– Вы можете отвезти меня к отелю «Олимпик»?

Когда машина подъехала к старому зданию, я нервно сцепила пальцы. Его резной фасад и колонны со сложным узором всегда восхищали меня. Служащие отеля роились, словно пчелы, забирая у владельцев ключи от машин и отгоняя автомобили на парковку. Впереди меня на сверкающем «Мерседес-Бенц» подъехала пара. Украшенное блестками платье женщины сверкнуло, когда она оперлась на руку своего спутника и вышла из машины, показав стройное тело на десятисантиметровых шпильках. Я бросила взгляд на свои туфли – поношенную пару серых балеток с черной царапиной справа у пальцев, которые я даже не потрудилась почистить. Я попыталась разгладить смятую блузку, но безуспешно. Потом я поняла, что забыла взять губную помаду, и постаралась хоть как-то пригладить растрепавшиеся волосы. Я пожалела о том, что на обратном пути в Сиэтл сидела на пароме на внешней палубе. Соленый бриз превратил мою шевелюру в спутанную гриву. В конце концов я собрала непослушные пряди в тугой пучок и закрепила его эластичной резинкой, которая, к счастью, отыскалась в моей сумке. Протянув водителю десять долларов, я вышла из такси и подошла к швейцару в черной униформе.

– Здесь сегодня что-то празднуют? – спросила я, заглядывая внутрь через стеклянные двери с позолоченными рамами и пытаясь понять, что происходит внутри.

Он подозрительно оглядел меня с головы до ног.

– Да. Вход только по приглашениям, – швейцар повернулся к молодой женщине, не старше двадцати пяти лет, стоявшей поодаль и сжимавшей в руке список. Похоже, сотрудница отдела по связям с общественностью. – Поговорите с Лизой, – предложил он мне. – Вы должны быть в списке.

– Привет, – поздоровалась я с Лизой, – я Клэр Олдридж.

Она проверила список и взглянула на меня с довольной усмешкой.

– Простите, но я не нахожу вашего имени.

Я покачала головой.

– Нет-нет, я пришла не на мероприятие. Мой муж здесь, внутри.

Лиза с сомнением посмотрела на меня, как будто пыталась понять, не придумала ли я это на ходу, чтобы меня пропустили в отель.

– Если вас нет в списке, значит, вас нет в списке.

– Послушайте, – начала я, – мой муж…

И тут я увидела Этана. Через стекло дверей картинка казалась немного размытой, но одно было ясно: мой муж – красавец, он был рожден для того, чтобы носить смокинг. Этан поднес бокал с шампанским к губам, потом кивнул и помахал кому-то. Этот мужчина знал, как вести себя в толпе. Я вспомнила, как он легко и изящно переходил от столика к столику на нашей свадьбе, в то время как я неловко ковыляла рядом с ним, в ужасе от непрекращающегося потока пожеланий счастья и обязательных объятий. Мой психотерапевт называет такое состояние социальной тревожностью. Многие люди страдают от нее. Но только не Этан. Внутри в зале все сверкало, начиная от огромной хрустальной люстры под потолком и заканчивая украшениями на шеях женщин.

Я не чувствовала себя миссис Кенсингтон. Мне как будто снова было тринадцать лет. Высокая худая девочка в обрезанных ниже колен джинсах и яркой футболке прижимается носом к ржавой проволочной ограде рядом со школой, глядя, как девочки, принадлежащие к элите, играют в баскетбол. Я указала Лизе на Этана.

– Видите? Это мой муж. Этан Кенсингтон.

Она посмотрела на меня так, будто я искала возможность даром полакомиться шампанским, фаршированными грибами и морепродуктами.

– Послушайте, – сказала она, – я не могу впустить вас внутрь, если у вас нет приглашения.

У меня отлегло от сердца, когда я увидела, что Этан повернулся лицом ко входу. Он выйдет на улицу, и я подбегу к нему. Я возьму его лицо в ладони и скажу, что готова закончить эту войну. Готова попробовать снова. Этан поставил пустой бокал на поднос официанта и взял еще два. Он улыбался, идя по направлению к вестибюлю. Я помахала ему рукой. Но мое сердце оборвалось, когда я увидела, что к нему подошла какая-то женщина и поцеловала его в щеку. Он протянул ей второй бокал с шампанским. Я стояла так близко, что могла разглядеть пузырьки в бокале. Спустя секунду я поняла, кто она, и мое сердце как будто пронзила стрела.

Кассандра.

Я задрожала, увидев их вместе. Они улыбались друг другу. Они смеялись. Она игриво положила руку ему на рукав. Какая-то моя часть рвалась внутрь отеля, чтобы оторвать ее руку от рукава моего мужа. Но вместо этого я порылась в сумке и достала телефон. Набрав номер Этана, я поднесла аппарат к уху. Я видела, как он вытащил свой мобильный из кармана, посмотрел на экран, что-то сказал Кассандре и отошел на несколько шагов в сторону. Я отпрянула назад, испугавшись, что муж увидит меня через стекло.

– Клэр? – Его голос звучал отстраненно, казался чужим, хотя он находился всего в нескольких шагах от меня. – Все в порядке?

Я вдруг ощутила невероятную слабость и не смогла произнести ни слова. Я думала о всех тех словах, которые я хотела сказать любимому мужчине, о всех словах, отрепетированных мной, пока я ехала в такси. Но когда представилась возможность, я ничего не смогла сделать, только смотрела на свои поцарапанные туфли.

– Клэр, это ты?

– Это я. – Мой голос дрогнул, я прикусила губу.

– Дорогая, по-моему, ты неважно себя чувствуешь, – сказал Этан. – Послушай, почему бы тебе не поехать домой? Я тут по работе, но могу уйти пораньше.

Я заглянула через стекло и увидела, как Кассандра отправила ему в рот закуску. Она улыбнулась моему мужу и взяла что-то себе с ближайшего подноса.

– Прости, – извинился Этан, – сегодня вечером я ем на ходу.

– Все нормально. – Я взяла себя в руки. – Я не хотела мешать. Мне пора идти.

Я видела, как Этан вернулся к Кассандре. Она что-то говорила, была оживлена, он засмеялся в ответ. Потом они оба скрылись в толпе.

– Прошу прощения. – Голос девушки со списком звучал одновременно и приторно-сладко, и в высшей степени раздраженно. – Но вас все-таки нет в списке.

– Да, – ответила я, не пытаясь скрыть разочарование. – Я уже ухожу.

Сидеть за столом с Лоном было сплошным мучением. Не потому, что корсет, стягивавший талию, впивался в тело, причиняя боль, и не потому, что его жаркий взгляд будто сжигал меня. Невозможно было видеть разочарование на лицах моих бывших коллег. Лу, веселый старик-швейцар, очень тепло, по-отцовски, относившийся ко мне, отвернулся, когда я вошла в отель под руку со своим покровителем. Две горничные, которых я считала своими подругами, Дженни и Вивиан, окинули меня в фойе мрачными взглядами и вернулись к своему занятию: они сметали пыль с канделябров. Я не винила их за это. Принаряженная, затянутая в одежду, купленную за чужие деньги, я как будто воплощала все то, за что мы все презирали высшее общество и тех его представителей, которые всегда получали желаемое. Но сейчас я не могла себе позволить беспокоиться об этом. Комок в горле мешал мне дышать свободно, я закрыла глаза и не открывала их довольно долго, вспоминая лицо своего мальчика, его нежные щеки, шелковистые белокурые локоны над большими голубыми глазами. Он всегда был со мной.

– Что загрустила, куколка? – поинтересовался Лон и впился зубами в клешню краба. Капля масла стекла по его подбородку. – Почему ты ничего не ешь? – спросил он, указывая на роскошный выбор блюд на столе.

К моим глазам подступили слезы, и я уже не могла их сдерживать.

– Мне ужасно жаль, мистер… то есть я хотела сказать, Лон, – пробормотала я, – но это из-за моего сына. Мне его очень не хватает.

– Ну-ну, я уверен, что с ним все в порядке.

Все в порядке? Я вонзила ногти в обивку стула. Как люди могут так говорить о пропавшем мальчике? Исчез трехлетний ребенок, и никому нет до этого дела. Я закрыла лицо ладонями и почти сразу почувствовала прикосновение теплой и влажной руки Лона к своему плечу.

– Я обязательно позвоню насчет него завтра утром. – Он постарался меня утешить.

– Утром? – воскликнула я, поднимая на него глаза. – Простите, но не могли бы вы позвонить сегодня вечером?