Антон понял, что она испугалась не меньше, чем он. Еще бы – она оставила без присмотра терминал, подключенный к закрытой сети, а этим воспользовался посторонний. За такие вещи можно не только работы лишиться, но и вообще доброго имени.

Ему стало жаль Анну. Ей и без того сегодня досталось.

– Я никому не скажу, – ничего умнее в этот момент Антон не придумал.

– Спасибо, – усмехнулась Анна. – Я тоже никому не скажу.

Она взяла со стола дистанционный пульт и повернулась к видеопроигрывателю. Антон только теперь понял, что все это время на крошечном экранчике над столом плясала какая-то картинка. Он все стоял, а Анна занималась со своим пультом – искала нужную запись на видеодиске. Антон чувствовал, что ему давно пора сделать отсюда ноги, но почему-то не мог просто так взять и уйти. Нужно было сказать что-то напоследок. Или сделать... Как-то искупить свое преступное любопытство.

– А почему на экране помехи? – спросил он совершенно не к месту, заметив, что Анна начала проигрывать диск на увеличенной скорости.

Она обернулась:

– Что?

– Помех не должно быть. Это же оптическая запись – при любой скорости воспроизведения экран должен быть чистым.

Анна, видимо, чувствовала, что Антон говорит какие-то лишние вещи и совершенно не по делу, но стеснялась просто выставить его за дверь.

– Я не знаю, – сказала она. – Может, нужно наладить аппаратуру?

– Нет, – Антон покачал головой, внезапно заинтересовавшись: – Неисправная аппаратура просто не работала бы, и все. А что это за запись?

По изменившемуся лицу Анны он понял, что вопрос уж вовсе неуместный. Но Анна, как ни странно, поколебавшись несколько секунд, решила ответить:

– Это частное письмо. Я занимаюсь легальным контролем переписки.

Антон подошел. На экране он увидел очень смуглого курчавого мужчину, похожего то ли на кавказца, то ли на араба. Он улыбался в экран и говорил что-то на чужом языке.

Глядя на него, Антон подумал, что Анне сейчас нужен собеседник, живой человек. Именно поэтому она не выгнала его сразу.

– Зачем вам это? – спросил он.

– Я перевожу письмо этого господина на русский язык. Есть подозрения, что здесь может прозвучать что-то по нашей части.

– ЭКОПОЛ просматривает все письма? – с ужасом спросил Антон.

– Зачем все? Только некоторую часть. Если есть основания для подозрений.

– А при чем тут... Я думал, вы связистка.

– Это здесь я связистка. А настоящая профессия у меня немножко другая. Иногда начальство мне подбрасывает работу сюда, чтоб квалификацию не терять. Я сама попросила, это же моя обязанность.

Анна говорила без напряжения, с каждой минутой к ней возвращалось самообладание. Они непринужденно болтали с Антоном о столь деликатных вещах, будто приятели за кружкой пива.

– Ну ладно, я пойду... – пробормотал Антон, понимая, что их разговор может зайти в чересчур закрытые области и Анна, возможно, завтра будет переживать из-за этого.

И уже на пороге его озарило.

– А эта информация, которую вы ищете... Она может быть зашифрована?

– А что? – нахмурилась Анна.

– Ну может?

– Конечно, может. Зачем тебе?

– Да ведь это и есть шифровка! Вот эта полоса помех при быстром воспроизведении – это шифровка.

– Так... – Анна на секунду задумалась. – Ну-ка, зайди.

Она взяла Антона за руку, затащила в комнату и заставила сесть в кресло.

– Что ты об этом знаешь?

– О чем, о шифровании? Много знаю, я сам этим занимаюсь.

– Разве ты профессиональный криптолог?

– Нет, не профессиональный, но...

– Понятно. С чего ты решил, что это шифровка?

– Просто есть такой метод шифрования – прятать информацию в помехах, в шуме. Я бы не догадался, если б вы не сказали, что на этой записи могут быть какие-то секреты. Если хотите, я прямо сейчас посмотрю.

Анна отвела взгляд и на несколько секунд задумалась.

