— Но рассудок может служить для доказательства бытия Божьего. Святой Ансельм, к примеру…

— Бог сам о Себе свидетельствует, через свое Творение, через свое Откровение, через свое Воплощение. Ансельм начал доказывать Бога с помощью дедукции и онтологических аргументов: так появилась схоластика, дочь арабизированного аристотелизма, избравшая своим вожатым Рассудок вместо Святого Духа. Позже возник рационализм, а дальше — протестантизм, индивидуализм и его “свобода выбора” (libre arbirtre), отказ от метафизики, критика текстов и сциентизм. И параллельно этому западному дуализму, греческий мир, рожденный Платоном и Плотином, развил под библейским вдохновением Христианство, проникнутое мистерией и поэзией. Запад же выбрал культуру, вначале “религиозную”, затем профаническую. Восток сохранил “вещи, которые выше нас”, глубинное знание, gnosis.

Нельзя поклоняться Богу и Маммоне, наживаться на человеческих пороках, содержать казино или банки (ростовщичество не совместимо с православной этикой) и реставрировать церкви на неправедные деньги, декларировать возврат к Традиции и улыбаться правителям Запада, давно идущего страшными путями апостасии — отступничества.

Мы живем вплотную к Концу Времен, к Концу Мира. Это накладывает на нас особые обязательства, особую ответственность. При этом именно от нас русских, хранителей великой православной Истины. единственного подлинного христианства зависит во многом эсхатологический сценарий.

Одинокий, непонятый, обособленный традиционалист Жан Бьес, посланник Восточной Церкви в краях “западного изгнания”, наш духовный союзник и брат, зовет совершить “паломничество к Истокам”, двинуться на Духовный Афон, обратиться к нашей великий уникальной Традиции и громогласно утвердить ее истинность и исключительность, отвергнув все компромиссы и полумеры, все соображения политической корректности и социальной осторожности. Надо говорить в лицо извивающегося змея все, что думали об этой гадине святые отцы, не боясь последствий.

Последние тридцать лет характеризуются возрастающим интересом к культуре так называемых “примитивных” или “отсталых” народов.

А параллельно этому все отчетливее желание ввести архаические аспекты культуры и особенно фольклор и творчество экзотических народов — центрально африканцев, австралийцев, эскимосов и т. д. — в общекультурный контекст.

В последние годы это стало общим местом не просто интеллектуальных салонов или художественных выставок, но и расхожим штампом повседневной моды — привычным элементом дизайна, массмедийным клише, обычной формулой тех “звуковых обоев”, в которые превратилась сегодня музыка…

Но мало кто знает, что эта реабилитация архаического начала имеет автора. Изначально за этим стояла фигура отважного и мудрого исследователя, нонконформиста, разбивающего поверхностные скрижали современного мира.

Имя этого “реставратора архаического “ — МИРЧА ЭЛИАДЕ.

Именно он впервые ввел в культурный контекст многие сугубо традиционалистские понятия, которые раньше оставались достоянием только закрытых и крайне узких кругов.

Благодаря Элиаде такие термины как “инициация”, “сакральное”, “ностальгия по Истоку”, мифологическое время и т. д. стали привычными в языке наших современников.

Конечно, он был не одинок — такие глубокие персонажи как Отто, Юнг, Дюмезиль, Туччи, Корбен, Леви-Стросс т. д. — вели параллельную и важнейшую работу, но именно Элиаде обобщил, систематизировал и придал стройную форму тому комплексу уникальных исследований. который получил название “история религий”.

Да, да, именно Мирча Элиаде был первым представителем той науки, которая называется сегодня “история религий” в ее актуальной форме и закнченном виде.

Мирча Элиаде родился 9 марта 1907 года в Бухаресте.

Уже в самом его происхождении провиденциально отражена идея, которая станет для него осью всего духовного и жизненного пути.

Дело в том, что его родители происходят из противоположных областей Румынии — отец из самых восточных ее части — Молдавии, мать из крайне западной — Олтены.

Повторяя более глобальную картину сакральной географии континента Румыния в малом масштабе отражает основною модель — жители восточных областей склонны к созерцанию, поэзии, отвлеченным мыслям, мечтам, религиозности…

Жители Олтены, напротив, активны и энергичны в деловой, обыденной жизни.

В Мирче Элиаде эти противоположности сошлись воедино. Он в полной мере наследует от отца созерцательность Молдавии, зачарованность внутренними, метафизическими аспектами существования, а от материи трезвость, рационализм, работоспособность, деловые качества западной Ольтены…

Позже Элиаде сделает из теории совпадения противоположностей основу своей доктрины.

Какой бы области он ни касался, ему всегда было интересно промежуточное. парадоксальное и уникальное пространство, в котором сочеталось несочетаемое — мужское и женское, земное и небесное, дневное и ночное, духовное и материальное, бесконечное и ограниченное, древнее и современное…

С ранней юности Элиаде отличается поразительными способностями.

Уже в тринадцать лет он пишет и публикует в “журнале популярных наук” свой рассказ, посвященный ни больше, не меньше, как “алхимической трансмутации свинца в золото”.

Причем рецепт герою рассказа подсказывает во сне какое-то особое получеловеческое — полуживотное существо.

Рассказ получает первую национальную премию и совсем юный гений Мирча Элиаде вступает в самую сердцевину оживленной интеллектуальной жизни тогдашней Румынии, только что получившей возможность собрать воедино древние земли даков и гетов.

В двадцать один год Элиаде уже прекрасный знаток иностранных языков, он читает Лотреамона и Киркегоора, Ницше и Папини, интересуется Востоком — Миларепой, Рамакришной, Ганди…

Его привлекают рациональное исследование сверхрационального, осмысление тайных снов религиозного и мистического опыта. Он отправляется на Восток в Индию, чтобы освоить санскрит и главные принципы Йоги.

Пять лет он проводит в штате Бенгале в самом настоящем ашраме у ног учителя — гуру.

За это время он узнает секреты духовной традиции индии, теории Патанджали, тантры и дыхательных упражнений, элементы Санкхьи и базу Веданты.

Элиаде — первый румын, отправившийся в Индию для подобной прямой и тотальной встречи с этой уникальной арийской традицией…

Из Индии Мирча Элиаде возвращается через пять лет.

Теперь это уже не просто гениальный юноша, но окрепший и убежденный традиционалист.

Он пишет блестящую не имеющую аналогов книгу об индусской традиции “Йога свободы и бессмертия”.

В этом труде он показывает, что индуистские доктрине и практики не экзотика, не гигиена и не экстравагантность примитивной мракобесной цивилизации. Это сакральный полноценный мир, в котором все предельно разумно и обоснованно, только границы его намного шире, нежели границы современного западного общества.

То, что современные люди Запада относят к сфере “несуществующего”. Фантастического, нереального, иррационального, идеального, в конце концов, в индусской традиции анализируется и исследуется наряду с самыми обычными вещами. Так проясняются черты некой сверхреальности, охватывающей обычной мир лишь в качестве своей малой части…

За счет такого объемного, тотального отношения к Бытию, включающим в себя не только мир бодрствующего сознания, но и миры сновидений, а также высшие духовные состояния, еще более далекие от обычного, границы вещей и существ раздвигаются.

Элиаде делает тот же вывод, что и Генон и Эвола: