"Его тренировала сама мастер Соль Хва!" – Вторили им другие.

А те, кто ещё недавно смеялся – теперь старательно отводили взгляд, лишь бы не быть следующими. Андрей же видел всё. И помнил каждого, кто хохотал над ним. Кто бросал косые взгляды. Кто предлагал "отбить у безродного охоту позориться".

Но он не злился. Он просто шёл вперёд. Сражался быстро. Эффективно. Безжалостно. Он знал – страх в глазах врагов – это лучшее объяснение, чем слова. Прах у их ног – лучшая печать, чем титул. Он знал, что так будет. Когда прозвучало имя последнего участника, а он – Андрей – стоял всё там же, на краю круга, среди немногих оставшихся, внутри у него уже сжимался ледяной ком. Слишком много глаз. Слишком сильные фамилии. Слишком явное желание "поставить всё на свои места" со стороны тех, кто с самого начала считал его – ошибкой. Он чувствовал, как в рядах старейшин – там, где возвышались в тени своих вышитых одежд те, кто владел обителью Пяти Пиков Бессмертных – уже вовсю кипит раздражение.

Они не кричали. Не махали руками. Но Андрей видел, как у одного из них подрагивал уголок рта. Как другой напряжённо перебирал чётки. А третий с каждым вздохом всё глубже сдвигал брови. И тогда судья – старейшина в серой мантии с вышитыми волнами – неспешно поднялся. Голос у него был ровный, даже подчеркнуто спокойный. Но в этой спокойной интонации слышалось нечто ядовитое.

– Ввиду недавно поступивших… Сведений… – Медленно начал он. – А также сомнительного происхождения одного из участников финала, судейская коллегия оставляет за собой право пересмотра допустимости его дальнейшего участия. Ведь состязание молодых мастеров требует не только силы, но и надлежащей репутации и подтверждённого статуса…

Толпа зашепталась. Андрей не двигался. Он ждал. Он знал. Именно так они это сделают. Не откажут напрямую – опорочат косвенно. Поставят под сомнение его право быть здесь, как будто всё, чего он добился за эти бои – было нелепым недоразумением.

Он уже почти собрал силу – на случай, если придётся уходить иначе. Возможно, с боем. Или просто исчезнуть. Но тогда, вся тишина вдруг лопнула, как хрупкий пузырь, когда вперёд выступил глава семьи Хваджон. И этот старик, Хваджон Ёнсан, не спешил. Он шагнул так, как шагал бы глава имперского ведомства, и его присутствие само по себе заставило многих разом вытянуться в креслах, взглянуть в его сторону, приглушить дыхание. В руках он держал свиток, покрытый яркими, мерцающими магическими печатями. На них ясно различались знаки Хваджон и личная эмблема князя Чхона Ёнгджу – древний феникс на щите, обвитом пламенем.

Свиток был передан судье без лишних слов. И когда старейшина медленно разворачивал его, на лицах других старейшин появлялось всё больше раздражения и… оттенок страха. Слова на свитке были кристально ясны, вписанные почерком самого Хваджон Ёнсана:

"За личную храбрость, проявленную во время спасения наследника рода Хваджон, за усердие, показанное в обители Пяти Пиков Бессмертных, и за признаваемый рост в культивации Пути Дао Цзы, с согласия и под печатью князя Чхона, мы, род Хваджон, официально принимаем Анда Рея в состав семьи в статусе младшего родственника и берём его под защиту рода."

Последняя фраза была написана магическим светом и дышала властью. Судья перечитал. Затем ещё раз. Пальцы его задрожали. Он поднял взгляд на главу семьи Хваджон, который, стоя спокойно, словно высеченный из горного гранита, молча смотрел прямо на него. Секунды тянулись, как века. Потом судья, уже совершенно иным голосом, выдохнул:

– Участник Анд Рей признан полноправным представителем семьи Хваджон. Его право участвовать в финале неоспоримо.

В амфитеатре воцарилась мертвая тишина. Андрей слышал, как кто-то судорожно втянул воздух. Кто-то закашлялся. Где-то затрещал веер, сломанный в нервно сжатых пальцах.

А он стоял… Всё так же спокойно. Лишь один взгляд он бросил в сторону старого алхимика, что сидел чуть поодаль в рядах наставников. И тот – впервые – чуть-чуть кивнул ему. Они оба знали, что теперь пути назад уже не было. Теперь каждый шаг Андрея будут наблюдать. Но и играть с ним, как с безымянным учеником – больше никто не посмеет.