– А что... – неуверенно произнесла она. – Попробуй.

У Антона, что называется, зачесались руки. Он крутанул кресло к монитору, положил руки на клавиши, и мир перестал для него существовать.

Вырезать из изображения помехи и поместить их в отдельный файл не составило труда – эту операцию можно было сделать даже с помощью любительской видеокамеры формата «Хай Дигитал». Первый запрос Антон сделал стандартным: произвести частотный анализ полученного нагромождения букв цифр и символов, проверить, нет ли в этом хаосе следов структуры или цикличности. Меньше чем через минуту компьютер дал ответ: ни структуры, ни цикличности в массиве не обнаружено. Антон приуныл – могло оказаться, что он «расшифровывает» действительно настоящие помехи.

«Не может быть никаких помех цифровой записи», – упрямо сказал он себе и продолжил просмотр. И тут он заметил, что четырнадцать различных символов повторялись подозрительно часто. Это следовало обдумать...

– Ну что? – поинтересовалась Анна.

– Пока ничего, – буркнул Антон. – Отдаленно похоже на зашифрованную графику. Могут быть здесь какие-то рисунки, чертежи?

– Могут, – оживилась Анна. – Очень даже могут! У тебя что-то получается? Или лучше передать диск нашим штатным шифровальщикам?

– Нет-нет, я сам! – умоляюще воскликнул Антон.

Он задумался. Логично было предположить, что если помехи спрятаны в цифровом изображении, то исходная информация вполне может быть спрятана в помехах. Но как ее достать, если даже компьютер признал предложенный ему материал абракадаброй? Антон начал вспоминать все известные ему способы шифрования и в конце концов пришел к выводу, что он имеет дело скорее всего с многоалфавитным шифром, где каждый значащий символ имеет несколько вариантов обозначения. Но могло быть и другое: шифр перестановки, спрятанный дополнительно в нагромождении случайных символов. Или неслучайных?..

Вторая версия понравилась ему даже больше, но вскрыть такой шифр за один вечер было практически невозможно. Нужен ключ: сложная функция, которая давала бы на выходе набор псевдослучайных чисел.

– Ну что? – напомнила о себе Анна.

– Надо найти ключ, – тихо сказал Антон. – Здесь должен быть математический ключ. Подобрать его невозможно. Если его нет в тексте, я сдаюсь.

Анна вздохнула и присела на край стола. Антон понял: она не представляет, как можно найти какой-то смысл в той математической абракадабре, с которой работал Антон. Она уже не верила, что у него что-то получится, и была разочарована.

Но Антон все еще надеялся. Его мозг работал сейчас так же напряженно, как компьютер, хотя и не так быстро.

– А этот человек в записи не говорил никаких математических формул?

– Да нет, – пожала плечами Анна. – Самое обычное письмо на родину – жив, здоров, работаю... И пятнадцать минут такой вот болтовни.

– Угу... – промычал Антон и снова ушел в поиск.

Через пятнадцать минут ключ был найден. Функция длиной в две стандартные строки пряталась на служебных треках диска, которые компьютер в обычном режиме игнорирует. Не говоря пока Анне ни слова, Антон задействовал функцию, и умная машина начала отделять смысл от хаоса. Результат, выданный на экран, также напоминал предсмертный бред сгоревшего компьютера, но теперь в нем была уже структура. Антон быстренько повторил частотный анализ и с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Это шифровка, – сказал он Анне, и теперь голос его звучал уверенно. – Здесь примерно десять процентов текста, а остальное графика. Всего около двух гигабайт информации.

– Ты уже разгадал? – удивилась Анна.

– Пока нет, но уже скоро.

– А откуда ты тогда знаешь про графику, текст?

– Графику легко отличить по часто повторяющимся компонентам. Смотри, вот этот набор символов повторяется на протяжении всего массива, меняется только чередование...

Он и сам не заметил, как начал называть Анну на «ты». Она не возражала – то ли заразилась азартом и энергией Антона, то ли увидела в нем уже коллегу, брата по разуму, с которым необязательны дежурные формальности.