Императрица задумчиво подняла глаза вверх, закусила губу и неопределенно пожала плечиком, залпом выпивая вино. Я взглянула на Лайма. Тот отрицательно покачал головой.

– У вас вечно споры были какие-то. Сама вспомни, – Яйра выставила перед собой руки и начала загибать пальцы, – сначала Лирианский лес, затем порт, после какие-то поставки, вслед за этим какой-то бард из Роэтии…Ой, всего и не назовешь так сразу.

– А что за бард?

– У тебя амнезия что ли? Не оправилась еще? Уж про него-то и забыть. Ну, ты даешь.

– На самом деле, так и есть. Память постепенно восстанавливается, – уклончиво ответила я, состроив опечаленную гримасу. – Но восстанавливается.

– Это хорошо. Давай быстрее вспоминай всё.

– Так, что там с бардом?

– А, так, фаворит твой самый любимый. Помню, ты его везде с собой таскала, как игрушку. Он, правда, и Сильвии понравился. Не знаю, что вы в смазливых находите.

– И где он теперь? – несмотря на то, что сейчас Яйра рассказывала мне про этого человека, в памяти совершенно ничего не всплывало.

– Его Сильвия себе каким-то образом забрала. Не знаю как, уж прости. Знаю только, что он почти сразу от неё в Роэтию и сбежал.

Что ж, оказывается, и в свите Сисиль были те, кто смог принять все её недостатки. Было бы неплохо найти этого барда и узнать о прошлой жизни больше, однако, незнакомый бард находился в совершенно другой стране, куда лично я не смогу пока попасть при всем большом желании. Письмо? Но ведь я даже не знала адреса.

– Яйра?

– Чего?

– Как думаешь, есть ли возможность вывести Мордор из статуса тюрьмы?

Правительница хитро улыбнулась, взмахнула бокалом, будто бы я сказала некий тост, а после неожиданно элегантно пригубила вина.

– В этом тебе сможет помочь только один мужчина в этом мире.

– Император?

– Он самый. Убеди его в том, что Мордор принесет ему пользу, и дело в шляпе.

Праздничный вечер подходил к концу. Упоенные дорогим чаем аристократы покидали зал, направляясь к каретам, и вслед им махали рукой мы – Императрицы, напившиеся вина. Яйра любезно предложила мне переночевать в её замке, и я не менее любезно согласилась, решив не терять времени. Попросив чернила и бумагу, я перед сном написала письмо Императору с просьбой о приеме, который надеялась получить в ближайшее время, а после тут же отправила конверт в путь, не предупредив ни Лайма, ни Ольху. В тот момент мой нетрезвый ум посчитал это правильным и немного забавным, однако, уже утром я получила настоящий втык. Лайм требовал от меня описания содержания конверта, а я с благоговейным видом пила минеральную воду, разглядывая картины. О письме я ни капли не сожалела. Или все получится. Или мне опять «случайно» разобьют лоб…

***

– Ваше Императорское Величество, – слуга медленным шагом приблизился к широкому дубовому столу, завершив путь низким поклоном, – спешу сообщить, что этим утром вам прибыло письмо от Госпожи Сисиль.

Оторвавшись от кипы бумаг, Император изогнул бровь, бросая на дворецкого внимательный изучающий взгляд. Под столь суровым взором руки слуги дрогнули, и сам он невольно сделал шаг назад.

– Я не ослышался?

– Нет, Ваша Светлость. Письмо, в самом деле, от вашей девятой супруги.

Устало потерев переносицу, Император шумно выдохнул, молча протягивая руку вперед –ему в ладонь тотчас был вложен помятый конверт. Дворецкий, совершив ещё один поклон, поспешно удалился, и правитель неспешно вытащил на стол бумаги, хмуро вглядываясь в корявые буквы, пляшущие по диагонали – их будто бы писал кто-то пьяный.

«Ахалай-махалай, цезарь.

У меня все хорошо. Но могло бы быть ещё лучше. Ни на что не намекаю, но я подзадолбалась: у меня горят сроки,

жопа

зад и последние клетки мозга. Ты посадил меня править, но в политике я себя чувствую собакой: кое-что понимаю, но сама ничего сказать не могу, только смотрю грустными глазами. Мордор изменится. У нас есть возможности, идеи и семечки. Ничего не получится, если мы и дальше будет принимать преступников, мне нужны люди. Если ты Император опять все проигнорируешь, то я сделаю так, что десять процентов всей Шеэтии станет преступниками и отправится ко мне. К чему я веду? К тому, что Мордор пора выводить из статуса тюрьмы под небом. Если тебе,

зажравшаяся туша

дорогой муж, все равно, то я сделаю все сама. Если же нет и ты хочешь повидать свою супер-пупер очаровательную жену, то назначь мне аудиенцию в ближайшее время.

Побазарим

Поговорим, как правители.

Глотай пули из Мордора, твоя любимая Сисиль».

– Сисиль, – хриплым голосом обратился ко мне Лайм, когда мы стояли в приемной в ожидании встречи с Императором, – ты же не угрожала ему в письме?

– Нет.

– Посмотри мне в глаза.

– Нет.

– Сисиль…

– Ну, чуть-чуть.

– Ты, видно, не понимаешь, кто твой муж.

– Император.

– И кто это?

– Наш вожак.

– Сисиль, это очень, – Лайм вдруг снизил голос, – очень грозный правитель. В других странах его считают жестоким и свирепым. Он не станет терпеть твои «шутки». Как только зайдем, извинись. Я прав, Ольха?

Мы обернулись к фрейлине, но застали её сидящей на диванчике с мертвенно бледной кожей. Она подняла испуганный взгляд на Лайма и быстро закивала головой, пытаясь дрожащими пальцами оправить измятое платье. Сам советник выглядел не лучше: он постоянно поправлял воротник рубашки, нервно кашлял и мерил шагами комнату, вторя ритму больших часов с маятником. И почему они только боятся? Ну, занимает он самый высокий пост в Шеэтии, ну, хотел он, возможно, сместить меня с трона, ну, не станет же он стрелять в свою супругу, едва я войду в кабинет.

Императора в Шеэтии боялись все. Этот страх, впрочем, шел рука об руку с уважением и необъятным почтением – многие называли Правителя залогом мирной жизни, несмотря на то, что периодически войны и всевозможные разборки имели место быть. Пытаясь заглянуть в прежнюю жизнь Сисиль, я не видела ничего, будто бы никаких воспоминаний вовсе не было, однако, сейчас всё, возможно, встанет на свои места, и я перестану плавать в воде, найдя опору для дальнейших действий.

Я решила зайти в кабинет Правителя одна. Ольха была испугана настолько, что не смогла подняться с места, а Лайм выглядел так плохо, будто бы вот-вот был готов упасть в обморок. Ничего, я и сама разберусь, не маленькая. И все же подобное испытание для нервов коснулось и моей душевной организации, когда я узнала, что попасть на прием к Императору по первому прошению невозможно. Но я-то здесь.

Дверь с великолепной резьбой открылась, и из узкого проема ко мне выскользнул дорого одетый дворецкий, что тут же низко поклонился и вопросительно взглянул на моих спутников. Я отрицательно покачала головой, и он вежливо отошел в сторону, давая мне возможность пройти внутрь. Я дыхнула в ладошку и быстро понюхала – мои методы отрезвления не прошли напрасно.

Глубокий вдох. Последний взгляд. Уверенный шаг внутрь – и вот я здесь, в эпицентре правления всеми регионами Шеэтии. Безусловно, комната была огромной, но без панорамных окон, которые так любили аристократы. Много книжных полок, странные несовместимые украшения, что будто бы были привезены из разных стран, большой глобус – я рада, что и земля в этом мире круглая, – и широкий черный стол, рядом с которым стоял он. Скорее интуитивно, нежели осознанно, я присела в реверансе, но после поступила несколько невежливо, хотя бы потому, что уставилась прямо в лицо Императору.

Это был наг. Его длинный белоснежный хвост, чешуйки которого отливали перламутровым, спокойно лежал кольцами вокруг самого мужчины, что по своему мускулистому телосложению, скрытому шелковыми длинными одеяниями, походил на Харона. Его кожа была очень бледной, а белые волосы до плеч лишь больше оттеняли словно нездоровую белизну, на фоне которой сверкали устрашающие красные глаза. От него веяло силой, мужественностью и даже опасностью, и его внешность вторила этим чертам. Он не был красив. Половина его лица, а также шея и, полагаю, грудь, носили на себе последствия ужасного ожога, а сохранившиеся линии лица были грубыми, пускай и правильными. До этого я слышала, что Император часто появлялся на людях в маске, и теперь понимала почему.