– А кто может?

– По конституции, конгрессмен не должен отстаивать точку зрения одного человека.

– Честер – гений. Так что его интеллектуальный потенциал, пожалуй, выше, чем у населения всего округа.

– Значит, доктор Редлиф знает, что его сын – гей.

– Да. Эта одна из причин, побудивших его заключить соглашение с Четом.

– Это не просто соглашение. Это сделка.

– Пусть сделка.

– Что будет, если Чет не примет условий сделки? Шана устроилась в шезлонге поудобнее.

– Неизвестно.

– А предположительно?

– Чет опасается, что его вычеркнут из завещания. И ему придется торговать карманными зеркалами на каком-нибудь островке в южной части Тихого океана.

– Ерунда. У него же есть голова на плечах.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Как раз я тебя не понимаю.

– Все или ничего. Если Чет хочет быть сыном Честера Редлифа – со всеми полагающимися благами, – он должен вести себя так, хотя бы для посторонних, как и положено сыну Честера Редлифа. Это разумно?

– А тебе известно, какие чувства вызывает это разумное требование у Чета?

Шана замялась Откашлялась.

– Ярость.

– Что?

– Ярость. Он в ярости. Его все время толкали в спину. Отец решил, что он будет спортсменом, точнее, футболистом. Чет и стал им. Одним из лучших в студенческой лиге. Отец решил, что он будет хорошим студентом. И Чета приняли в Фи-Бета-Каппу. Отец послал его в юридическую школу. Видишь ли, поначалу Чет с отцом не спорил. Он, кстати, всегда осознавал, что он – гей. И не стал скрывать этого от отца. Когда Чет узнал, что для него написали эту книгу, он пришел в ярость. Известие о том, что для конгрессмена приготовили запасной аэродром, разъярило его еще больше. Вот он и завалил экзамен в коллегию адвокатов. Я уверена, он сделал это нарочно. Чет никогда ничего не заваливал. И теперь он знает наверняка: каких бы успехов он ни добился, отец скажет, что этого мало. Гомосексуальные наклонности отнюдь не тревожат Чета. Его волнует другое: ненасытные требования отца, который гонит и гонит сына. И Чет должен поступиться всем, если хочет, чтобы отец от него отстал. Это тебе ясно?

– Вроде бы.

– У тебя есть отец, Джек?

– Да.

– У вас такие же отношения? Джек покачал головой:

– Он ничего от меня не требовал. Никогда и ничего.

– Это хорошо.

– Но, наверное, необычно. Я хочу сказать… Даже не знаю, что я хочу сказать.

– Отцы – странные люди.

– Похоже на то.

– Я говорила тебе насчет моего отца.

– Да.

– Мелкий мошенник, всегда готовый обменять правду на «Мерседес».

– Значит, доктор Редлиф выбрал тебя в жены Чету.

– Да. Он привез меня сюда прошлой весной, вроде бы по делу, и сказал Чету, что он, Чет, должен жениться на мне.

– Как отреагировал Чет?

– Он отдает предпочтение мальчикам с конюшни.

– Шана? – спросил Джек. – У тебя роман с доктором Редлифом?

– Да.

– Понятно. Я хочу сказать, ты с ним живешь?

– Да. Честер любит доводить дело до конца.

– Это заметно.

– Мы стали любовниками больше года назад. В один уик-энд, который провели вдвоем в Берлине. Никто из нас этого не планировал, не ожидал, что так получится. Во всяком случае, я. Для меня Честер был Большим Боссом. И я представить себе не могла, что он проявит ко мне какие-то чувства. Шел сильный снег. Его деловые партнеры не прибыли к обеду. Мы пообедали вдвоем. Много смеялись. Потом бросались снежками на улице. Слизывали снежинки с лиц друг друга. Перебрались в постель. Ты уже общался с миссис Редлиф?

– Лишь несколько минут.

– Она не выдержала испытания славой. Она думала, что вышла замуж за преподавателя колледжа. А попала в императрицы. Ее это ввергло в депрессию. Некоторые люди терпеть не могут перемен. Честера ее болезнь очень печалит. Развестись с ней он не может. Я это понимаю. Правда, теперь он обращает на ее болезни меньше внимания.

– С тех пор, как у вас начался роман.

– С тех пор, как ему стало ясно, что такова ее сущность и с этим ничего не поделаешь. – Она помолчала. – Да, с тех пор как у нас начался роман.

– Чет знает, что ты живешь с его отцом?

– Нет. Он думает, что я выхожу за него замуж ради денег и социального положения.

– Шана, насчет всего остального ты говорила правду. Ты это делаешь ради денег, положения в обществе?

– Я действительно люблю Честера.

– Я тебе верю.

– Очень его люблю. Понятия не имела, что можно так любить. Я представить себе не могла, что есть такой замечательный человек. Как и то, что этот человек будет любить меня, что я буду ему нужна.

– Ситуация начинает прорисовываться, – кивнул Джек. – Чет – в Вашингтоне, ты – в Виндомии.

– Меня бы это устроило.

– У тебе будут дети от Честера?

– Мы об этом говорили. Я – «за».

– Но тогда Чет узнает, что ты – любовница его отца.

Шана улыбнулась:

– Я полагаю, дети будут вылитые Редлифы.

– Да уж. Мне кажется, все останутся довольны этим браком.

Она вновь улыбнулась:

– Естественно. Итак, тебе известно насчет Чета. И меня. И Честера. Действительно, в журналистском расследовании ты мастер. Что еще ты выяснил? Кто угрожает Честеру?

– Теперь я понимаю, с чего такая озабоченность.

– Я думаю, его благополучие заботит только меня.

– Не только. Еще и миссис Хьюстон.

– Очень милая старушка. Послышались детские крики.

– Печальная история, – вздохнул Джек. – Миссис Редлиф пьет и пригоршнями глотает таблетки.

– Не без этого.

– Дункан отдает предпочтение другим наркотикам.

– Так вот в чем дело? Я думала, он просто болван.

– Есть и такое. Он лжет. Обманывает. Ему нужны шестьсот пятьдесят тысяч долларов на новый автомобиль.

– Нет бы ему ездить на велосипеде.

– Аликсис полагает, что без отца ей бы жилось лучше.

– Без отца Аликсис стояла бы на углу в белых сапогах и кожаной мини-юбке.

– Бьювилль…

– У нас гость, – прервала его Шана. Мальчик лет девяти в одних плавках появился у бассейна. Уставился на них.

– Честер Третий, – пояснила Шана. – А вот второе имя забыла. У Эми семь детей от трех мужей. Поневоле запутаешься.

– Как я понимаю, нам с тобой общаться не положено, – заметил Джек. – Но вроде бы здешние правила придуманы лишь для того, чтобы их нарушали.

– Правила нарушать нельзя, – возразила Шана.

За первым ребенком один за другим появились еще четверо. Загорелые, крепенькие здоровенькие.

За ними к бассейну вышла худая женщина с двухлетним малышом на руках Ее сопровождала няня, которая несла младенца.

Джек поднялся:

– Пожалуй, мне пора.

– Мне тоже.

– Куда ты идешь? – спросил он. – Что ты собираешься теперь делать?

– А что такое?

– Спрашиваю из любопытства. Интересно, что ты тут делаешь, как проводишь время? Что значит для тебя Виндомия?

– Я иду в спортивный зал, поработаю на тренажере.

– Чтобы потом упомянуть об этом в разговоре с доктором Редлифом?

– Потому что мне этого хочется.

Джек подошел к бортику бассейна. Худая женщина опускала двухлетнего малыша в воду.

– Я вас не знаю, – обратился он к худой женщине.

– Эми Макдоуэлл.

– Пожалуй, я пойду. Раз уж вы здесь.

– Лучше останьтесь. – Она помахала рукой уходящей Шане. – Лишняя пара глаз нам не помешает. И спасатель тоже.

– Как скажете.

Джек вернулся к шезлонгу. Дети радостно плескались в бассейне. Энергии у каждого хватало на двоих.

Эми унесла младенца в тень. Расположилась в шезлонге рядом с Джеком, в том самом, где только что сидела Шана.

Начала кормить малыша.

– Вы мне не представились.

– Джек.

Она указала на одного из мальчиков:

– Его зовут Джек. Джон. Как и его отца.

«Из семерых детей четверо мальчики», – отметил Джек.

– Это все ваши дети?

– Да. Красавчики, не правда ли?

– Да.

– Это я делать умею.

– Что?

– Рожать детей. Мне, правда, потребовались три мужа, но все красивые, здоровые, умные.