– Он победил.
Тишина уже отступала. Волна шепотов, затаённых взглядов и сдержанных всхлипов скользила по зрительским рядам, как нарастающий прилив. В ложе семьи Хваджон эмоции бушевали, как весенний ливень. Уже вернувшийся к деду юный Хваджон Мунджэ вскочил со своего места, и радостно хлопал в ладоши, едва не прыгал, едва не кричал, забыв о приличиях и воспитании, а рядом – глава клана Хваджон, Хваджон Ёнсан, впервые за весь день не сдержал улыбки. Не тонкой дипломатической ухмылки, не вежливого покива – по-настоящему тёплой, гордой, и одновременно холодно расчётливой улыбки воина, что только что получил в руки редчайшее оружие. Он уже знал, как будет теперь отвечать на вопросы своих оппонентов в Совете семейств. Он уже представлял, как именно отреагируют послы великих сект. Он уже пересчитывал шаги, которые теперь должен будет сделать, чтобы укрепить свой новый трофей.
– Он – один из нас. И теперь все знают это.
Немного в стороне, в зоне, выделенной для старейшин секты, мастер Йонг Мин, облачённый в скромные одежды алхимика, чуть подался вперёд. На его лице играло нечто похожее на удовлетворение, но он не хлопал, не улыбался. Он просто смотрел. Точно. Пристально. С интересом. И в его взгляде мелькала лёгкая тень тревоги. Он не ошибся. Нет – он даже недооценил. Он рассчитывал, что Андрей пройдёт пару кругов. Возможно – удивит. Но не сотрёт в пыль избранных бойцов, не поставит в неловкое положение старейшин, чьи ученики падали один за другим, как высохшие листья.
– Что ты скрываешь, мальчик?.. Что за бездну я разбудил?
А рядом с ним – Соль Хва, мастер с горделивой осанкой и почти невесомой аурой мечницы, сидела, сжав ладони на коленях. Её взгляд был полон… Тишины. Она словно глотала каждое движение Андрея. Каждую деталь. Каждый вздох воздуха вокруг него. Она явно почувствовала, что он не показал и половины того, на что мог быть способен. Он был как вода, текущая между пальцами. Неуловимый. Опасный. Молчащий. И это пугало. И это восхищало.
Но всё это были всего лишь лепестки эмоций в огромном урагане напряжения, что поднимался теперь среди остальных старейшин секты. Те, кто делал ставки. Те, кто года вкладывал в других учеников. Те, кто рассчитывал получить политический вес, если их подопечный победит. И теперь они чувствовали, как разваливается их игра. Как кто-то чужой, без имени, без предков, без рангов, без представительства, выдернул из-под них ковёр влияния. Это было не просто неловко. Это было – опасно.
Один из них, старейшина с коротко подстриженной бородой и перстнями на обеих руках, раздражённо скрипнул зубами, глядя на круг арены. Его плетения магического меча, которые видимо инстинктивно были им сформированы, даже подрагивали, невольно откликаясь на бушующую внутри ярость. Другой – старейшина в золотой мантии, взглянул на Йонг Мина с таким видом, будто собирался потребовать объяснений. И их лица были как маски, сдержанные, почтенные, нейтральные, но под кожей этих лиц дрожали волны ярости и страха.
А вот гости… Те, что пришли из других сект. Те, кто представлял семьи Ён, Намгён, Чхве и Пэк – все те, кто не был союзником семьи Хваджон, теперь не сводили глаз с парня в центре круга. Некоторые из них переговаривались. Шёпотом… Быстро… Напряжённо… Кто-то уже посылал внутренние послания, очевидно – доносчики отправляли срочные отчёты в свои родовые резиденции. Даже те, кто сначала пренебрежительно щурились на простую одежду ученика низшего уровня, теперь вглядывались, ища признаки:
– Откуда он? Кто его обучал? Какую технику он использует? С кем связан? Кто поставил печати? Кому подчиняется? Сколько у него истинной силы?
Всё. Важно. Каждый крошечный нюанс. Некоторые из этих гостей даже встали, чтобы разглядеть его лучше. А Андрей… Он не двигался. Словно стоял в эпицентре урагана, где абсолютная тишина. Он чувствовал, как всё вокруг пульсирует, как амфитеатр наполнен взглядами, как сотни пар глаз вгрызаются в его силу, ищут слабость, тайну, уязвимость. И он стоял. Спокойно. Молча. Словно ничего особенного не произошло. И именно это – тишина и ровность – и взгляд, полный пустоты, и сутулая тень, и отсутствие любого пафоса или жеста победителя, пугали всех больше, чем любая победа.
