Нам остается еще час дневного света, чуть больше – до наступления абсолютной ночи.

Мы – не только ночь, мы ночь, предшествующая ночи.

Через десяток километров второстепенная дорога резко обрывается у реки Канерикток, у берега Сейл Лейк Дайк, слева от нас водохранилище Смоллвуд раскинуло из стороны в сторону свою ультрамариновую синеву, отражая покрытой рябью поверхностью последний свет дня.

Это будет здесь. Конец дороги.

В этом месте мы будем ждать света с небес.

Здесь ночь будет ждать ночь.

Пока все вокруг необыкновенно ярко сияет. Инфракрасный огонь заходящего солнца, преломляющийся в призме листвы деревьев и в пурпурно-фиолетовых водах водохранилища. Линия света, пунктиром освещающая горизонт за растительным занавесом. Ядерный синтез, обрамленный дикой архитектурой природы и растущий, подобно метастазам этой потенциальной цивилизации.

Красный мир затем окрашивается сине-зеленым фильтром. В конце концов все растворяется в бесконечности кардинальских вариаций: фиолетовые, пурпурные, сиреневые, гранатовые, алые, карминные цвета. Лес, воды водохранилища Смоллвуд, небо, обнаженная скала на берегу – каждая деталь помазана кровью всего человечества, каждая деталь находится именно на своем месте, каждая деталь является частью мира, каждая деталь есть мир.

В последний раз мы видим солнце на этой Земле.

В последний раз под этой необычной луной, под этим отрезком очень странного неба, мы увидим ночь этой планеты.

– Есть хочешь?

Она утвердительно кивнула головой.

– Очень?

Она кивнула еще три раза.

Я достаю из «доджа» кухонные принадлежности, походную газовую плитку, маленький пропановый обогреватель, две фосфорные лампы, два фонарика на батарейках, консервы, различные свертки, пакетики, фрукты, йогурты.

Я, конечно, не дипломированный повар, но я умею выжить в лесу с оборудованием для кемпинга.

Да и без него, кстати, тоже.

Ужин был готов к тому моменту, когда Вселенная окрасилась в серо-сине-голубоватый цвет с проблесками кобальта в небе, где появились первые звезды.

Он был закончен тогда, когда небо над нами сделалось черным. Только на западе, над водохранилищем, упорствовала волна света, волна сопротивления, покрывшая бледной лазурью несколько повисших над линией горизонта облаков.

Посуда вымыта в маленьком ручейке, текущем рядом с тропинкой. Все убрано обратно в «додж».

Все звезды Млечного Пути освещают небеса, окунувшиеся в абсолютную ночь.

Серп месяца медленно поднимается в зенит. Мы прячемся в машину.

Я знаю, что мы находимся под защитой ночи. Скоро зонд перемещения даст о себе знать. Он появится где-нибудь высоко в небе, я сразу включу сигнал биофотонного позиционирования, и он спустится к нам.

Потом мы улетим.

Как я и предусмотрел.

Как я и спланировал.

Я не беспокоюсь ни о ком: ни о людях, что преследуют нас в своих темных автомобилях, ни о тех, кто прибыл, чтобы принять нас на свой световой корабль, ни о себе, проделавшем сотни и сотни километров за эти последние дни. Ни о ком.

Кроме нее.

Кроме Люси Скайбридж.

Кроме моей дочери.

Мы уйдем, это совершенно точно.

Во всяком случае, я не позволяю себе в этом сомневаться, уйдет она.

Поскольку я это предвидел, я это спланировал, я это знаю.

Более того, я это видел.

– Я хочу, чтобы ты установила портативную систему прямо сейчас. До встречи остается меньше трех часов.

Десять часов вечера, контакт состоится примерно в половину первого, может быть, немного раньше.

Интеграция системы в организм девочки занимает некоторое время, она не рассчитана на ее телосложение. Мутации, которые я произвел в ней, и некоторая адаптация «машины» значительно облегчили процесс, но требуется еще около часа для того, чтобы киборг-симбиоз окончательно завершился.

Главное – не терять времени.

