Сейсмос

В конце концов признать пора
Мои труды, толчки и встряски.
Без них могла ль земли кора
Такой прекрасной быть, как в сказке?
Где было б гор великолепье,
Когда б я в недра их не влез
И на своей спине их цепи
Не поднял в синеву небес?
Свидетелями были предки,
Хаос и Ночь, как я их тряс,
Да и титаны-однолетки,
Участники моих проказ.
Нам были нипочем утесы.
В своем задоре, силачи,
Мы горы Пелион и Оссу
Подбрасывали, как мячи. [178]
А в довершение веселья,
Повесы и озорники,
Мы сверху на Парнас надели
Два пика те, как колпаки.
Теперь там рощи Аполлона,
Но я и Зевсу порадел,
Подняв ему Олимп для трона
И для его громов и стрел.
И, вырвавшись рывком тяжелым
Из бездн на шумный праздник ваш,
В подарок бодрым новоселам
Я выворотил этот кряж.

Сфинксы

Делом древности могли бы
Показаться эти глыбы,
Если б мы не убедились,
Как их слой из почвы вылез.
Вокруг нагроможденья свежих плит
Зеленый лес разросся и шумит.
Но вопреки сильнейшим потрясеньям
Мы, сфинксы, старых мест не переменим.

Грифы

Посмотрите. В дыры, в щели
Искры золота засели.
Муравьи, не проморгайте:
Этот клад отковыряйте!

Хор муравьев

Где кручу горную
Расперло сдвигом,
Туда, проворные,
Пуститесь мигом!
Семьею бойкою
Тащи находки,
Пласты с прослойкою
И самородки!
С рассвета самого
До поздней ночи
Руду отламывай,
Горнорабочий!
В скале расколотой
Толпою дружной
Ищите золото!
Земли не нужно!

Грифы

Марш, марш! И золотистый крап
Ссыпайте здесь, у наших лап.
Ведь нет запоров и ключей
Вернее грифовых когтей.

Пигмеи [179]

Вот и мы тут разместились,
Стали на ноги, стоим,
А откуда мы явились,
Неизвестно нам самим.
Для пристанища довольно
Малой трещины в земле.
Даст скала разлом продольный,
Даст и карлика в скале.
В этом каменном уступе
Он и разведет семью
С карлицей своею вкупе,
И не хуже, чем в раю.
По случайности счастливой
Тут нашелся кров жилой.
И восток и запад живы
Только матерью-землей.

Дактили (мальчики с пальчики)

Но если за ночь эта мать
Плодит пигмеев род мизерный,
То не откажется рожать
Нас, самых маленьких, наверно.

Предводители пигмеев

С резвою прытью
Место займите.
Натиск мгновенный
Силе замена.
Куйте в дни мира
Войску секиры.
Кузницы зданье
Стройте заране.
Род муравьиный,
Вройся в глубины!
Мало-помалу
Плавьте металлы.
Дактили-крошки,
Тонкие ножки,
Стаскивай в кучи
Хворост и сучья!
Жгите совместно
Уголь древесный.

Генералиссимус

Луки и стрелы
Взявши, за дело!
Бейте в заливах
Цапель спесивых
Штурмом нежданным
Всех до одной!
В шлеме с султаном
Над головой.

Муравьи и дактили

Как быть? Спасенья
Нет никакого.
Мы роем руды,
Из этой груды
Куются звенья
Нам на оковы.
До той минуты,
Как, взяв преграды,
Не сбросим путы,
Мириться надо.

Ивиковы журавли [180]

Крик убийц и жертв стенанье,
Крыльев шумное ширянье
Катится из тростника
К нам сюда за облака!
Цапли скопом перебиты,
Кровью берега покрыты.
Перья их и хохолки
Украшают шишаки
Изуверов и злодеев,
Толстых и хромых пигмеев.
Отзовитесь, журавли,
За морями и вдали,
Соберите ополченье,
Преисполнясь духом мщенья,
Ни пред чем не постоим!
Смерть исчадьям воровским!

(С криком разлетаются.)

Мефистофель (на равнине)

Ведьм севера смирять — одни безделки,
А здесь я, право, не в своей тарелке.
Насколько лучше Блоксбергская высь!
Там ты свой брат, куда ни повернись.
Свой Ильзенштейн там Ильза стережет,
На высоте своей нас Генрих ждет, [181]
И Храпуны шлют Эленду-деревне
Лет тысячу свой отзвук эха древний.
Там прочно все, а тут того гляди,
Путь под тобой прогнется впереди.
Шел, кажется, сейчас по ровной глади,
Глядишь — гора образовалась сзади.
Пусть не гора, бугор, но, став стеной,
Преграда он меж сфинксами и мной.
Огни костров горят. Пройдусь вдоль ряда,
Приглянется компания, подсяду.
Еще, заигрывая и дразня,
Шалуньи вертятся вокруг меня.
Ну что ж, пожалуйста. Я по привычке
Не откажусь от свеженькой клубнички.
вернуться

178

Мы горы Пелион и Оссу // Подбрасывали, как мячи. — Сейсмос утверждает, будто участвовал в создании гор Пелиона и Оссы и, ниже, горы Парнаса с его двумя вершинами, из которых одна была посвящена Аполлону и Артемиде, а другая — Дионису. Сфинксы отрицают вулканическое происхождение гор, полагая, что они образовались постепенно, незаметно, в течение долгих веков, так что им, сфинксам, даже не пришлось сдвинуться с места («Но вопреки сильнейшим потрясеньям //Мы, сфинксы, старых мест не переменим»).

вернуться

179

Пигмеи— Племени пигмеев, согласно греческой мифологии, были подвластны все подземные духи и муравьи; горные духи, подобно Сейсмосу, символизируют вулканическое начало.

вернуться

180

Ивиковы журавли— свидетели смерти поэта Ивика, убитого разбойниками по пути к Истмийским играм, указавшие виновников злодеяния. Журавли и пигмеи (согласно греческой, а также средневековой немецкой мифологии) находятся в непримиримой борьбе. Гете трактует здесь эту борьбу как противопоставление «вулканической теории» (объяснявшей происхождение рельефа земли как результат воздействия жидкого пламени ее сердцевины на ее твердую оболочку) и «нептунической теории» (объяснявшей строение земли как результат сложного процесса превращения влаги в плотное вещество); обе эти теории в настоящее время признаны устаревшими.

вернуться

181

Свой Ильзенштейн там Ильза стережет, // На высоте своей нас Генрих ждет… — утес Ильзы и скала Генриха на Брокене, близ деревни Эленд (см. прим. к «Вальпургиевой ночи» в первой части «Фауста»).