Такой взгляд представляет полное извращение всех экономических и юридических понятий и отношений. Не только он противоречит всему, что есть в действительности, но он не имеет ни малейшего теоретического основания, а потому лишён всякой возможности осуществиться даже в самом отдалённом будущем. Он весь основан на смешении общества с государством, свободном взаимодействии единичных сил с центральной организацией совокупного союза. Здесь с полной ясностью обнаруживается высокая важность различения этих понятий и этих явлений. Смешение их ведёт к коренному отрицанию человеческой свободы и к превращению лица в склад товаров, то есть к низведению его на степень бездушного орудия государственной власти. В действительности, распределение имуществ вовсе не есть дело государства. Оно совершается не по общему плану, а в силу прав, принадлежащих человеку как разумно-свободному существу и осуществляемых собственной его деятельностью. Как свободное лицо, человек сам приобретает имущество; как член семьи, он получает наследие родителей. Общий закон устанавливает только формы, в которых это совершается. Государство никому ничего не даёт; оно определяет только возможность приобретения. Поэтому и распределение имуществ зависит не от него, а от деятельности частных лиц и от их взаимных отношений. Это составляет основание всякого гражданского быта, и это одно, что ограждает и обеспечивает человеческую деятельность. Отрицать это – значит подрывать все основы гражданского порядка. На место ясных и твёрдых определений права водворяется полный хаос понятий. Это и составляет отличительную черту современного социализма кафедры.

Но если экономические отношения не только фактически, но и по самому существу дела, управляются началами частного, а не публичного права, то спрашивается, в каком отношении находятся между собой эти два элемента? Право ли определяется экономическими отношениями, или, наоборот, экономические отношения определяются правом?

Мы видели, что начала права совершенно независимы от экономического порядка. Они вытекают из природы человеческой личности и определяют взаимные отношения свободы разумных существ. Но и это начало, так же как нравственность, есть чисто формальное; содержание даётся ему экономическими отношениями, которые поэтому имеют свои собственные законы, независимые от законов юридических. Но здесь, в отличие от нравственности, приложение юридических законов не предоставляется свободе лиц, а сопровождается принуждением. Этого требует само существо внешней свободы; того же требуют и экономические отношения, которые тогда только покоятся на твёрдой почве, когда они ограждаются принудительными определениями права. Приобретённое человеком охраняется как собственность; исполнение взаимных обязательств обеспечивается юридическим договором. И тут, так же как в отношении к нравственности, черта, общая обоим элементам, состоит в том, что они определяются свободой; но здесь это свобода внешняя, а потому ограждаемая принуждением. Сочетание обоих начал совершается через то, что экономические отношения движутся в формах, установленных правом, а право, со своей стороны, приспосабливает свои формы к потребностям экономической жизни. Тут есть взаимодействие, в котором, однако, право является господствующим началом, ибо оно устанавливает обязательные формы. Поэтому движение экономической жизни существенно зависит от развития юридического сознания. Достаточно указать на тот коренной переворот, который производит во всех экономических отношениях отмена невольничества или крепостного права. Эта отмена происходит не в силу экономических соображений, а вследствие развития юридического сознания: законодатель приходит к убеждению, что человек не должен принадлежать человеку. В хозяйственном отношении это может иногда быть даже невыгодно; но высшие юридические и нравственные требования делают эту меру необходимой, и экономический быт должен с этим сообразоваться. С другой стороны, если возросшие под охраной права экономические силы требуют свободы, а юридический закон полагает им всякого рода стеснения, то это обыкновенно кончается тем, что юридический закон ниспровергается и заменяется новым, более приспособленным к народившимся потребностям. Где есть взаимодействие двух элементов, там есть неизбежное и взаимное влияние их друг на друга. Но именно поэтому всякая односторонняя теория тут неуместна. Отсюда полная несостоятельность так называемого экономического материализма. Пытаясь вывести всё развитие человеческих обществ из экономических отношений, он упускает из вида самое важное и существенное – развитие юридического сознания, которое всё-таки остаётся господствующим историческим фактором в гражданских отношениях, а ещё более в – государстве. Как уже было замечено, экономическая сторона человеческой жизни всегда имеет служебное значение. Не ею определяется развитие духа; она является только условием, видоизменяющим это развитие, ибо дух действует в материальной среде, а потому должен сообразоваться с её свойствами.

Развитие экономических отношений под охраной права естественно и неизбежно ведет к неравенству. Сказанное выше о равенстве и неравенстве находит здесь фактическое приложение. Мы видели, что право как формальное начало устанавливает только формальное равенство: оно признаёт за каждым одинаковую с другими свободу преследовать свои цели и одинаково охраняет приобретённое; но само употребление свободы при неравенстве способностей и положений естественно и необходимо ведет к неравенству. Мы видели, что таков общий закон всякого реального бытия, полнота которого состоит в бесконечном разнообразии сил, условий и положений.

В экономической сфере это проявляется вполне. Различие способностей и условий, в которые поставлены люди, ведёт к тому, что одни приобретают больше, а другие меньше. Эти различия могут быть весьма значительны, ибо экономическая деятельность не состоит только в совершении известных механических передвижений: материальный труд и тут имеет служебное значение. Несравненно важнее духовные, руководящие начала деятельности: умение соображать цели и средства, пользоваться обстоятельствами, рассчитывать выгоды и невыгоды, руководить предприятием и изыскивать новые пути, одним словом, энергия, постоянство, расчётливость, изобретательность у разных людей неизмеримо различны, а потому приводят к далеко расходящимся результатам. Чем сложнее промышленный быт, тем большее значение имеют эти качества. Ими основываются и поддерживаются громадные состояния. И приобретённое, таким образом, становится источником новых приобретений. В промышленной области капитал играет преобладающую роль. Только с помощью его человек покоряет природу и делается царём земли. Капитал, передаваясь от поколения к поколению и увеличиваясь работой каждого из них, является источником и двигателем всего экономического развития; от него происходит всё умножение богатства в человеческих обществах. Но это ведёт к неизбежному неравенству, ибо приобретённое имущество, передаваясь от одного поколения другому, накапливается в руках его обладателей, которые получают таким образом привилегированное положение среди других. Таково естественное и необходимое последствие экономического развития. Капитал не принадлежит обществу, как утверждают социалисты. Общество есть не более как фиктивное лицо, которому ничего не принадлежит; в действительности оно представляет только совокупность частных сил, которым поэтому и принадлежит то, что метафорически называется общественным достоянием. Столь же мало капитал принадлежит государству. Не оно его произвело, а потому оно не имеет на него ни малейшего права. Капитал производится и умножается работой и сбережениями частных лиц, которые поэтому являются законными его собственниками и как таковые передают его своему потомству. Как и вся экономическая деятельность, производство и накопление капитала есть дело частное, а не государственное. В качестве охранителя права государство призвано только устанавливать общие для всех условия его приобретения и ограждать его от посягательства со стороны других. Поэтому существование капиталистов составляет естественное и законное последствие, а вместе и необходимое условие всякого экономического развития. Капитализм не есть только преходящее явление, это вся экономическая история человечества. Весь экономический прогресс состоит в накоплении капитала, и чем дальше идёт человечество, тем большее он получает значение.