— Огненный фэйри! -

Шепчет у меня за спиной Наташка. А я почему то начинаю смеяться. Всё таки Кощей бессмертный!

За контурами защитной пентаграммы бесновалось магическое пламя, освещая поляну, словно днём. За этим пламенем был виден извивающийся в судорогах силуэт горящего скелета. Какая мощь!

Наташка, снова, почему то прошептала:

— А ему там ничего не будет? Вдруг помрёт? -

— Не помрёт! Он же теперь бессмертный! Вспомни курс истории магии, там говорилось, тёмные огненные фэйри пройдя инициацию, становятся бессмертными. Какой у них там возраст инициации, ты не помнишь? -

— Двадцать пять лет! -

Я мучительно вспоминала, сколько Денису лет. Вспомнились слова Тамары, что тому уже двадцать пять стукнуло, а ума всё нет! Возраст инициции. Возможно, магический артефакт смог бы заглушить всплески его магии, да тут на его пути встретилась одна фея. И что мы теперь имеем, взрослый, неуправляемый, не знающий ничего про магию огненный фэйри. Даже подумать страшно, какого джина мы выпустили из бутылки.

А Наталья, ползком отступая за грань следующей пентаграммы, волокла меня за собой, потому, что у меня кроме языка больше ничего и не шевелилось. Подтащив меня к оставленным нами сундучкам с зельями, она сняла с них защиту, затем густо намазала мазью от ожогов мои обгоревшие до костей пальцы. Хорошо, что я сейчас ничего не чувствую, расплата придёт потом, когда спадёт магический стазис, в который погрузилось моё тело, так магия реагировала на смертельную опасность, защищая своего носителя. Ведь мы феи, тоже бессмертны, почти.

Потом подруга влила в меня по очереди зелье из трёх разноцветных склянок, к одной из них приложилась сама. Тело постепенно обретало чувствительность, а с этим пришёл и голод. Хорошо, что Натаха успела влить в меня лошадиную дозу обезболивающего, и руки просто онемели, и ничего пока не чувствовали.

Затем подруга достала шоколадку, когда она зашуршала фольгой, я чуть не подавилось слюной. Отламывая от сладкой плитки небольшие кусочки, она скармливала их мне, иногда забрасывая очередной квадратик себе в рот.

— Что-то он долго горит. -

Задумчиво кивнула она на продолжавшего полыхать скелетончика.

— Вероятнее всего магическую глушилку на него надели сразу при рождении. Представляешь, сколько в нём магической силы накопилось за эти годы? -

Мне становилось всё лучше и лучше, теперь я уже могла самостоятельно сесть. Прикрыв глаза, потянулась к растущим неподалёку деревьям, попросив помощи у лесного хозяина. Сразу же почувствовала, как в меня тоненьким ручейком потекла магия. Сырая, природная, самая вкусная магия в мире!

Теперь я уже и встать могла самостоятельно. Поэтому опираясь на плечо боевой подруги дохромала до озера, и раздевшись с головой погрузилась в прохладные воды. Теперь я обратилась с просьбой о помощи к хозяину этих вод. Вокруг меня образовался радужный пузырь. Сколько же здесь магии! Она впитывалась в кожу, даря незабываемое наслаждение, пьяня, словно молодое игристое вино.

Меня вытолкнуло на поверхность воды, накатившая волна отнесла моё тело к беругу, и мягко положив на песок, отхлынула. Тут уже Наталья подоспела с тёплым пледом. Завернула меня в него, словно ребёнка, а я постепенно приходила в себя после магического опьянения. Такое бывает, если сразу получить очень много магической энергии. Меня слегка покачивало, но всё же я заметила, что на поляне стало значительно темнее. Я указала туда рукой, и промычала заплетающимся языком:

— Быстрее, туда! -

Наталья выругалась. Очень витиевато. Нужно её потом попросить записать. На память!

— Как не вовремя то! -

И опять потащила меня на поляну, как есть в пледе. Ветерок холодил голые ноги, поддувая снизу, а я шла и глупенько улыбалась. Вроде всё понимаю, а поделать ничего не могу!

Огонь внутри пентаграммы постепенно затухал, и вот уже на камне сидит скелет в обгоревших лохмотьях, когда-то бывших брюками. Маленькие язычки пламени ещё облизывают его, но уже не неистово полыхая, а ласкаясь, словно котёнок к своему хозяину. Он протягивает перед собой руки, рассматривая пламя. Затем поднимает голову. Увидев нас, он бросается вперёд, но натыкается на границы пентаграммы. Защита его не выпускает, и пламя вновь охватывает его фигуру. Злиться!

Я отталкиваю Наталью, и, придерживая руками сползающий с плеч плед, ковыляю к нему навстречу. За шаг до границы защиты останавливаюсь, рассматривая горящую фигуру. Он рассматривает меня в ответ.

Огненный взгляд ощупывает закутанную в плед фигурку. Продолжаю глупенько улыбаться, а взгляд скелетика возвращается к моим плечам, я и не заметила, что плед уже сполз до самой груди, открывая довольно пикантные виды. Черепушка склоняется набок, выдавая улыбку, от которой мне захотелось поёжиться.

Огонь затухает, и вот уже напротив меня стоит парень, одежды на нём минимум, и теперь уже я с удовольствием скольжу взглядом по его фигуре. Увиденное мне очень нравиться, и несколькими движениями руки я разрушаю стоящую между нами преграду. Плед сползает ещё ниже, а я делаю шаг вперёд, наступаю на конец своего одеяния, и лечу вперёд, прямо в объятья довольно улыбающегося полуголого мужика.

Он горячий! Очень горячий, и моё продрогшее на ночном сквознячке тело льнёт к голой груди парня. Умом понимаю, что нужно отступить, поднять валяющийся в ногах плед, и сделать вид, что ничего такого не было!

Но отступить назад не получается, потому что горячие руки оказываются у меня на спине, прижимают к себе, запутываются в моих рапущенных волосах, которые от этого прикосновения мгновенно высыхают, завиваясь крупными кольцами.

Сбоку доноситься деликатное покашливание:

— Эй, вы, болезные! Идти то можете? Пора возвращаться! -

Голос подруги словно возвращает меня из сна, сладким томлением захлестнувшего пригревшееся на мужской груди тело. Я вздрагиваю, мягко выпутываюсь из кольца рук и всё же отступаю, чуть не упав, запутавшись ногами в валяющемся на земле пледе. Нагибаюсь и поднимаю его.

— Отличный вид! -

Хмыкают у меня за спиной. Вот ничему меня жизнь не учит! Опять повернулась к Денису своей пятой точной, вот только теперь на мне ни намёка на одежду, и я сверкаю перед ним своим голым задом.

И вот же зараза! Нет бы промолчать!

Щёки заливает предательский румянец, я быстро закутываюсь в плед, отгораживаясь им от мужского взгляда.

— Возвращаемся, у меня совсем сил нет, если не поспешим, я усну прямо здесь, на этой мягкой травке! -

Подгоняет нас Наталья, нагруженная сумками и саквояжами. В лунном свете в центре поляны зияет большой выжженный круг. Нужно будет вернуться сюда утром, и всё за собой прибрать.

На удивление бодренький Денис шагает впереди, по направлению к домику, мы с подругой плетёмся следом. Гостевые спальни находятся на втором этаже, но у нас банально нет сил, туда подниматься, поэтому мы с подругой падаем на стоящий посреди гостиной диванчик. Подруга на автопилоте успевает наложить защиту на наши магические пожитки, и мы проваливаемся в сон.

Что меня разбудило, нахальный солнечный лучик, пытающийся заглянуть мне под ресницы, или аромат кофе и чего-то жарившегося? Аппетитное шкварчание было слышно даже здесь.

Я выскользнула из под одеяла, которым нас подругой кто-то заботливо укрыл, и поёжилась от холода. На мне по прежнему ничего не было. Плед сполз с меня пока я спала. Рядом, на небольшом пуфике лежал пушистый банный халат, а накинула его на себя. Халат огромный, и явно мужской, я поплотнее завязала его поясом и уткнулась носом в воротник. От халата пахло горячим солнцем, деревом и лёгким ароматом цитруса. Запах Дениса.

Шлёпая босыми ногами по досчатому полу пошла на шум. Стараясь не шуметь заглянула в открытую дверь. Там, спиной ко мне у плиты стоял Денис, он помешивал на большой сковородке, судя по запаху, омлет с беконом. Мускулы перекатывались под кожей обнажённой спины парня. Свободные домашние штаны едва держались на бёдрах, так и маня заглянуть чуть ниже, за свободную резинку брюк. Парень мурлыкал себе под нос знакомый весёлый мотивчик. На столе уже стояли три чашки кофе, распространяя просто умопомрачительный аромат. Желудок не выдержав такой пытки жалобно заурчал.