Увидели это стражники, королю доложили. Разобрало короля любопытство, он юношу и спрашивает:

— Это правда, что по ночам ты веселишься с чертями?

— Правда, ваше величество, — отвечает юноша.

— И что же, слушаются они тебя, эти черти?

— Слушаются, ваше величество, — отвечает юноша.

— А можете вы на реке Мунчхон мост построить? — спрашивает король. — Уж очень он нужен людям.

— Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, — отвечает юноша. — Нынче же ночью постараюсь возвести мост.

Всю ночь стоял у реки страшный шум. Так только черти могут шуметь. Таскают они камни, обтесывают, потом в воду бросают и приговаривают:

— Камни берем, камни тесаем, камни в воду бросаем.

Всю ночь люди уснуть не могли от этого шума.

Но с первым же ударом колокола все стихло. Только речка тихонько журчала. Едва рассвело, Пи Хен привел на берег короля, и тот увидел мост из огромных, словно ворота, каменных плит.

Вскричал тут король:

— Ну и мост! В жизни такого не видал!

Стал король осматривать мост, хвалит да хвалит Пи Хена, и повелел король назвать мост «Токэби таэри» — Чертов мост.

Идут люди по мосту, добрым словом вспоминают Пи Хена, спасибо ему говорят. Ведь за одну ночь соорудил юноша такой замечательный каменный мост.

Только вскорости стали черти снова резвиться у моста. Припозднится путник, а они подшутят над ним, до смерти напугают. Перестали люди по мосту ходить, чертей боятся.

Прослышал об этом король, снова Пи Хена призвал и говорит ему:

— Не можешь ли ты чертей отвадить от моста, чтобы бесовские свои игры в другом месте устраивали, а прохожих не трогали? А то жалуется народ, сетует, — нет, мол, от чертей никакого покоя.

— Уж и не знаю, что вам сказать, ваше величество. Вряд ли согласятся на это черти, ведь мост они сами построили! Но коль скоро таково высочайшее повеление, постараюсь уговорить их!

Сказал так Пи Хен, а ночью к реке отправился, кликнул чертей.

— Так и так, — говорит, — повелел мне король вас от моста отвадить, чтобы в игры здесь не играли, путников не пугали.

— Слыханное ли это дело, — отвечают черти, — чтобы на мосту, который мы сами построили, нам играть не позволяли? Давайте перенесем его в другое место, не будет тогда король гневаться.

— Давайте! — загалдели черти.

А Пи Хену только этого и надо. Смекнул он, что не перенести чертям мост за одну ночь, и говорит:

— Ничего лучше не придумаешь. Беритесь за дело. Перетащите мост, и чтобы сюда больше ни ногой.

Подбежали черти к мосту, поднатужились и давай его раскачивать. Всю ночь раскачивали, но даже поднять не смогли, не то что унести. Уж больно тяжел! А тут светать стало, в колокола ударили. Исчезли черти и в этих местах больше не появлялись.

Укрепили люди мост, стали снова по нему ходить.

Похвалил король Пи Хена и говорит:

— Не найдешь ли ты мне черта для моей канцелярии?

— Есть такой, — отвечает юноша. — Киль Далем зовут. Самый умный он да смекалистый среди чертей.

Велит король черта призвать во дворец.

Обернулся Киль Даль человеком, в должность дипсагвана вступил. Дела исправно ведет, придворным всем угождает, хвалят его придворные. Черт ведь не человек, все может.

Был во дворце сановник по имени Лин Чжон. Ни сыновей у него, ни дочек. Горюет бедняга. Прослышал об этом король и позволил сановнику усыновить черта.

До того обрадовался Киль Даль, что и сказать трудно. Приказал он выстроить павильон у храма Хынрюнса, назвал его Южные ворота, поселился там. Просят его во дворец вернуться. Он ни в какую.

И стали люди называть павильон Южные ворота Воротами Киль Даля.

Живет Киль Даль среди людей год, живет два, долго прожил, и стало ему скучно без братьев чертей. Мирская суета опостылела. Только и думает, как бы удрать к своим.

Обернулся лисой и сбежал. Узнал об этом Пи Хен, разгневался, поймал Киль Даля, голову ему отрубил, чтобы другим чертям неповадно было, и говорит:

— Каждого, кто неблагодарным окажется, ждет такая же участь!

Затряслись черти от страха. С той поры одно только имя Пи Хена наводит на чертей ужас, и они бегут без оглядки.

Потому и появился в Корее обычай вывешивать на воротах табличку с именем Пи Хена, на табличке все заслуги его перечисляются, боятся черти таблички, к дому не приближаются.

А Чертов мост на реке Мунчхон, что течет к северо-западу от храма Синвонса, от времени развалился, остались от него только громадные камни. Сохранились они и поныне.

Перевод Вадима Пака

В давние времена правил государством Силла король по имени Хенанван. И были у него две дочери. Старшая — неказистая, смотреть неохота, зато младшая — красавица, всем на загляденье.

Позвал однажды король к себе восемнадцатилетнего хварана Ыннем и говорит ему:

— Желаю я сделать тебя моим зятем. Выбирай в жены любую из дочерей.

Нечего и говорить, что была юноше по нраву красавица. Только не сказал он этого королю, решил с учителем посоветоваться.

А учитель ему и говорит:

— Возьмешь в жены младшую дочь — старшая от обиды лишит себя жизни. Возьмешь в жены старшую — ждут тебя три удачи.

Сказал так учитель, а сам думает: «Ученику повезет, так и мне кое-что перепадет».

Послушался Ыннем учителя, выбрал старшую дочь.

Рады король с королевой. Не всякий возьмет замуж дурнушку. А тут такое везенье!

Стал Ыннем королевским зятем, а после сам воссел па престол, когда король умер. И правил под именем Кенмунван.

Воссел, значит, он на престол и младшую дочь короля второй своей женой сделал.

Вот и сбылось предсказание учителя, три удачи Ыннему привалили: первая — стал он королевским зятем, вторая — сам на престол воссел, а третья — в жены принцессу младшую взял, любимую.

И вдруг — надо же такому случиться — стали у короля уши расти. Росли, росли и с лошадиные стали.

Испугался король, каких только лекарств не пил, не помогло. И так старается уши скрыть, и эдак прячет, стыдно ему от людей, а уши длинные-предлинные, хлопают, что тут сделаешь?

Засунул король уши под корону, ни днем ни ночью ее не снимает, не велел никого в опочивальню пускать. Никто не знал во дворце про уши — ни жены, ни слуги, ни придворные дамы. Только цирюльник. От него никак уши не спрячешь. Поселил король цирюльника в комнате рядом с королевской опочивальней, строго-настрого приказал на глаза никому не показываться. Сидит сиднем цирюльник в комнате, только и дел у него, что короля причесать. Как отшельник живет. Ни на солнышко поглядеть не может, ни с женой встретиться. Идет, бежит время. Состарился цирюльник, глаза не видят, руки не слушаются, сил совсем нет. Ни дать ни взять старая калоша. Призвал его к себе король и говорит:

— Только скажи кому-нибудь, что у меня лошадиные уши, — не сносить тогда тебе головы.

Пригрозил так король цирюльнику и прогнал его с глаз долой.

Занемог цирюльник, чует, недолго ему на белом свете жить. И ничего-то ему не хочется перед смертью, только всем рассказать, что у короля лошадиные уши. «Скажу, — думает цирюльник, — и сразу полегчает, вся хворь из меня выйдет». Подумал он так, а смерть уже рядом. И решил исполнить это свое последнее желание. Едва доплелся цирюльник до бамбуковой рощи за буддийским храмом Торимса, невдалеке от столицы, развязал пояс и как закричит:

— У нашего короля лошадиные уши, у короля лошадиные уши!

Кричал он, кричал, надорвался и умер.

Но, странное дело, с той поры, стоит пролететь ветерку по бамбуковой роще, там слышится голос:

— У нашего короля лошадиные уши! У короля — лошадиные уши!..

Ветер послабее — голос потише, ветер посильнее — голос погромче.

Узнал об этом король, приказал рощу вырубить, с корнем вырвать бамбук.

А на месте бамбука вырос густой кустарник. Зацвел. Подует ветерок, и слышно в кустарнике: