Проснувшись, я обнаружил, что все ещё сижу в кресле. Спина моя болела, а шея одеревенела. Я стал слишком стар для того, чтобы ночевать в креслах. Сария, завернувшись в радужную мантию мага, дрыхла на полу, а рядом с ней, возложив на даму руку, почивал Кемлат. Пол таверны был усеян недвижными телами и чем-то напоминал утро после битвы. Гурд, как правило, проводит полную уборку зала, но на сей раз он тоже спал, уронив голову на стойку бара. Для очистки помещения варвару, видимо, не хватило сил.

Я открыл сумку, чтобы взглянуть на маленькую статую, доставленную мне вчера Керком. Бюст эльфа исчез.

Утренний свет едва-едва просачивался сквозь окна, по стеклам стучали капли дождя. Странно. Сезон горячих дождей должен был закончиться этой ночью.

Я с трудом доковылял до двери. Так и есть! С серого неба по-прежнему лил дождь. За все годы, проведенные мною в Турае, подобного ещё не случалось. Природные сезоны в наших краях могли доставлять неприятности, но менялись они, по счастью, строго в одно и то же время. Путешествуя к дверям, я потратил столько сил, что у меня заболела голова. Чувствовал я себя просто ужасно. Лишь лесада могла избавить меня от страданий. Но, чтобы добраться до зеленого избавителя, следовало подняться на второй этаж. Собрав волю в кулак, я стал взбираться по ступеням.

На верхней площадке, держась за стену, стояла Макри. У бедняги был такой вид, словно она находилась всего в шаге от безвременной кончины. Увидев меня, Макри застонала.

- Мне не следовало являться в этот протухший город, - едва слышно прошептала моя подруга. - Голова просто раскалывается. Лесада у тебя ещё осталась?

Я молча кивнул, и она поплелась следом за мной. Зайдя в комнату, я извлек из ящика стола мешочек и заглянул в него. Там оставалось ещё примерно два десятка листиков волшебного растения. Лесада досталась мне несколько месяцев назад в наследство от убитого эльфа. Прикончил его не я, а Ханама, которую эльф попытался надуть. До того, как бедняга ошибочно решил, что может перехитрить профессиональную убийцу, он был целителем и употреблял листья лесады для лечения множества болезней. Я же обнаружил, что они прекрасно помогают при похмелье. Лучших подарков от эльфов я в жизни не получал.

Макри, давясь и кашляя, проглотила один листок и, усевшись рядом со мной, стала ждать результатов.

- Ты заметил очередную угрозу на своей стене? - спросила она, слегка оклемавшись.

- Нет.

- Да вот же она!

Перестань искать убийцу Марсия, если хочешь жить

- гласило начертанное кровью послание. Возможно, это была вовсе и не кровь, а всего лишь её магическая имитация. Но от этого мне было не легче. Оставалось надеяться, что надпись удастся смыть. В конце послания вместо подписи стояла буква “Г”. Гликсий Драконоборец, надо полагать. Интересно, почему он не нападает, ограничиваясь лишь идиотскими угрозами?

Я сказал Макри, что доставленный Керком бюст к утру исчез, и добавил:

- Я сам виноват. Разве можно дрыхнуть, надравшись пивом, когда имеешь при себе столь ценное вещественное доказательство. Доказательства надо прятать в надежном месте, внушали мне, когда я ещё только начал учиться на детектива.

- Думаешь, статуэтку украл Гликсий, тайно проскользнув в таверну?

- Не исключено. Гликсий настолько гнусный тип, что наверняка не празднует окончание сезона горячих дождей. Когда все порядочные люди веселятся, он вершит свои мерзкие делишки.

Мы снова замолчали. По прошествии некоторого времени Макри сказала:

- Слава богу, что на свете есть лесада. - Ее глаза снова блестели, а щеки слегка порозовели. - Но тебе следует быть поэкономней. Запасы листьев подходят к концу.

- Сам знаю. Придется организовать экспедицию на Южные острова, чтобы доставить новую партию.

Южные острова, сказочное обиталище эльфов, находятся далеко-далеко от Турая, и добраться туда страшно трудно. Для того, чтобы пересечь океан, надо иметь первоклассный корабль. Кроме того, эльфы весьма неохотно пускают к себе визитеров. Много лет назад мне удалось там побывать, но очень мало жителей Турая способны этим похвастаться. Идея снарядить экспедицию за листьями лесады вызвала у нас улыбку.

