Мы молча садимся на край кровати и почему-то виновато опускаем глаза в пол. Но мужчина вопреки обещаниям вовсе не собирается развлекать нас длинными речами:
— Так вы что, братцы, в самом деле решили, что вам удастся скрыться ото всех? Понадеялись, что никто ни о чём не узнает? Тоже себе конспираторы!
У меня после его слов неприятно засосало под ложечкой, и я решил по старой отработанной методе переть буром, если не знаешь, как себя вести, однако Шауль меня опережает:
— Ни от кого мы не собирались скрываться! Просто был официальный запрет на проведение наших экспериментов, но мы решили их всё равно проводить. А потом непременно сообщили бы о результатах…
— Что ты мне всякую чепуху рассказываешь?! — злится мужчина. — Ты вон этому рассказывай, — и указывает на меня пальцем, — может, он поверит… А я этот проект создавал, можно сказать, с нуля. Сколько всяких комиссий прошёл и идиотов, которым всё приходилось по буковкам растолковывать. Вас, негодяев, опекал, как собственных детей, и все ваши капризы выполнял… А ты мне такую свинью подкладываешь вместо благодарности!
— Я, простите, в этом вашем проекте ни ухом, ни рылом, — напоминаю я.
— С тобой разговор отдельный. Ты помолчи сейчас…
Шауль попробует что-то сказать, но я толкаю его в бок, мол, пускай старик выговорится, изольёт боль и гнев, а потом ты его елеем поливать будешь. Верный рецепт против гнева начальства. Но начальство уже заметило моё шевеление и переключилось на меня:
— Тебе твой начальник капитан Дрор разве не приказал свернуть расследование? Почему ты этого не сделал? Разве у вас в России полицейские имели право выбирать, подчиняться приказу или нет? Так здесь тебе не Россия!
— А я и не в штате полиции!
— Мог бы и быть, если бы был хоть чуточку умнее! Тебе бы сейчас задуматься, как ноги отсюда унести и забыть обо всём, что видел и знаешь, на веки вечные. А кроме всего, на тебе ещё убийство… Кимхи, — он снова принялся сверлить взглядом Шауля, — ты же офицер с формой допуска высшей категории секретности, ответь мне, какую тебе тайну сегодня можно доверить? Ключи от собственной квартиры? Так ты её через час ограбишь и глазом не поведёшь! При тебе даже карандаш на столе забывать нельзя!
— Но я…
— Молчать! Всё мне известно про твои проделки! Решил подзаработать под шумок? Мол, если всё под строжайшим секретом, то и никто не догадается, что ты из наших разработок рынок устроил? Тебе мало платят? Я даже знаю, сколько ты с людей денег брал за перемещение во времени, только мне это не интересно! Скажи лишь одно: это порядочно?
— Я все деньги сдам государству…
— Да никому эти твои деньги не нужны! Дело совсем в другом — как ты не понимаешь?!
Мужчина замолчал, и мне даже показалось, что в воздухе потрескивают грозовые разряды. Основной удар ещё впереди.
— А ты не так прост, как мне казалось поначалу. — Мужчина оглядывает нашу палату и снова принимается за уничтожение бедного Шауля. — Под нашим прикрытием открыл в больнице свою частную лабораторию, и, самое интересное, всё это время водил наше руководство за нос, ведь об этом до сегодняшнего дня никто не знал! Ловкач! Но как ты не мог понять, что это рано или поздно всё откроется? Мы и пальцем о палец не ударили, чтобы разыскать тебя и твою лавочку. Это элементарно полиция за нас сделала. Хочешь узнать как?
Шауль впервые поднимает глаза и с интересом смотрит на своего мучителя.
— Список пропавших людей у полиции был, и их стал разыскивать твой приятель. Нам, конечно, не понравилось, что сюда встревает какой-то посторонний человек, и мы негласно наблюдали за ним с самого начала. Когда же он полез в базу Министерства Обороны, это начало принимать опасную форму, хоть и выяснить там ему ничего не удалось. Тогда мы приняли решение…
— Ликвидировать меня? Ваши двое приезжали за этим? — Лицо Шауля стало злым, и он даже стиснул зубы.
— Зачем ликвидировать? — Мужчина криво ухмыляется. — Примерно наказать. Чтобы другим неповадно было… А твой приятель и дальше стал проявлять излишнюю активность и якобы спас тебя, убив одного из наших людей, а второго ранив. Но в итоге, смею заверить, подставил ещё больше. Если до этого у тебя были шансы как-то выкрутиться и заслужить наше прощение, то теперь этих шансов нет. Ни у тебя, ни у него.
— Как же вы всё-таки вышли на эту больницу? — подаю я голос. — Ведь об этой лаборатории даже в больнице никто не знает.
Мужчина смотрит на меня с неподдельным сожалением, но охотно отвечает:
— Хреновый ты полицейский, Даниэль! Мог бы догадаться, что люди, которые были в списке пропавших, — а этот список лежал на столе у вашего Дрора, а значит, и у меня, — стали неожиданно появляться. На них уже был объявлен розыск, хоть мы потом и запретили Дрору что-то предпринимать. Мальчишка религиозный, раввин из Бней-Брака, потом доктор из больничной кассы — кого я ещё не вспомнил?.. Женщина из вашего списка такой скандал подняла, что к вашей больнице чуть ли не телевизионщики со своими камерами съехались. Вовремя остановить успели… Так вот, тот же самый Дрор по нашей просьбе допрашивал каждого, кто появлялся. И все они в один голос подтвердили, что отправлялись в прошлое именно из этой самой больницы, и сюда же возвращались… Как бы ты, Кимхи, им ни задуривал голову тем, что они и в самом деле куда-то перемещались, стереть-то из памяти место, где они находились, не получилось! После этого всё стало на свои места.
— Ну, и что дальше? — уныло спрашивает Шауль.
— Тебя интересует, что с тобой и твоим приятелем будет дальше? Во-первых, верните всех, кто у вас пока под гипнозом. А во-вторых… видно будет. Я ещё не решил. Даю вам сутки сроку на сворачивание всех дел. — Он встаёт и глядит на часы. — А чтобы не произошло ничего непредвиденного, и вы не попытались никуда скрыться, я оставлю на эти сутки охрану. Один человек побудет с вами в этой комнате, а двое снаружи у дверей больничного отделения. И не пытайтесь с ними договариваться. Их переговорные устройства не выключаются, и любой ваш шорох записывается. Так мне будет спокойней…
Не говоря больше ни слова и не глядя на нас, он удаляется, и сразу вместо него в комнату вкатывается накачанный парнишка с пистолетом на боку и переговорным устройством, выглядывающим из верхнего кармашка лёгкой спортивной куртки. Подозрительно поглядывая на нас, он устраивается на стуле и вперивает взгляд в экран сотового телефона. Как видно, мы его не сильно интересуем, что нас абсолютно устраивает.
— У нас есть какая-нибудь громкая музыка? — шепчу я Шауля на ухо.
— Зачем? — удивлённо глядит он на меня и тут же соображает. — Где-то была…
Уже через минуту из компьютера начинает громыхать разухабистая ивритская песенка. Охранник отрывается от телефона, ненавидящим взглядом сверлит подпрыгивающий от грохота компьютер, но приказа сидеть в тишине не поступало. Тогда он вытаскивает из кармана наушники и подключает их к своему телефону.
Я оттаскиваю Шауля в дальний угол комнаты, и мы присаживаемся на застеленную кровать.
— Теперь хоть можно о чём-то поговорить, — снова шепчу ему в ухо.
— О чём? — чуть не плачет Шауль. — Мы теперь под таким колпаком… Ты даже не представляешь, какие у этих людей возможности! Они на всё способны.
— Так уж и на всё!
— Я знаю, что говорю. Сам из этой конторы…
— Ну, это ваши внутренние заморочки, — развожу руками, — а я тут человек посторонний.
— Теперь уже нет.
— Что-нибудь придумаем. Пока два наших клиента находятся в прошлом, нас не тронут. Но и оставлять их навсегда там нельзя, нужно доставать.
— А потом?
— А потом нас выведут отсюда под белы ручки, посадят в машину и отвезут куда-нибудь…
— Вовсе не смешно! — обижается Шауль.
Я встаю и принимаюсь задумчиво расхаживать по комнате. Перспектива, что и говорить, неутешительная. Сейчас я смотаюсь в Житомир начала века, потом придумаем, как вытащить нашего любителя танго Гершона, а что будет после этого? Предположим, я сумею нейтрализовать плечистого парнишку с пистолетом и телефоном. Даже более того, мне может повезти, и я обхитрю тех двоих, что оставлены у входа. Куда нам с Шаулем деться потом, если нас сумели без труда вычислить здесь и взять тёпленькими? А ведь потом, если мы выберемся наружу, за нами станет охотиться не только полиция, но и целая армия ребятишек, которые профессионально сделают это в короткие сроки и которым изначально приказано работать предельно жёстко и не выносить сор из избы. Слинять бы и в самом деле, чёрт побери, куда-нибудь лет на триста в прошлое или будущее, где нас никто не сможет достать!
