- Великолепный технический прием, - заметил он, но Макри пребывала в скверном расположении духа и на комплимент не отреагировала. Вместо того чтобы выразить волшебнику свою признательность, она принялась проклинать дождь.

- Завтра мы увидим много солнца, - сказал я.

- Но денег у меня все едино не будет, - буркнула Макри. - Не могу поверить, что, проделав такой путь, я снова оказалась в исходной точке. Все твои гонки - сплошное жульничество!

Из темноты возникла какая-то женщина с корзиной в руках, и Макри мгновенно нырнула в ближайший проулок.

- Еще одна подруга из Ассоциации благородных дам? - спросил я, когда женщина прошла мимо.

- Это - Кокси, жена рыботорговца. Жутко воинственная баба.

До дома мы добирались через совершенно немыслимую грязь. Я предложил Макри свой плащ магической сухости, но она уже настолько промокла, что плащ был ей ни к чему. Словом, она отказалась.

В “Секире мщения” меня ожидали два послания.

Одно из них, выжженное магическим огнем на моей входной двери, гласило:

Берегись, твоя смерть близка.

Что ж, теперь придется перекрашивать дверь. Хорошо хоть, дождь загасил пламя.

Другое послание пришло от Цицерия. Заместитель консула информировал меня о том, что лорд Резаз снова грозит покинуть город, если в ближайшее время не будет обнаружен молитвенный коврик его колесничего. Лорд Резаз заявлял, что после прибытия в Турай его квадриге необходимо приступить к тренировкам.

Я громко выругался. Неужели они не могут оставить человека в покое на тот единственный день, когда все нормальные люди празднуют окончание сезона горячих дождей? И как, спрашивается, я могу найти их треклятый молитвенный коврик? Если он для орков столь много значит, то почему они его так плохо берегли? Цицерий сообщал, что старый Хасий сможет попытаться заглянуть в прошлое не раньше чем через пару недель, когда три наши луны займут нужное положение. Через три недели изучение прошлого уже никому не понадобится.

Я отправился в город продумать дальнейший ход действий. Чтобы подстегнуть работу мысли, я зашел в небольшую таверну, которую облюбовали ученики ювелиров, и заказал пива. Когда я прикончил пару кружек пива, вдохновение меня так и не посетило. Оставалось одно - отправиться в библиотеку и посоветоваться с Макри. Может, она что-нибудь придумает.

- Последний день сезона горячих дождей, - сказал я ей. - Все будут веселиться.

- У меня совсем не праздничное настроение, - ответила Макри.

- У меня тоже, - сказал я.

Какой-то до бровей заросший бородой ученый, сидевший за соседним столиком, бросил на нас укоризненный взгляд, и мы заговорили на пониженных тонах. Я обратил внимание на то, что лежащая перед Макри рукопись называлась “Сравнительная теология”. Наверняка в этом зубодробительно скучном исследовании анализировались различия в религиозной теории и церковных ритуалах между Тураем и соседними государствами. Я и без ученых мужей знал, что мы преклоняем колени для молитвы три раза в день, а в Ниоже число ежедневных молитв ровно в два раза больше. В Маттеше молятся четыре раза. Потрясающе интересно!

И тут-то в моем утомленном мозгу возник слабый зародыш мысли, отдаленно похожей на озарение.

Я склонился к Макри и прошептал ей на ухо:

- А о религии орков в библиотеке что-нибудь есть?

- Если о ней что-нибудь было написано, то трактат должен быть здесь, - пожимая плечами, ответила Макри. - А почему это тебя интересует?

- Не знаю. Видимо, работает моя знаменитая интуиция. Чутье детектива, так сказать.

В библиотеке имелся весьма обширный каталог, к изучению которого и приступила умудренная знаниями Макри. Она довольно долго перебирала библиографические карточки, и лишь, подойдя почти к самому концу буквы “О”, под которой значилась рубрика “Орки”, нашла то что надо.

- Имеется один рукописный труд о религии орков. Единственный. Исследование проводил в прошлом веке некий ученый муж, чье имя мне ничего не говорит.

Макри провела меня в центральный зал, где за высокой стойкой восседали хранители знаний. Стойку украшали изображения святых, углубившихся в изучение рукописей. Макри подошла к молодому библиотекарю и попросила его принести нужный манускрипт. Молодой человек залился краской и отправился на поиски.

- Он в меня втюрился, - прошептала Макри.

Библиотекарь пропадал довольно долго. Когда он наконец вернулся, то нес в руках небольшой свиток, заключавший в себе всю сумму наших знаний о религиозных обычаях орков. Я отнес свиток к столу и начал развертывать. Бумага от долгого хранения пожелтела и покрылась пылью, но я обратил внимание на то, что в некоторых местах пыль стерта.

- Вот оно! Глава третья. “Молитвенные коврики”.

В главе третьей весьма подробно рассказывалось о большом значении, которое придается в стране орков молитвенным коврикам. Один абзац я прочитал особенно внимательно. Там говорилось следующее:

* * *

Особое значение имеют указанные коврики для колесничих, которые ни при каких обстоятельствах не станут управлять своим экипажем, если обе их ноги не стоят твердо на молитвенном коврике. Согласно религиозным представлениям орков, колесничий, не имеющий под ногами коврика, попадает в место вечного проклятия, если ему случится погибнуть во время исполнения его служебных обязанностей (сражения, бегов, и т.д.).

Над этим стоило поразмыслить и, в первую очередь, следовало выяснить, почему с манускрипта стерта пыль.

Я попросил Макри выяснить у её юного воздыхателя, не проявлял ли недавно кто-нибудь интерес к этой рукописи. Вернувшись к столу, Макри с ходу объявила:

- Свиток брал понтифекс Дерлекс. На прошлой неделе. Если верить библиотекарю, то Дерлекс оказался первым читателем этого научного труда за последние пятьдесят лет.

- Неожиданный успех, - сказал я, вставая из-за стола.

- Похоже на то, - согласилась Макри. - Как это тебе удалось сообразить?

- Интуиция. Бывают дни, когда мой разум остер, как ухо эльфа. Пошли.

Макри вышла из библиотеки вместе со мной, поскольку не могла сосредоточиться на занятиях. Все её мысли были обращены на то, где раздобыть денег.

- Забудь о деньгах, - сказал я. - Цицерий отвалит мне кучу бабок после того, как я верну ему этот проклятый коврик. Ты свою долю получишь.

В родной округ Двенадцати морей мы отправились на ландусе. По дороге я спросил у Макри, с какой стати она обсуждала проблемы бегов с Ханамой. Моя подруга ответила весьма невнятно, но я решил пока на неё не давить. Итак, в нашем деле наконец наметился некоторый прогресс. Рукописью интересовался понтифекс Дерлекс - человек, который заявлял, что у орков вообще нет никакой религии. И он твердил об этом в то самое время, когда изучал трактат о религиозных воззрениях орков. Молитвенный коврик, несомненно, позаимствовал он. В этом был смысл, поскольку Церковь осуждала прибытие в город наших вечных врагов, а Дерлекс был весьма честолюбивым молодым человеком. Если епископ Гжекий, дабы учинить диверсию, кликнул добровольцев, то Дерлекс, несомненно, первым шагнул вперед.

Дерлекс жил в небольшом домике рядом с церковью на улице Святого Волиния. Резво подойдя к жилищу понтифекса, я громко стукнул в дверь. От удара дверь распахнулась. Я обнажил меч, и мы осторожно двинулись в глубину дома. Я обратил внимание на жалкую меблировку жилища и сразу припомнил ту роскошь, которую видел в особняке епископа Гжекия. Несмотря на вечерний сумрак, в доме не горела ни одна лампа, и я, достав свой волшебный освещальник, дал ему команду приступить к действию.

Откуда-то из глубины коридора до нас долетел стон. Войдя в гостиную, мы увидели Дерлекса. Юный понтифекс безуспешно пытался подняться с пола. Рядом с ним валялся массивный подсвечник, которым, судя по всему, незадолго до нашего прихода его и оглушили. Я проверил пульс Дерлекса и осмотрел рану.