Даже в момент победы, даже когда его имя уже шептали с затаённым изумлением, когда взгляды были обращены только к нему, Андрей чувствовал холод. Не ледяной, не от пустоты – а холод хитрых улыбок и завуалированных слов, обёрнутых в шелк почестей.
Процедура награждения началась… Немного запоздало. Будто кто-то из старейшин, по-прежнему не решивших, как “правильно” отреагировать на это недоразумение, до последнего надеялся, что победа будет аннулирована, или кто-то “вдруг” откажется, или… случится хоть что-то, что позволит всё обернуть.
Но ничего не случилось. И потому всё было скомкано, словно разыгрывалась пьеса по забытым репликам. Даже не было обычного пышного вступления о величии секты и гениях-победителях. Один из старейшин, высокий, с ястребиным лицом и знаками на воротнике, которые означали “Ответственный за внутреннюю дисциплину”, взял на себя роль ведущего церемонии. Его голос был чёток, громок, звучал на всю арену – но каждый, у кого был слух и разум, мог уловить фальшь и раздражение под тонкой вуалью величия.
– Итак… Победителем наших ежегодных состязаний стал… Тот, чьё имя пока неизвестно широкой секте, но кто заслужил право быть признанным…
Пауза. Он взглянул на Андрея, как будто ждёт, что тот что-то скажет – но молчание немого парня лишь усилило неловкость.
– Анд Рей, младший из семьи Хваджон, рекомендованный к участию по личной просьбе старейшины Йонг Мина.
Некоторые из гостей переглянулись. Тонкий укол. Очень тонкий. Фраза звучала будто “его допустили по чьей-то личной прихоти, а не за реальные заслуги”. Словно он – не победитель, а эксперимент. Или случайная помарка в свитке судеб. Старейшина продолжал:
– Наша секта всегда славилась тем, что способна распознавать потенциал даже в самых… неожиданных учениках…
Кто-то из учеников усмехнулся. Кто-то из гостей поднял бровь. Кто-то из старейшин – опустил взгляд, будто не хочет участвовать в этом фарсе.
– Порой, когда наши ученики зазнаются, начинают думать, что их родословная и место в учебных залах важнее, чем настоящая работа над собой – судьба сама посылает нам… напоминание…
Он даже не посмотрел в сторону Андрея. Так как эти слова сейчас были адресованы не ему. А всем остальным. Это была не награда, а отповедь остальным через его фигуру.
– Вот он – чужак. Без привилегий. Без подготовки. Без прошлого. Но он пришёл, и один за другим поверг тех, кто считал себя недосягаемым.
И тут тон его голоса снова сменился. Теперь он был пафосным. Под стать церемонии. Но Андрей чувствовал: под блестящими словами – яд.
– Такой “талант” нельзя терять. Такие… редкие искры должны быть развиты в должном направлении. Под присмотром. С необходимыми ресурсами.
Прозвучало почти как напоминание, что секта контролирует, а не благодарит. Под глухое, сдержанное одобрение толпы, к нему подошёл один из помощников и на специальной алтарной подставке принёс шкатулку из чёрного нефрита. Та сияла мягким внутренним светом, словно даже камень знал, что хранит пилюли четвёртого ранга. Внутри располагались три сферических капли силы, заключённые в хрупкие защитные скорлупы из сплетённых нитей янтарной энергии.
– Пилюли для укрепления ядра. Использовать с умом. – Сказал помощник без лишней интонации. Андрей же не сделал ни шага вперёд. Он лишь медленно склонил голову в безмолвном поклоне. Без благодарности. Без эмоций. Как тень среди огня. Многие заметили, что в его взгляде не было радости. Что он не вознёс руки, не улыбнулся, не дрогнул. Он стоял, будто уже знал, что всё это – не награда, а новая клетка. Что подобный дар для “развития” его ядра – это всего лишь новая форма контроля. Что под обёрткой “одолжения” сейчас были скрыты всего лишь кандалы. Он видел, как один из старейшин усмехнулся, повернувшись к соседу:
