– Что будет с ними, я сказал. Ты же останешься здесь, подзаработаешь деньжат. Я уже поговорил с Мусой, он в принципе не против. Поверь, я зла на тебя не держу. Я понимаю, что ты просто в неприятности попал, тут у нас много таких.

– Что от меня требуется?

Джам тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

– Знаешь, я могу, конечно, заставить твоих ребят заговорить своими методами, но... Это не так просто, нужно время, подготовка... Словом, зачем создавать лишние проблемы? Убеди их сделать это добровольно.

– А потом ты воткнешь им в лоб иглу?

– Нет, это сделаю не я... Но вообще-то да.

– Очень здорово.

– Антон, пойми, ты их не спасешь, сколько ни тужься. И я не спасу. Просто не хочу. Потому что... – лицо Джама на мгновение исказила злая мучительная гримаса, – помню, как эта лысая гадина мне спички под ногти втыкала возле ДОКа. Но с тобой все иначе. И Муса не против...

– Кто это?

– Генеральный представитель. Он здесь главный. Ну, так в чем проблема?

– Проблема? Да ни в чем. Просто жить после этого не смогу и деньжата тут с тобой зарабатывать.

– Ну, это ты сгоряча сказал. Ты считаешь, что это предательство... Ладно. За ночь все обдумай, успокойся и пойми, что я прав. Короче, решай.

– За ночь?

– Да. А ты думал, мы прямо сейчас вам мозги жечь начнем?

– Вообще-то да.

– Нет. Сейчас Муса велел только память вам прозвонить. Это не опасно и даже не больно.

– Спасибо и на этом. А теперь скажи, что с нашими ребятами, которых охрана из цеха притащила?

– Ты все беспокоишься? Пока ничего. Тестируем их память, готовим. Получить «Третий глаз» – это тебе не зуб вырвать. Да хватит тебе про них спрашивать! Их больше нет для тебя, понял? Пошли...

Через десять минут Антон сидел в кресле со шлемом на голове. Он почти физически чувствовал, как ультразвуковой детектор прощупывает швы его черепной коробки. Когда он найдет подходящую щель, туда войдут два тончайших электрода.

Это действительно было не больно. Единственное чувство – как будто в мозгу шевелится что-то маленькое, живое... Однако к концу сеанса голова начала ныть. Антон терпел. Ему больше ничего не оставалось – техники привязали его к креслу, как и Печеного. Антон ждал окончания, поглядывая на Джамбула, который сидел в углу и самозабвенно возился с его «Титаном».

Дверь бесшумно открылась, и вошел невысокий черноволосый человек со смуглой кожей. По тому, как все почтительно зашевелились, Антон понял, что это и есть Муса, генеральный представитель. Именно его он видел в столовой, когда смотрел через окна.

Муса осмотрел пленников, удовлетворенно кивнул и вышел. Вскоре после этого техники отключили приборы.

Печеный встал со своего кресла, морщась и сдавливая пальцами виски. Действительно, после сеанса собственная голова казалась мешком, набитым кирпичами.

Джамбул беседовал с техниками, склонившись над дисплеем. Доносились обрывки фраз: «...сместить контур... блокировка не срабатывает... надо будет поднять плотность... третьего будем гонять на форсированном режиме...»

Антон от души посочувствовал Обжоре, которого собирались «гонять на форсированном режиме».

– Уводите их, – велел Джамбул.

Четверо охранников вразвалочку приблизились, один толкнул Печеного стволом в спину.

– Двигай, лысый.

– Железкой своей осторожней, – буркнул Печеный.

– Сейчас еще и не так двину. А ну, пошел!

– А ну, двинь! – распалился Печеный.

– Ты еще орать будешь, тварь! – охранник перебросил карабин в левую руку, а правой размахнулся, намереваясь отвесить Печеному затрещину.

Рефлексы у Печеного всегда срабатывали четко. Правда, на этот раз они пошли вперед здравого смысла. Он легко уклонился, поймал руку охранника и вывернул ее так, что хрустнули кости. Затем, проделав сложный, почти акробатический трюк, согнул охранника пополам, да так и оставил в каком-то немыслимом захвате. Все произошло в доли секунды. Охранник моментально побелел от боли и выдавил из себя слабый стон, а скорее даже не стон, а некий скрип. Антон успел заметить несколько заточенных спичек, зажатых между пальцев Печеного.

В эту секунду подсознание выдало Антону подробный прогноз всего, что может произойти вслед за безрассудным поступком товарища.

Краем глаза он заметил, как задергались, зашевелились люди, заплясали стволы в их руках, но он смотрел не на оружие, а на Джамбула. Тот едва успел открыть рот, не произнеся еще ни звука, а Антон уже знал, что это будет за звук и что за ним последует.

Секунда перед взрывом растянулась в стремительно исчезающую вечность. Антон схватил Печеного за рубашку и потащил за собой к ближайшей двери, которая вела в ту самую кладовку, где они разговаривали с Джамбулом. Однако это было неважно, потому что Джам уже начал кричать, и до последнего звука его короткой фразы оставалось катастрофически мало времени...

– НЕ СТРЕЛЯТЬ!!!

На последнем слоге дверь захлопнулась. Ее удар о косяк не был слышен, так как потонул в грохоте. Взрыв выгнул дверь, как пружину, а затем навалился, ослепил, оглушил, заполнив воздух пылью и запахом горелого. Антон увидел мир сначала в сером цвете, потом в красном и, наконец, в желтом. В ушах раздавался свист тысячи сирен, турбин и паровозных гудков.

Печеный отпустил охранника, и тот свалился на пол тяжелой неповоротливой куклой. Он смотрел перед собой широко раскрытыми глазами и бесконечно открывал и закрывал рот, будто выброшенная на камни рыба.

– Пошли, – услышал Антон далекий голос Печеного. – Идем скорей, другого шанса не будет.

Лаборатория была полна густого едкого дыма. Поваленные стойки с приборами горели, брызгаясь кипящей пластмассой. Повсюду лежали люди – одни неподвижно, другие вяло шевелились. Никто не пытался подняться.

– Оружие! – крикнул Печеный прямо в ухо.

Кашляя и задыхаясь, Антон упал на четвереньки и начал ощупывать пол. Почти сразу пальцы наткнулись на карабин, но пришлось его выбросить – взорвавшиеся патроны разворотили обойму и механизм.

У стены Антон нашел еще три карабина – на вид исправных. Искать запасные магазины уже не было сил. Из объятого пламенем помещения Печеный вытащил его за шиворот.

В здании по-прежнему было тихо и пустынно. Но с улицы раздавались возбужденные крики. Печеный, не давая Антону отдышаться, потащил его вниз по лестнице. Из-за поворота выглянул растерянный человек в рабочем комбинезоне.

– Что там грохнуло?

– Шкаф уронили, – быстро ответил Печеный, не останавливаясь и не оглядываясь.

Антон едва переставлял ноги. Видимо, это был шок, тело неистово требовало остановки, отдыха, а еще лучше – сна. Оно умоляло присесть, привалиться к стене хотя бы на минутку, на полминутки...

– Да что с тобой? – разозлился Печеный. – Я не буду больше тебя тащить, иди сам.

– Я иду, иду... – лепетал Антон.

Перед глазами уже темнела железная дверь подвала.

– Ну! – Печеный несильно ударил Антона по щеке.

– Сейчас... – Антон прислонился к холодной стене, закусил губу и энергично потряс головой. Туман в голове начал рассеиваться.

– Ну, ожил? Пошли...

Печеный толкнул дверь ногой и влетел внутрь, на ходу дав очередь из карабина в тот угол, где обычно сидела охрана. Но сейчас там никого не было, лишь обшарпанная тумбочка разлетелась в щепки.

Из глубины клетки выступил Обжора, с испугом глядя на происходящее.

– Там есть кто-нибудь? – выкрикнул Печеный, указывая на дверь в соседнее помещение.

– Где? Кто?

– Охрана там?!

– Где? Нет там никого, все ушли...

– Ломай клетку, – приказал Печеный Антону. – Я пошел к нашим.

На решетке был приварен большой угловатый запор с неровной дыркой для ключа. Антон несколько раз ударил по нему прикладом, а затем, потеряв терпение, выстрелил прямо в замочную скважину. Запор рассыпался, звеня падающими деталями.

– Автомат! – потребовал Обжора, выбравшись в тамбур. – Что там снаружи?

– Ничего хорошего, – ответил Антон.