Люси накидывает на себя рюкзак, приводит в действие передачи так, как я ее учил. Через несколько минут после начала инициализации нанокомпоненты рюкзака начнут проходить сквозь эпидермис, потом проникнут во все ткани, интегрируются в особые мишени-клетки, изменят химический состав крови девочки, трансформируют нервную систему, модифицируют метаболические принципы.

Люси уже заканчивает процесс набора кодов – и вдруг поднимает на меня глаза.

Ее глаза черны, как ночь, они выражают вопрос, сияющий ярче, чем солнце.

– А вы? У нас ведь только одна система перемещения.

– Я знаю, не волнуйся насчет этого, это не важно. Я располагаю аварийным оборудованием. Все получится.

– Все получится?

Я неверно подобрал слова. Выражение «все получится» означает, что существует вероятность, пусть и ничтожная, что получится не все.

Сказать, что все получилось, можно только тогда, когда все получилось.

Люси Скайбридж знала уже очень много вещей, слишком много для девочки ее возраста.

Хотя о каком именно возрасте нужно говорить? О ее прежнем земном возрасте? О ее новом звездном?

В любом случае, она, несомненно, знала слишком много для того, чтобы оставаться дольше на этой планете.

И сама планета, несомненно, знала об этом.

Где-то через часик я проверил результаты вживления системы перемещения в организм Люси. Наноприбор быстро подтвердил опасения, только что возникшие в моем мозгу.

– Этого я и боялся. Системам перемещения для нормального функционирования необходим свет. Звезды и луна поставляют его в минимальном количестве, этого недостаточно, особенно с учетом оставшегося нам времени. Я зажгу внутренние прожекторы. Отодвинь от себя рюкзак как можно дальше, переместись в сторону, если получится.

Биокапсула сияла белым галогенным огнем. Мы уже стали светом, который пришел за нами.

– Вы не очень много написали в этом году.

Я улыбнулся соответствующей обстоятельствам улыбкой. Это была правда. За два дня я набросал больше, чем за шесть месяцев.

– Учитывая предыдущие годы, я думаю, у меня есть все необходимое. Тысяча три года – не так уж и плохо.

Но в глубине души я знал, насколько лживы мои слова. Что-то неуловимое произошло с моей способностью писать после одиннадцатого сентября, после дня башни, после дня, в который я удочерил Люси.

Создание на бумаге книг для моей «автобиографической» библиотеки постепенно сменилось живым рассказом для библиотеки из крови и плоти.

Для библиотеки, убежавшей от пожара.

Для библиотеки, которую ничто человеческое уже не коснется.

Там, где ты окажешься, Люси, тебя коснется огонь звезд, думал я. Там, где ты окажешься, тебя коснется бесконечность.

Примерно в половине двенадцатого я снова проверяю, как проходит вживление киборг-системы между лопатками Люси.

Да, уже лучше, процесс движется гораздо быстрее, мы успеем. Ждать остается еще больше часа.

Час.

Шестьдесят минут.

Три тысячи шестьсот секунд.

Вспышка света.

Десятки вспышек света.

Вращающиеся голубые, оранжевые, порой красные огни.

Но не в небе.

Нет. На Земле. Они рассыпались за нашими спинами, в массе листвы, по лесу вокруг нас.

Вот он, момент.

Свет пришел.

Я открываю дверцу, схватив с заднего сиденья ружье «ремингтон».

Я выскакиваю из машины и вытаскиваю наружу девочку. Люси смотрит на меня, она все поняла в течение нескольких секунд. Она понимает все. Она знает все.

Она, маленькая девочка с девяносто первого этажа, маленькая девочка машины «башня-самолет-пожар», маленькая девочка со всеобщей Нулевой Отметки, моя дочь.

Я смотрю на нее, и мое лицо под светом звезд невольно искажается ледяной улыбкой.

Да, это оно и есть. Это они. Они пришли. Они нас нашли.

Мой план сработал так, как я предусмотрел.

Ловушка захлопнулась так, как я спланировал.

Все, что сейчас произойдет, я уже знаю. Я это видел.

В каком-то смысле я это написал.