго терпела, к тому же она была опечалена тем, что ее друг почему-то не пришел на установленное место. Что случилось с ним?

— Ильяна? — Кочевиков выглянул из ворот конюшни. Он явно заметил, что дочь чем-то расстроена и собрался поинтересоваться, что стряслось. Но девушка не хотела рассказывать ему, что произошло — ведь он пойдет сразу укорять мать, они опять начнут ругаться. для чего устраивать ссоры? Ведь мать и так часто говорила, что Ильяна специально устраивает соры между родителями, чтобы на нее меньше обращали внимания.

Но отец взял ее руки в свои и внимательно заглянул в ее глаза:

— Девочка, в чем дело? — тихо спросил он, ты прямо вся дрожишь!

— Но со мной все в порядке, — отозвалась Ильяна, — со мной все нормально! А вот мама…

— Что случилось?

Нет, об этом просто невозможно разговаривать! Ильяна только сдалал рукой выразительный жест и покачала головой. Отец обнял ее, погладил по голове и сказал, что мать любит ее, а если иногда бранит — то только из-за любви. Возможно, это была правда. Просто мать ругала ее потому, что хотела беспрекословного подчинения, ее мнение было для нее решающим, а все остальное — уже неважным.

— Бедная моя девочка! — проговрил Петр, ну ничего, я с ней поговорю.

Успокойся, ладно?