Объявляется награда в 500 (пятьсот) долларов тому, кто передаст Жана Лафита в руки шерифа Нового Орлеана или любого другого округа.

Совершено в Новом Орлеане 24 ноября 1813 года. Вильям С. С. Клэрборн, губернатор».

Объявление было напечатано в местных газетах. А два дня спустя по всему городу разошлась во множестве экземпляров листовка такого содержания: «Жан Лафит предлагает награду в 5000 (пять тысяч) долларов тому, кто доставит к нему губернатора Вильяма С. С. Клэрборна. Баратария, 26 ноября 1813 года». Ответ немало потешил горожан; как передают, даже Клэрборн оценил юмор этого документа. Престиж Лафитов поднялся необыкновенно высоко.

Через месяц маклеры братьев-негоциантов открыто сообщили, что на 15 января 1814 года на Храмовом холме назначена широкая распродажа рабов и мануфактурных товаров, «доставленных» из Европы. Приглашались все желающие из Нового Орлеана и его окрестностей.

Торги состоялись. Правда, они были слегка нарушены инцидентом, о котором сообщил «Курьер» (леклерковский листок обошел его молчанием):

«Таможенное ведомство отрядило двенадцать человек под командованием лейтенанта Стаута для конфискации нелегального товара и разгона покупателей. По прибытии на место отряд был атакован. Лейтенант Стаут был убит, двое солдат тяжело ранены, остальные взяты в плен, но несколько дней спустя отпущены на свободу».

В газете замалчивалась деталь, о которой в городе знали все: пленники при выходе на свободу получили по роскошному подарку лично от Жана Лафита.

Через два месяца окружной прокурор Граймз явился к губернатору с докладом, в котором содержались следующие сведения.

За последние полгода пиратами было завезено в Баратарию товаров на миллион долларов. Они хранились не только на складах Храмового холма, но и в самом городе. По меньшей мере десятая часть взрослого населения Нового Орлеана связана с нелегальной торговлей и извлекает из нее немалую прибыль. В иные дни на Храмовом холме собиралось до пятисот новоорлеанцев, среди них немало знатных горожан и чиновников. Инспектор таможни Гилберт конфиденциально сообщал, что у братьев Лафит есть сообщники в таможенном ведомстве.

– Не кажется ли вам, – спросил окружной прокурор, – что чаша терпения переполнилась?

– Я считаю, что она переполнилась уже давным-давно. Но как быть? Я перепробовал все возможности. Законодатели штата отказываются предоставить мне полномочия для посылки войск против Баратарии.

– В таком случае следует обезглавить банду. Мне известно, что Пьер Лафит нагло появляется в городе. Можно арестовать его.

– И что это даст? Он внесет двенадцать тысяч в казначейство, заплатит какой угодно штраф, после чего мы будем вынуждены отпустить его.

– Я найду более серьезное обвинение, от которого он не открутится!

– В таком случае я с вами.

Граймзу пришлось дожидаться своего часа еще два месяца. Но он не упустил его. В июне судно федеральной полиции задержало в территориальных водах баратарийца по прозвищу Джани Огненная Борода, который, не имея поручительства, ограбил два испанских купеческих парусника.

– Я берусь доказать, – сказал Граймз губернатору, – что этот тип действовал по наущению главарей банды. При первой же возможности арестуйте Пьера Лафита.

Две недели спустя он был арестован среди бела дня на улице, и шериф препроводил его в Калабус. Адвокат Лафита тотчас подал прошение о выпуске своего клиента под залог, но Граймз отказал: никакого залога. 18 июля судья Холл уведомил Пьера Лафита, «в настоящее время содержащегося в заключении в городской тюрьме, что пират и контрабандист Джани Огненная Борода признал, что действовал по его, Лафита, совету и наущению», посему ему предстоит ответить за свои преступления перед Большим жюри.

Адвокат попросил аудиенции у судьи Холла:

– Мой подзащитный болен, недавно он перенес апоплексический удар, парализовавший часть лица. Тем не менее его содержат в камере в цепях. Я настаиваю на снятии цепей.

