"Белые ночи" (Helle Nachte: Ein sentimentaler Roman. — Leipzig: Gressner u. Schramm).

"Преступление и наказание" (Raskolnikow. — 3. verb. Aufl. in 2 Bd. — Leipzig: W. Friedrich).

"Скверный анекдот" (Eine heikle Geschichte / Deutsch v. A. Scholz. — Berlin: R. Eckstein’s Nachfolger Hammer u. Runge).

"Скверный анекдот" (Eine heikle Geschichte // Freie Buhne fur modernes Leben. — Jg. I. — H. 22-26).

1891

Отрывок из романа "Идиот" (Aufzeichnungen eines Schwindsiichtigen. — Berlin: H. Steinitz).

"Преступление и наказание" (Raskolnikow’s Schuld und Siihne / Deutsch. v. P. Styczynski. — Berlin: O. Janke).

1893

"Роман в девяти письмах" (Ein Roman in neun Briefen / Deutsch von H. Putze // Die Gegenwart. — Bd. XLIII. — № 16).

1894

"Преступление и наказание" (Raskolnikow / Obers. u. neu durchgesehen v. W. Henckel. Mit. Illustr. v. H. Liiders u. W. Weimar. — Berlin: G. Grote’sche Verlagsbuchhandlung).

"Слабое сердце" (Ein schwaches Herz / Obers. v. H. Putze. — Berlin: Eckstein’s 50-Pfennig-Bibliothek, № 14).

"Белые ночи" (Helle Nachte: Ein sentimentaler Roman. — Leipzig: Gressner u. Schramm).

1895

"Записки из подполья" (Aus dem dunklsten Winkel der Grosstadt / Deutsch mit einer Einleitung v. Dr. Al. Markow. — Berlin: H. Steinitz).

"Ползунков" (Polsunkow / Obers. v. Ad. Harbell // Das Magazin fiir Literatur. — Jg. 64. — № 9-10).

"Легенда о Великом инквизиторе" (Der Grossinquisitor // Die neue Zeit. — № 23-24)

1896

"Роман в девяти письмах" (Ein Roman in neun Briefen). "Маленький герой" (Ein kleiner Held). "Ползунков" (Polsunkow). (Drei Novellen v. F. Dostojewski. — Berlin: S. Fischer).

1897

"Бобок" (Der Bobok: Memoiren einer Person / Deutsch. v. N. Hoffmann // Wiener Rundschau. — № 4-6).

"Кроткая" (Ein sanftes Weib / Deutsch v. Ad. Garbell // Das Magazin fur Literatur. — Jg. 66. — № 49-52).

"Записки из подполья" (Aufzeichnungen eines Paradoxen // Das Magazin fiir Literatur. — Jg. 66. — № 30-32).

1898

Из записных книжек Ф. М. Достоевского (Aus den Tagebiichern Th. M. Dostojewsky’s. Von N. Hoffmann // Beilage zur "Allgemeine Zeitung". — № 104. — V. 10. Mai).

1900

"Униженные и оскорбленные" (Erniedrigte und Beleidigte. — Leipzig: Union Deutsche. — Verlagsgesellschaft "Moderne Romane aller Nationen").

В 1910 г. после постановки на сцене Художественного театра "Братьев Карамазовых" (премьера 12 октября) В. И. Немирович-Данченко писал К. С. Станиславскому:

"Если хорошо угадать, почувствовать психологию автора вообще важно, то угадать, почувствовать ее у романиста — самая первая необходимость. Это едва ли не самое главное различие драматурга от романиста, что последний дает не только рисунок, но и "круги", "приспособления" <…> Иногда, — как у Достоевского, — они стали избиты, истрепаны театрами; тогда надо заменить их другими, не выходя из "внутренних образов", определенно данных романистом"[2354].

Это замечание во многом снимает ту скрытую полемику с "иллюстративным"[2355] подходом к тексту, которую уже в следующем, 1911 г., открыл Жак Копо французской постановкой романа.

"Братья Карамазовы" в "Театре искусств" (премьера 6 апреля) в инсценировке Жака Копо и Жана Круэ сыграли в истории "театра Достоевского" во Франции не меньшую роль, чем постановки Художественного театра в России. Спектакль неоднократно возобновлялся самим Копо, в марте 1913 г. и в ноябре 1921 г. в театре "Старая голубятня" и в 1917 г. на сцене театра "Гаррик" (США). Сценарий был использован также Альбером Камю в 1937 г. в театре "Экип" (Алжир) и Андре Барсаком в "Ателье" в 1945 г. — будущими инсценировщиками романов "Бесы" и "Идиот". В 1967 г. инсценировка Копо была поставлена "Театром Сары Бернар". В той же драматической версии роман шел в Бельгии, Голландии, Англии, Германии, Австрии, Италии, Чехословакии. И дело не только в количестве реприз, но и в том авторитете, которым пользовался Копо как режиссер и театральный деятель.

Камю писал:

"В истории французского театра два периода — до Копо и после Копо"[2356].

Все французские инсценировщики в большей или меньшей степени следовали принципам Копо в переводе Достоевского на язык сцены, при всем разнообразии режиссерского решения спектаклей, трактовки образов, исполнительского мастерства. Некоторые из этих "переводов" обрели самостоятельное звучание в драматургии. ""Бесы" резюмируют все, что в настоящее время я знаю и думаю о театре", — отмечал Камю[2357]. Такого же рода "резюме" — "Братья Карамазовы" Копо, "Преступление и наказание" Гастона Бати, "Идиот" Габриеля Ару.

В статье дана только самая общая характеристика основных инсценировок произведений Достоевского на французской сцене. Разносторонняя проблема "Достоевский и театр" должна решаться на более конкретном материале, в сопоставлении поэтики романиста с жанрами драматическими, с одной стороны, и, с другой — включать в себя частные вопросы истории театра в его современных направлениях и общие — развития и освоения художественного наследия, "синтеза искусств". Привлекается не столько история постановок, для чего необходимо полнее выявить и сопоставить имеющиеся материалы: рецензии, фотодокументы, мемуарную литературу — сколько тексты инсценировок (в большинстве случаев их авторы являлись одновременно постановщиками), которые и следует рассматривать непосредственно в качестве "театральной интерпретации" Достоевского. Пытаясь разобраться в принципах этих интерпретаций, невозможно игнорировать и "обратные связи", исключить вопрос о месте и роли "драматического" (театрального) элемента в творчестве писателя.

Известно отношение Достоевского к театру, то влияние, которое оказали на него Шиллер и Мольер, его увлечение Расином и Корнелем, отразившееся в письмах к брату конца 1830-х-начала 40-х годов.

По поводу написанной М. М. Достоевским драмы он замечает:

"Особенно то нравится мне, что твой Герой, как Фауст, ища беспредельного, необъятного, делается Сумасшедшим именно тогда, когда он нашел это беспредельное и необъятное — когда он любим. — Это прекрасно! Я рад, что тебя чему-нибудь научил Шекспир"[2358].