- А ты заметила, что дождь продолжается?

- Нет! Только не это! - взвыла Макри, устремляясь к дверям. Увидев, что дождь действительно льет, она начала жаловаться так, словно виноват в этом я. - Но ты же обещал, что он прекратится! Я этого больше не вынесу! Что случилось с твоим проклятым городом?!

У меня для неё был только один ответ:

- Раньше ничего подобного не случалось.

* * *

Царившая в городе радость мгновенно испарилась, и обитатели Турая вновь впали в депрессию. К ним вернулась обычная раздражительность. В продолжении дождя все увидели зловещее предзнаменование. Причина его лежала на поверхности.

- Это все из-за орков! - гремел епископ Гжекий.

Епископ выступал вместо своего подчиненного. Понтифекс Дерлекс по состоянию здоровья пока не мог подняться на кафедру.

- Ливни смоют наш город в море! - громыхал он.

Это была мощная проповедь, гораздо более убедительная, чем те, к которым привыкли прихожане храма Святого Волиния. Однако, надо признаться, что я в этих делах судья скверный, поскольку никогда не хожу в храм, а сейчас заскочил только для того, чтобы спросить у епископа, с какой целью он устроил похищение молитвенного коврика. Кроме того, мне очень хотелось высказать ему все, что я о нем думаю.

Беседа с епископом не принесла мне удовлетворения, так как служитель Церкви отказался признать свое соучастие в воровстве.

- Разве не смешно, если не сказать нелепо, предполагать, что понтифекс Дерлекс похитил молитвенный коврик из тщательно охраняемого дома?

- Вы, епископ, имеете в городе большое влияние, и вам нетрудно было убедить охранников на мгновение отвернуться.

Гжекий полностью отрицал всякую причастность к исчезновению проклятого коврика. Он заявил, что ничего не знает о религии орков, а когда я поведал ему о том, что читал Дерлекс в Имперской библиотеке, епископ ответил, что не следит за тем, чем занимаются молодые понтифексы в свободное от службы время.

Я спросил у Гжекия, кто, по его мнению, оглушил Дерлекса и вторично увел коврик, но епископ отвечать отказался. Я так и не понял, было ли похищение молитвенного коврика частью более широкого политического заговора, или служители Церкви украли его, руководствуясь лишь требованием веры. Некоторые адепты Истинной Церкви время от времени поражали меня глубиной и искренностью своих религиозных убеждений. Однако подобное случалось крайне редко.

Так или иначе, но Гжекий не знал, где находился молитвенный коврик. Зато епископ не забыл сказать, что, если я не оставлю его в покое, то он позаботится о том, чтобы я предстал перед судом за незаконное вторжение в жилище Дерлекса. Я же в ответ остроумно заметил, что, если он хочет на меня жаловаться, то пусть сразу становится в очередь.

- Да, - согласился епископ, - похоже, ты и без меня крепко влип.

Зловеще улыбнувшись, он передал мне свежий номер “Достославной и правдивой хроники всех мировых событий”. Одна страница газеты была полностью посвящена продолжению сезона горячих дождей. Грязный листок вопил о том, что эта природная аномалия вызвана появлением в городе лорда Резаза и его команды. “Только Истинная Церковь возвысила свой голос в защиту своего народа”, говорилось в статье. Там же рассыпались комплименты в адрес нашего епископа. Прекрасная реклама для Гжекия. Я перевернул страницу. Вся обратная сторона, к сожалению, целиком посвящалась мне.

“Как случилось, - гремела “Хроника”, - что главный подозреваемый в убийстве героя войны сенатора Марсия привлекается правительством в качестве официального охранника колесницы орков? Мы требуем ответа на очень простой вопрос: когда же в нашем городе будет положен конец коррупции?! В любой цивилизованной стране так называемый детектив Фракс уже поднимался бы по ступеням эшафота, дабы встретить справедливое возмездие за все совершенные им преступления. В нашем же благословенном городе этот закоренелый уголовник получает жалованье от короля за охрану злейших врагов рода человеческого. Достойно сожаления то, что наша Служба общественной охраны, имея в своем распоряжении все ресурсы государства, все ещё не сумела добиться осуждения преступника. Цивилизованное общество не имеет права соглашаться с тем, что подозреваемый в убийстве Фракс, этот тип с гнусным нравом…”