………..

Это была тишина после шторма. Он стоял, не шевелясь. Ни одного вздоха. Ни одного голоса. Даже флажки на шпилях амфитеатра, казалось, замерли, словно само небо затаило дыхание. Андрей чувствовал, как под его босыми ступнями всё ещё дрожит пол из духовного камня – отголосок той волны, которую он не должен был выпускать. Волны, что вырвалась сама, как раскат хищного рёва, не укладывающегося в рамки ни одной боевой школы, ни одного письменного плетения.

Перед ним, у самой границы печатного круга, на коленях стояла она – девушка, чей последний шаг к победе стал пусковым крючком. Её губы были чуть приоткрыты, а глаза – расширены в изумлении, которое не отпустило даже после того, как ударная волна отшвырнула её прочь, оставив на гладком камне едва заметную полосу.

Андрей стоял в центре. Один. Окутанный абсолютной тишиной, которую не мог нарушить даже сдерживаемый гул энергии под рёбрами Он тоже был в шоке. Никакого плана такого у него не было. Он знал, что ему нужно было уступить. Или, по крайней мере, дать понять, что он достиг предела. Дать ей честь победить – пусть в достойной борьбе.

Но в тот самый миг, когда она пошла ва-банк, когда потянулась вперёд в последней вспышке своего изящного "Танца Лунного Облака", древняя кость, всё ещё скрытая в его груди, внезапно отозвалась. Как будто нащупала угрозу. Внутри – в самой глубине сущности – вспыхнул тёмный жар, что не имел цвета, но имел вес. Он разбудил силу, которая даже не принадлежала ему. Силу, что спала внутри с тех пор, как он покинул Гробницу. Силу, которая была частью Падшего Бога.

“…чёрт… – Мысленно выдохнул он. – Не сейчас…”

Он почувствовал, как печати, что он месяцами вплетал в своё тело, натянулись, будто тончайшие нити из алого света, готовые оборваться. И… Он успел. Он успел удержать их, но лишь едва. А вот саму силу – не сдержал. Она рванулась наружу. Не как техника. Не как плетение. Даже не как обычный удар магии. А как всплеск первобытной воли, как тяжёлый удар сердца Мёртвого Бога. Без формы. Без предупреждения.

Его противница даже не успела понять, что произошло. За миг до того, как её техника достигла грани, в её грудь ударила волна силы, чистая и дикая, как лавина. И девушка, хоть и была защищена собственной техникой, всё равно не устояла. Её отбросило, как сухой лист. Но не с переломами. Он сдержал её силу, не дав ей разнести тело. Просто вышвырнул – ровно настолько, чтобы заставить всех замолчать.

А теперь… Теперь стояла гробовая тишина. Он чувствовал, как жгуты тревоги тянутся к нему со всех сторон. Из ложи старейшин. Из рядов гостей. Изнутри самой секты. Каждый, кто хоть немного разбирался в культивации, почувствовал это. Это не была обычная магия. И не был просто удар духа. Это была нечто древнее. Чужое. Слишком… Цельное, чтобы принадлежать юному культиватору, что всего год назад стоял на краю нищеты и бессилия.

Он не шевелился. Вдох. Выдох. Нужно было успокоить поток. Остановить дрожь в плетениях, пока они не потянулись сами. Пока кровь не вскипела. Пока кость не захотела большего. Он плавно опустил глаза, будто просто медитировал. Наклонил голову, словно выражая почтение побеждённой. И замер.

Остальное пусть додумывают сами. Он всё ещё должен быть немым. Он всё ещё должен быть безымянным. Он всё ещё должен быть тенью, а не огнём, что сжигает взгляды. А внутри… Внутри, в самой глубине его существа, кость Падшего Бога пульсировала. Словно… усмехалась.

Некоторое время он молча стоял в самом центре арены, окружённый печатью тишины, словно последним кольцом исчезающего заклинания, а мир вокруг будто взорвался беззвучно, как огромная чашка, в которой мгновенно смешались радость, страх, злоба и изумление. Потоки эмоций, вкусные, острые, вязкие, колкие, словно магический туман, сгустились над амфитеатром, и Андрей, обладая чутьём, которое обострила древняя кость, чувствовал их буквально кожей.