– Неумехи в сражении. На счёт Макри не волнуйся, мне ведомы её слабости. Я примирюсь с ней.

Позже, по пути к баронессе Демелзос, я прохожу мимо «Весёлого Разбойника». Я б не прочь хлебнуть пивка, чтобы подготовиться к предстоящему дню, но решаю, что рисковать не стоит. Что может случиться, не ведомо. В особняке баронессы мне приходится подождать, пока меня не отводят в приёмную. Баронесса приветствует меня холодно.

– Я думала, ты собирался посетить меня вчера. Я прождала несколько часов.

– Помешали другие обстоятельства, – объясняю я. – Важные новые зацепки в расследовании.

– Правда? Я думаю, что тут всему виной твои возлияния с бароном Гиримосом.

– Ты слышала об этом?

– Об этом слышали все, – говорит баронесса, – Мой тиун был в Королевских банях, когда ты, спотыкаясь, ввалился туда, размахивая палкой. Его доклад был чрезвычайно живописен.

– Ну, это всё барон Гиримос, в основном...

– А моя кухонная прислуга натолкнулась на тебя снаружи «Весёлого Разбойника». Это ты или барон предложил ей пятьдесят гуранов за ночь блядства?

– Ну, явно же барон. У меня таких денег не было.

– А вот моя пекарша, она видела тебя...

– Хоть кто-нибудь из твоей прислуги не провёл весь день в слежке за мной? Им что, заняться, что ли, нечем?

Баронесса Демелзос неожиданно смеётся, весьма дружелюбно.

– Я надеялась, что ты не потерял хватку, Фракс. В старые добрые времена ты постоянно развлекался, – баронесса наливает вино в чару из серебряного графина и передаёт мне. Я сажусь за стол напротив неё. Она спрашивает меня, продвинулся ли я.

– Немного. Можешь рассказать мне побольше о вашем денежном положении?

– Что ты имеешь ввиду?

– Я слышал, что у вас возникли затруднения.

Баронесса хмурится.

– Не слишком-то вежливо. И не имеет отношения к делу, насколько я понимаю.

– Я проверил все имеющие отношения к делу концы. Они ни к чему не приводят. Я расширяю границы расследования.

Демелзос морщит губы.

– Это правда, мы потерпели несколько неудач. Мой муж действительно потерял деньги в судоходных предприятиях. Некоторые явились следствием невезения. Некоторые – следствием плохого ведения дела. Тебя это устроит?

– Ты знала, что у барона Возаноса тоже трудности?

– Мне в это трудно поверить. Возанос является одним из самых состоятельных людей Самсарины.

– Больше – нет, не является. Он задолжал подати королю. Он старается сохранить всё в тайне, но это правда.

– Любопытно, – говорит баронесса. – Но ты сказал, что у него тоже трудности. Это неверно. Может, моя семья и потела деньги, но трудностей у нас нет. Неудачи моего мужа не коснулись рудников камней королевы. Они всё ещё обеспечивают хороший доход. Поэтому мы выделили один из рудников Оргодасу на его свадьбу.

– Что ты имеешь ввиду?

– Наш сын получает этот рудник в качестве свадебного подарка от нас. Возанос выделит дочери что-нибудь равноценное. А может, и нет, если твои слова окажутся правдой, – баронесса отпивает вино, изящно, как Лисутарида. – Почему это важно?

– Не знаю.

– Ничего из этого моей дочери не касается.

– Она может быть связана со свадебным подарком?

– Нет, конечно. Мой муж владеет всем нашим состоянием согласно закона. Он может передавать наши рудники, кому пожелает. В конечном счёте, Оргодас унаследует всё.

– Тебя не напрягает то, что ты принесла все деньги в семью, и теперь ими заправляет твой супруг?

– Таковы законы Самсарины, – говорит баронесса.

– Я знаю. Но тебя это напрягает?

– Я бы не хотела об этом говорить, – отвечает баронесса.

– А Мерлиону напрягает то, что Оргодас унаследует всё?

– Она будет обеспеченной. Нашу дочь мы не бросим. Я не вижу, чтобы она была против наследования Огродасом. Дело житейское. Мне не нравится отвечать на эти вопросы.

– Большинство моих работодателей чувствуют подобное.

– Тебе известно, что некоторые бароны жаловались моему мужу по поводу твоих расспросов среди их слуг?

– Бароны могут жаловаться сколько угодно. Ты наняла меня помочь Мерлионе. Именно этим я и занимаюсь.

– Мой супруг настаивает, чтобы ты завязывал с расследованием.

– И?

– Я же настаиваю, чтобы ты не прекращал.

Я отпиваю вина. Мне нравится Демелзос. Жаль, у меня нет лучших мыслей по поводу расследования.

– Как ты собираешься мириться с Макри, – спрашивает она неожиданно.

– Что?

– Я так понимаю, она оскорблена тем, что ты не появился, чтобы вывести её на ристалище.

Я пялюсь на Демелзос, удивлённый.

– А ты-то откуда об этом прознала?

– Моя прислуга с кухни гуляет с конюхом воеводы Хемистоса. Домой она приносит множество сплетен.

И чему я удивляюсь. Обычно слугам ведомо всё.

– Я думал купить ей цветы.

– Цветы? – Демелзос слегка поднимает брови. – Маловато, кажется.

– Макри неравнодушна к цветам. Она выросла в гладиаторской яме для рабов и никогда не получала подарков. Охапка цветов оказывает мощное воздействие.

Баронесса кивает.

– Это мне понятно. Я так понимаю, ты и прежде так поступал?

– Несколько раз.

– На этот раз тебе нужно что-нибудь получше. Вот..., – баронесса берёт маленький предмет с буфета и продвигает его по столу. Записная книжка, полагаю, хотя называть её так во истину не справедливо. Страницы сделаны из наивысочайшего качества пергамента, а сама она покрыта чёрной кожей с маленьким украшением из камней королевы посередине, и с серебряной пряжкой, её закрывающей. Сомневаюсь, что даже у Лисутариды имеется для записей что-нибудь столь же изящное.

– Ты говорил, что она обожает учиться. У неё есть что-нибудь миленькое для ведения заметок?

– Таких милых вещичек для ведения записей нет ни у кого.

– Отдай её ей, – говорит баронесса. – Она простит твоё оскорбительное поведение.

Я смотрю на неё подозрительно.

– А тебе какое до этого дело?

– Мне не нравится видеть, что между тобой и твоей молодой барышней пробежала чёрная кошка.

– Макри мне не барышня.

Баронесса смеётся.

– Да ну? Тогда с чего бы тебе покупать ей цветы?

– Трудноописуемые неудачные обстоятельства.

– И скольким же женщинам ты покупал цветы?

– Ни одной. Но у тебя сложилось полностью превратное впечатление.

Баронесса выглядит довольной. Раздражает. Я благодарю её за книжку и говорю ей, что перед уходом хотел бы поговорить с Мерлионой.

– Она должна быть в своей комнате. Я позову слугу отвести тебя. И было бы прекрасно, коли ты справился бы по-быстрому. Мой муж может скоро появиться. Я должна тебе денег? Выданная сумма покрывает лишь несколько дней.

– Не важно. Ты ссудила мне денег на игру.

– И как продвигается игра?

– Хорошо.

Я следую за слугой Демелзос вдоль длинных, выкрашенных в белый цвет стен её летнего имения, раздумывая, что же со мной такое стряслось, что я отказываюсь от денег работодателя. Бросаю взгляд на книжку, что несу. Видимо, Макри попытается сломать её о мою голову.

Здесь, в своих комнатах, в безопасности от стрел и смертельных угроз, Мерлиона вновь предстаёт уверенной в себе девицей, которую я впервые встретил. В её глазах нет ни намёка на неудобства, когда она приветствует меня. Вдруг нахожу это раздражающим. Всем не по себе, а с чего ей не должно быть?

– О чём ты мне не договариваешь? – спрашиваю я её.

– Что, прости?

– Что-то об этом деле ты мне не договариваешь. Я хочу знать, что именно.

– C чего бы мне утаивать что-нибудь?

– Не знаю. Почему бы тебе самой не рассказать?

– Выглядит так, будто я тебя обманываю, – говорит Мерлиона.

– Можешь считать и так, коль тебе нравится. Так в чём ты меня обманываешь?

Тёмные глаза Мерлионы гневно сверкают.

– Возмутительно, – говорит она. – Что ты за сыщик такой? Ведь это именно мне угрожают.

– По-моему, ты догадываешься, из-за чего.

– Нет, не догадываюсь.

– Я прошёл по всем обычным путям, Мерилона. Любовники, соперники, деньги, наследственная грызня, шантаж. Ни один ни к чему не привёл. Людей просто так не убивают. Ну, уж точно не баронских дочерей. У кого-то есть причины убить тебя, и начинаю думать, что ты знаешь, за что.