Серов и два его подельника избрали позицию на равном удалении от церкви и дома коменданта. Случилось это не само собой – в какой-то миг хитрец Мортимер притормозил и ловко бросил якорь в нужном месте. Видимо, ему хотелось соединиться с теми, кто окажется удачливей, и притащить с собой тупицу Хенка и внебрачного сынка маркиза. Три голоса, три глотки, три ножа кое-что весили в раскладе сил – ведь людей в команде «Ворона» было немногим больше сотни.
– Дерьмо этот Пил. На доску бы его поставить и за борт проводить, – негромко разглагольствовал Морти, озираясь по сторонам. – Прах и пепел! Ты помнишь, Эндрю, как он нас помыться отправил? Помнишь, Хенк? Три раза под килем! Это вам не хрен собачий! Это, знаешь ли…
– Шесть, – сказал Серов.
– Что – шесть?
– Вас с Хенком три раза протянули, а меня – шесть. И было велено не торопиться.
– Точно! Вот сволочь блохастая, жентельмен недорезанный! Станешь за такого горло рвать, так он тебя же потом в нужник запихает… Верно, парни?
Хенк промычал неразборчиво, а Серов кивнул, глядя, как в середине площади, у креста и пальм, собирается начальство. Тут были все офицеры «Ворона», Эдвард Пил, ван Мандер, Садлер, Тегг, Росано, а с ними боцман Стур и предводители рангом помельче, Дойч, Галлахер и Тиррел. Все в лучших своих одеждах и при оружии.
– Тегг, однако, тоже гадина и в деле морском ничего не смыслит, – задумчиво произнес Мортимер. – Не положу охулки, из пушек он мастак палить, но ежели в море ему довериться, враз очутишься вместо Тортуги в Гаване, под крепостью черножопых. Пил, пожалуй, надежнее…
– Чем тебе Тегг не угодил? – поинтересовался Серов.
– Как же! На рудник меня не взяли, а почему? Тегг Старику напел, что я не такой бугай, как вы с Хенком, и пушки мне таскать невмочь! Вранье! Да я бы за прибавку к доле пер эти пушки отсюда и до самых райских врат! Я бы и порох дотащил, чтоб эти ворота разнести! Я…
– Не богохульствуй, задница Господня, – сказал Хенк. Мортимер торопливо вытащил из-за пазухи крестик на засаленном шнурке, поцеловал его и буркнул:
– Прости Отец Небесный… дьявол попутал или моча в голову стукнула… Ну, а что до капитана, так, может, и Тегг сгодится, если никого получше нет. Или все же за Пила крикнуть?
– А кто нас велел под килем таскать? – напомнил Серов.
– Ну, так за дело! Так нам и надо, вшивым паразитам! А боец он лихой… И деньги считать умеет, и знает, где они водятся и как их добыть. Хотя и Тегг, конечно…
– За Teггa надо крикнуть, – с авторитетным видом вымолвил Серов. – Тегг свой в доску парень. С ним будем по уши в баксах сидеть… то есть в дублонах и дукатах. А Пил из благородных и богатых, эти делиться не любят, все под себя гребут. Такой уж у них менталитет, я точно знаю.
– Мен… чего?.. – переспросил Мортимер, но тут боцман ударил в колокол, который притащили с корабля, и все разговоры стихли. Корсары придвинулись ближе, офицеры и сержанты стояли в их кольце тесной кучкой под большим крестом и пальмами в центре площади. Стур, шагнув вперед, сунул ладони за пояс, откашлялся и произнес:
– Пасть не разевать, пока не закончу. Кто не вовремя раскроет, подавится зубами. Заорете, когда я дам сигнал. – Он хмуро оглядел собрание, прищурился на солнце, висевшее низко, над самой церковной крышей, и сплюнул себе на сапог. – Значит, так, парни, есть новость хорошая и новость плохая. Том Садлер сказал, что меньше тысячи серебряков никто не получит, а у тех, кто шастал на рудник, выйдет даже тысяча пятьсот. И все эти денежки уже в трюме «Ворона», и вес у них такой, что наша лоханка на ладонь осела.
Одобрительный гул прокатился по рядам корсаров, и боцман переждал его без ругани, видно решив, что искренняя радость субординацию не нарушает.
– Теперь плохая новость, и ее вы все уже слышали: наш Старик пулю поймал. Да смилуется Господь над ним и пропустит в рай его душу! – Стур размашисто перекрестился, и все офицеры и окружившие их Береговые братья повторили этот жест. – Стало быть, нужен нам новый капитан и предводитель, и за кого вы громче крикнете и бросите метку, тому на мостике и стоять. Тому, значит… Эй, Джек Астон! Ты чего лапу тянешь, вор кладбищенский? Или я толкую непонятно? Или башка от дум разъехалась?
– Вопрос, мастер Стур! – Поднялся бородатый пират в алой косынке. – Вопрос! Что сказал Старик? То есть какая была его последняя воля?
– А ничего он не успел сказать. Пуля сюда попала, – Стур хлопнул себя по загривку, – и он сразу окочурился. И все вы знаете, что никаких разговоров о том, кто его когда-нибудь заменить, не велось. Ни прежде, ни в последние дни. – Переждав секунду-другую, боцман закончил: – Ну, кричите! По закону Берегового братства всяк из вас может предложить в капитаны или себя самого, или кого-то из команды. Кричите!
– Садлер! – тут же донеслось от дома коменданта. – Том Садлер!
– Садлер, Садлер! Садлера хотим! – послышались редкие выкрики, но основная масса их не поддержала. Наступила тишина, и вдруг за спиной Серова кто-то рявкнул:
– Даешь ван Мандера!
– Точно, – сказал Мортимер и завопил во всю глотку: – Ван Мандер, ван Мандер!
Имя шкипера подхватила еще пара дюжин человек, оравших минуты две, после чего вопли как отрезало.
– Ты разве за ван Мандера? – спросил озадаченный Серов, наклонившись к Мортимеру.
– Вовсе нет, однако поуважать стоит, – ответил подельник. – Том староват, задержится недолго, а с ван Мандером нам еще плавать и плавать. Видишь, зыркает туда-сюда, запоминает, кто за него кричал… Пусть и меня помнит. А крикну я потом за Teггa. Или за Пила.
– Ну-ну… Ушлый ты парень, политичный. Парламент без тебя плачет.
– Какой еще парламент?
– Российский, – со вздохом пояснил Серов. – Вся Государственная дума. В ней, конечно, свои клоуны есть, но лишний никогда не помешает.
После ван Мандера поуважали Стура, затем всех трех сержантов, выкрикивая поочередно их имена. Тем временем солнце опустилось за церковную крышу, длинные тени от колокольни, креста и пальм легли на площадь, и Стур послал людей за факелами. Их принесли из дома коменданта, но зажигать не стали – наступившие сумерки скрадывали лица, но фигуры людей были еще видны. Серов заметил, что отцы-командиры уже не стоят тесной кучкой, а растянулись полумесяцем: с одной стороны Росано, Тегг и Галлахер, с другой – Пил и Дойч, а между ними Тиррел, Садлер и ван Мандер. Боцман по-прежнему стоял впереди, рядом с подвешенным к шесту колоколом. Толпа пиратов придвинулась еще ближе, и теперь от предводителей их отделяло не больше десятка шагов. На таком же расстоянии от Серова оказались Шейла и охранявшие ее люди. Боцман ударил в колокол: