Вернулся Печеный, бережно держа стеклянный шар с коротким толстым проводом. Антон подключил камеру к «Титану» и сделал несколько цифровых снимков рабочего стола с разобранным процессором. Никакой юридической ценности это не представляло, зато имело силу убеждения.

Оставалось еще одно важное дело. Резонно было предположить, что стоит полиции въехать в ворота, как хозяева очистят всю память и тем самым лишат следствие доказательств. Антон внедрил в операционную систему файл-резидент, который делал очистку памяти невозможной. При попытке стереть любой раздел его название исчезало из списка, но информация никуда не девалась, а просто переходила на другой сектор диска.

– Как связь? – коротко поинтересовался Антон.

– Пока никак, – озадаченно ответил Обжора. – Никак не могу поймать частоту – очень много помех. Надо бы на крышу подняться.

– Если надо – поднимемся. Я уже почти закончил. – Антон откинулся на спинку стула и от избытка чувств врезал кулаком по столу. – Все, дело сделано!

– Какой объем информации? – спросил Обжора.

– Что-то около шестидесяти гигабайт.

– Сколько?! – Обжора резко выпрямился. – Шестьдесят гигабайт? – недоверчиво переспросил он.

– А в чем дело?

– Я думал, раз в десять меньше будет...

– Так в чем дело-то?

– Мой передатчик... Это же не «Спейс-Контроль». Такую массу он будет передавать полчаса, не меньше. Нас просто-напросто засекут, да и батарей не хватит.

– И что делать? – проговорил Антон, чувствуя, как улетучивается вся радость.

– Да ничего тут не поделаешь. Можно было бы отойти километров на двадцать – и тогда передавать. Но все равно, батареи...

– А если передать только часть?

– Тебе виднее.

Антон задумался. Передавать маленький фрагмент не имело смысла. Сильно усеченная информация не будет достаточно убедительной. Потому что основной объем памяти занимала трехмерная схема сопроцессора – для полиции самое ударное и убедительное доказательство.

– Глупости! – воскликнул он. – Сообщим открытым текстом, что доказательства нашли, а двое наших незаконно задержаны. Они же не подумают, что я вру?

– Так нельзя, – покачал головой Обжора. – У меня четкие инструкции. Ничего передавать открытым текстом нельзя – они просто не отреагируют. Надо передавать конкретные доказательства, информацию.

– Идиотизм! – в отчаянии проговорил Антон. – Не могли сразу догадаться и дать технику помощнее.

– Техника помощнее – она и стоит подороже, и весит побольше, – ответил Обжора.

– Ну, тогда пошли! – оживился Антон. – Пошли отсюда, отойдем на десять километров, на двадцать – и все спокойно сделаем.

– Идти долго придется, – мягко возразил Обжора. – А если за это время из наших парней «циклопов» сделают?

– А если из них уже «циклопов» сделали?! – взорвался Антон. – А мы будем вздыхать и думать, как в три ствола одолеть целый батальон. И так ничего и не сделаем...

– Достаточно!

Бойцы изумленно переглянулись и начали озираться по сторонам. Незнакомый голос, сказавший «достаточно», пришел откуда-то сверху.

– К вам обращается начальник охраны комбината, – вновь донеслось неизвестно откуда. Скорее всего из невидимых динамиков. – Рекомендую вам освободить руки от всех предметов и лечь на пол в свободной позе. Это в ваших интересах.

Обжора, процедив какое-то ругательство, закинул рюкзак за спину и схватил оружие. Через секунду они с Печеным замерли у двери в страшном напряжении, прислушиваясь к звукам в коридоре.

– Не пытайтесь сопротивляться. Просто положите оружие и опуститесь на пол. Иначе вы рискуете покалечиться.

– А хрен они меня возьмут! – прошипел Обжора.

Печеный выглянул в коридор и сразу подался назад.

– Никого, – немного удивленно сообщил он. – Пусто.

Антон запихнул наконец в сумку свой компьютер с проводами и встал рядом с остальными.

– Идем на прорыв? – предложил Обжора.

– Через низ или через крышу? – эхом отозвался Печеный.

– Подождите, – пробормотал Антон, втягивая носом воздух. – Вы ничего не...

Обжора, который выглядывал в коридор, вдруг пошатнулся и захлебнулся приступом дикого кашля. Он даже выронил оружие. В воздухе растекался мягкий, чуть горьковатый запах. Печеный испуганно посмотрел на согнувшегося пополам Обжору и, положив ладонь на горло, судорожно сглотнул воздух.

Антон отскочил в глубину комнаты и, содрав с вешалки белый халат, приложил его к лицу. Из коридора уже доносился топот, но почему-то казалось, что он удаляется. Видимо, под воздействием неизвестного газа начал пропадать слух.

Антон успел услышать голоса – какие-то отрывистые команды... Он даже смог разобрать несколько слов. Знакомый высокий голос – пожалуй, он принадлежал Джамбулу – постоянно произносил одно и то же: «...Компьютер... ищите у них компьютер... мне нужно знать...».

Компьютер... Сознание сопротивлялось, но не могло устоять и медленно покрывалось слоями тяжелой мокрой ваты с горьковатым запахом. Антон задержал дыхание, чтоб газ не так быстро одолел его, и выдрал «Титан» из сумки. Мягкий щелчок выключателя – и сенсорный экран плавно разгорелся приятным зеленым сиянием. Еще несколько простых, но таких трудных движений пальцами, которые почти не слушаются...

Печеный и Обжора уже неподвижно лежали у входа, разбросав руки. Пол содрогался под ударами десятка пар ботинок. Оставались секунды...

...Когда ботинки охранников были совсем рядом – у самого лица, когда комната заполнилась людьми в легких противогазных масках, Антон смог наконец сделать, что хотел.

Он шепнул в микрофон компьютера два слова. Всего два коротких слова...

– Цепляю я их на пляже – одна Ирина, другая – Оксана. Зову на мартини. Они ломаются, задницами виляют, а потом говорят: мы сегодня заняты. Но телефончик я им успел зачитать. На другой день звонит Оксана! Привет, говорит: как там наше мартини? Приходи, говорю. Она говорит, ладно, только Ирине не говори. Приходит, мы с ней валяемся, а на другой день звонит Ирина! Привет, как дела, где мартини?.. Приходи, говорю. Она – ага, только Оксане не говори. Так они ко мне ходили целую неделю по очереди, представляешь?

– Ну а потом?

– Что потом? Потом перестали ходить, надоели.

– А если позовешь, придут?

– Куда ж они денутся!

– А много у тебе девчонок-то на примете дома?

– Два блокнота с телефонами, понял?

– Круто... Слушай, давай вместе к тебе сорвемся!

– Как вместе? Я уже через месяц откидываюсь, а тебе тут еще сидеть и сидеть.

– Да, у меня контракт на год... А если я к тебе приеду? Деньги будут, все будет – загуляем на целый месяц! Давай, слышь?

– Не знаю... Меня, может, в городе не будет. Я отдохну, деньги потрачу и опять куда-нибудь дерну. Может, снова сюда, на второй срок.

– Ну так созвонимся! Если будешь в городе, я приеду. Мои деньги – твои девочки. Повеселимся!

– Не знаю...

Тихий монотонный разговорчик стелился по комнате, как пелена едкого дыма. Он действовал на нервы и вызывал желание отмахнуться, как от тучи надоедливых мошек. Отмахнуться – и вновь уйти в небытие, где нет ни звуков, ни ощущений...

Но уйти было уже невозможно. Реальный мир вернулся бесповоротно, проступил унылым серым пятном сквозь головную боль, тошноту, зуд на коже и ломоту в суставах. Все эти чувства покрывали тело, как воспаленная влажная корка, от которой невозможно избавиться.

Антон сделал усилие и поднялся с твердой деревянной поверхности, служившей ему кроватью. Кровь отлила от головы, и зрение сразу стало более четким.

Одну из стен помещения, где он находился, заменяла толстая ржавая решетка. За ней, в слабо освещенном тамбуре, сидели по обе стороны от тумбочки два незнакомых молодых парня в потертых кожаных куртках. Возле каждого стоял прислоненный к стене карабин.