Джон Рэндолф Граймз был начеку, он делал все, чтобы не дать судье Холлу смягчить участь Лафита. Двое врачей были командированы в тюрьму для освидетельствования узника; они пришли к выводу, что содержание в цепях не отразится на его здоровье.

– Вот увидите, – потирая руки, говорил Граймз Клэрборну, – недалек тот день, когда мы закуем и второго братца, после чего их останется лишь повесить!

Губернатор ничего не отвечал. Создавалось впечатление, что эта блистательная перспектива не особенно радовала его.

ЧЕРНАЯ НЕБЛАГОДАРНОСТЬ

Флибустьерское море - pic_17.jpg

3 сентября 1814 года. Пьер Лафит все еще прикован к стене тюремной камеры в Новом Орлеане. В этот день перед Баратарией появляется бриг под флагом британского королевского флота. Корсары не успевают поднять тревогу, как «англичанин» стреляет в упор из орудия по флибустьерскому паруснику у входа в бухту. Получив пробоину в корпусе, парусник садится на мелководье. А «англичанин» спокойно отходит на три кабельтовых от берега, вне пределов досягаемости батареи. Он словно бы ожидает чего-то.

От берега отваливает шлюпка – Жан Лафит направляется к необычному визитеру. Бриг спускает на воду ялик под парламентерским флагом. Обе лодки сходятся вплотную. Англичане подают голос первыми:

– Где мистер Лафит?

– На берегу.

Жан Лафит отвечает решительно, не задумываясь ни секунды.

– У нас для него пакет.

– Передайте мне.

Англичанин отдает пакет с наказом вручить его адресату в собственные руки.

– Не беспокойтесь. Впрочем, если угодно, можете убедиться сами, что пакет доставлен по назначению. Прошу следовать за мной.

Англичане гребут к берегу. Когда до него остается метров пятьдесят, глава баратарийцев сообщает:

– Жан Лафит – это я. Буду иметь честь принять вас в своем доме.

На острове англичан тут же окружила вопящая, разъяренная толпа. Похоже по всему, баратарийцам не пришелся по нраву выстрел из пушки: подобное начало не предвещает хорошего знакомства. Если бы не решительность боса, гостям было бы несдобровать.

«Нас ждал весьма изысканный прием у мистера Лафита», – писали они затем в отчете. Хозяин жил на затерянном среди болот и проток песчаном острове на широкую ногу. Были поданы великолепные французские вина. Мы забыли упомянуть, что гостями в тот день были командовавший бригом капитан первого ранга Локкайер, имевший при себе в качестве переводчика пехотного капитана Маквильямса. На врученном Жану Лафиту пакете значился написанный по-французски адрес: «Месье Ла Фиту, командующему Баратарией, либо персоне, возглавляющей флибустьеров на острове Большая Земля, что у побережья Луизианы».

– Пакет, – сказал Локкайер через переводчика, – направлен вам командующим войсками ее величества во Флориде генералом Николсом. Не угодно ли вскрыть его и ознакомиться с вложенной корреспонденцией?

Лафит вытащил первое письмо, распечатал его и мельком взглянул на текст.

– Он написан по-английски.

С начала разговора Жан делал вид, что не понимает ни слова на этом языке. Он протянул письмо переводчику, и тот начал читать:

«Ставка в Пенсаколе, 31 августа 1814 года. Сэр, я прибыл во Флориду с намерением начать военные действия против единственного врага Англии. Как вам известно, Франция и Англия вновь стали дружественными державами...»

Для уяснения последующих событий напомним, что война между Соединенными Штатами и Англией тянулась уже почти полтора года. Англичане разработали стратегический план захвата богатой Луизианы; первым объектом нападения должен был стать город Мобил. Опытный Николс высадился во Флориде, принадлежавшей в то время испанцам. Испанский губернатор наотрез отказался сотрудничать с англичанами, но это не смутило Николса. Он решил прощупать настроение жителей Флориды и Луизианы по отношению к американцам и нанять лоцманов, хорошо знающих побережье. Его письмо Жану Лафиту преследовало именно эти цели.