– Нет, это неправда! Ведь вы их ведете! Я поняла – всё, что говорят о вас, – ложь. Вы можете сделать этих людей счастливыми! Помогать вам – мой путь добродетели.

Тут уже настала моя очередь краснеть. Буркнув что-то вроде благодарности, я уставилась в книгу, которую меня заставил читать Лайм, и тут же поймала на себе внимательный взгляд со стороны Харона. Упаси Богиня Жизни, если он испортит мне такой прекрасный момент своим нападением! Но я зря боялась. Ведь у меня был Лайм, который и сам прекрасно справлялся с подобной обязанностью.

– Эй, Госпожа.

– Чего тебе?

– Насчет нашего туалета.

– Что не так?

– Там на двери появилась выцарапанная надпись: «Не допускай утечки газу – прижмись плотнее к унитазу». Это ты сделала?

– Возможно.

– Госпожа, прекрати портить туалет.

– Там пусто и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…

***

Я проснулась прямо посреди глубокой ночи, услышав пронзительный и злобный крик Агриппины, звучавший со стороны подсолнуховых полей. Мгновенно выскочив на балкон и ничего не увидев, я выбежала из комнаты в одной ночнушке, столкнувшись в коридоре с Ждаком – оказывается, он специально поднялся, чтобы разбудить меня. Вместе мы выбежали в бальный зал, а оттуда в гостиную и главный холл, двери которого уже были распахнуты настежь. Там меня встретила взволнованная Ольха, что куталась в теплую старую шаль.

– В небе что-то происходит, – испуганным голосом ответила она, а после перевела взгляд на проснувшихся Кирку и Харона, что спустились в холл по боковой лестнице. – Так темно, что ничего не видно…

В этот момент со стороны полей раздался оглушительный взрыв, распространившийся по округе вместе с грозным рыком, не принадлежавшим моему грифону. Поковырявшись в ухе, я выскочила на улицу, побежав в сторону полей, игнорируя крики остаться в замке. В босые ноги врезались камни и колючки кустарников, что было, мягко говоря, неприятно, но стоило мне увидеть горящее поле, как боль тотчас утихла. Золотые подсолнухи, которые я заботливо растила на вспаханном селянами поле, полыхали ярким огнем, освещая текущие близ ручьи и часть неба, в котором надрывно кричала Агриппина.

Я видела её белоснежные очертания, её огромные крылья, которые она складывала, чтобы спикировать на темную летающую массу. Лишь на мгновение разглядела я это создание, что раскрыло пасть, выпуская в поле струю огня, и с немым ужасом узнала я в монстре черного дракона. Будто бы дежавю. Мне казалось, что давным-давно прежняя Сисиль стояла на том же самом месте, безвольно и бессильно наблюдая за тем, как горит её территория.

«– А если бы тебе были предначертаны одни неудачи?

– Такого быть не может. Богини вознаграждают детей своих за терпение. Все окупится, главное, не сходить с пути.»

Как же мне не сходить с пути, когда все мои попытки протянуть руку к светлому будущему, жестоко караются, и кто-то будто бы выбивает из-под моих ног опору, на которую я вновь и вновь пытаюсь подняться. Как идти по выбранной тропе, когда ты знаешь, что любой успех потребует неоправданной жертвы? Что делать, если ты обязан идти вперед, хотя цель кажется недосягаемой?

– Отзови грифона, – услышала я басовитый голос и медленно обернулась к полураздетому Харону, что сжимал в руке ярко пылающий синий меч. – Отзови, – повторил он более мягко, смотря прямо мне в глаза, и повернувшись к полю, я громко засвистела.

Агриппина послушалась тут же, выскользнув из сражения и направившись ко мне, вот только дракон неожиданно последовал за ней, и запах гари пропитал растрепанные волосы. Приземлившись на землю, грифон заслонила меня собой, угрожающе раскрыв острый клюв и распушив подгоревшие перья, но дракон подлетал всё ближе, уже раскрывая пасть с многочисленными клыками.

Харон, что до этого стоял рядом со мной, сохраняя удивительное хладнокровие, вдруг оттолкнулся от земли так сильно, что оставил в ней настоящую дыру, при этом взлетев прямо навстречу дракону. В ужасе я и Агриппина смотрели на клоки земли, щурясь от жара со стороны поля, но только мы подняли головы, как нас будто бы окутали вуалью. Мы открыли глаза уже в замке рядом с Эльфией, что, очевидно, использовала магию телепортации – она облегченно улыбнулась и сильно сжала мою руку, прижавшись щекой к плечу. Подле неё стояли Лайм и Ольха.

– Это снова из-за меня, – произнесла кентаврида, не скрывая слез, – опять вы страдаете из-за меня…

– Подожди, милая, – Ольха попыталась успокоить девочку, – это может быть дикий дракон…

– Нет, – строго ответил Лайм, – диким драконам свойственно нападать на стада и людей. Зачем ему поле с подсолнухами? Аритька не блещет креативностью.

– Такое ведь уже было, – ответила я, – я помню, что мои поля уже горели когда-то…

– Это было восемь лет назад. Вы начали выращивать редкие лекарственные травы, чтобы не покупать их у второго региона.

– Вот, значит, как…

– Видимо, теперь она показывает своё недовольство тем, что её дочь у нас.

Эльфия закрыла лицо руками, но Ольха заботливо погладила её по плечам. Я же посмотрела в окно, словно бы могла там что-нибудь разглядеть. Требовать возмещения ущерба, полагаю, было бесполезно – Аритька переведет вину на диких драконов, и подкупленный суд подтвердит это, ведь Императору нет дела до подобных разборок. Моя злость не знает границ. Одни Императрицы хлебнут за свои действия, другие – за своё бездействие. Так или иначе, я верну всем то, что причитается. Прежняя Сисиль оказалась слабой, чтобы противостоять всеобщей злобе, но я отвечу настоящим гневом! Довольно притворств, я не позволю больше никому диктовать свои условия! Вы все встанете на колени! Доведете меня до того, что я свергну Императора и установлю матриархат!

– Моя Госпожа…

Я обернулась и увидела Харона, что выглядел целым и невредимым – даже подошла ближе, но не нашла ни ожогов, ни царапин.

– А дракон…Ты его прогнал?

– Он напал на ваши земли, моя Госпожа. Кем бы ни была эта тварь, я был обязан отправить её в Подземный мир, – спокойно ответил он, склонив голову. – При всем уважении, могу ли я заняться его разделкой утром? Сейчас темно, и я, к сожалению, могу совершить ошибку при разделке.

Отправил в Подземный мир…

Разделать дракона…

Я, как дура, смотрела на Харона огромными глазами, ожидая услышать что-то вроде «Да шучу я. Прогнал, конечно», но мужчина молчал, отвечая мне совершенно серьезным взглядом. Он убил его…Убил огромную огнедышащую тварь за несколько минут! Выкуси, Аритька! Я улыбнулась, и Харон удивленно вскинул брови.

– Спасибо.

– Это моя работа. Я ведь клялся служить вам верой и правдой.

– Ох, что-то переволновалась я…

– Вам нехорошо? Что-то болит?

– Душа у меня болит…Эй, Подсолнух…

– Да, Госпожа?

– Принеси мне в комнату вино…

Рано утром мы отправились на поле, чтобы оценить размер ущерба, и долго стояли рядом с настоящей воронкой, на месте которой ещё вчера шелестели подсолнухи. На её дне лежала огромная черная туша с проломленным черепом, и Харон – увиденное его нисколько не поразило – уже отдавал приказания другим стражникам и селянам. Магией телепорта Эльфия вытащила дракона на ровную местность, где мертвое тело тут же окружили селяне, вооружившиеся ножами и топорами. Как оказалось, мертвый дракон – тоже ценный дракон, и Харон показывал другим мужчинам, как отрезать чешую и как вытаскивать из пасти клыки. Более того, сегодня нам на ужин собирались подавать драконятину, и всё это было бы даже радостно, если бы не загубленное поле.

Стоя на краю воронки, я смотрела в её окровавленную сердцевину, гладя голову лежавшей рядом Агриппины. Собственный труд мне не было жаль, ведь был он исключительно магическим, тогда как селяне не один день пахали поле, чтобы после цветы выросли быстрее. «Бабка хитрая была - купила пуд мочала. Наша песня без конца, начинай сначала…».