– Кэрис не плакса! А сэр Марк не стал бы нигде искать утешения! У него безупречная репутация!

– Мне он всегда казался скучным, – промолвил его лордство.

– Респектабельный человек не обязательно скучен!

– Не обязательно, но часто.

– Мне говорили, что в молодости сэр Марк перенес тяжелое разочарование и с тех пор не смотрел ни на одну женщину! – сурово произнесла Фредерика.

– О боже! – с отвращением воскликнул маркиз. – Пожалуйста, больше ничего о нем не рассказывайте! У меня недостаточно крепкий желудок!

– По-моему, – сердито сказала Фредерика, – вы не имеете понятия о приличиях!

– Безусловно.

– Тут нечем гордиться!

– Я и не горжусь. Но неужели, Фредерика, подобные размазни вызывают у вас восхищение?

– Конечно! Респектабельность должна всегда вызывать восхищение!

– Глупости! В больших дозах она вызывает обратные эмоции – во всяком случае, у меня.

– Ну, кто-то ведь должен ей восхищаться, – словно оправдываясь, сказала Фредерика.

– Это уже лучше, – одобрил Элверстоук. – Я начал опасаться, что вы сами испытываете нежные чувства к этому образцовому джентльмену, а такого быть не должно. Вы ему не подходите, поверьте мне!

– Охотно! – рассмеялась она. – Пожалуй, я не буду соперничать с Кэрис – хотя мне бы это все равно не удалось, да и я ни за что на свете не стала бы этого делать.

– Я мог бы представить и более невероятные обстоятельства, – заметил маркиз.

– Да неужели? В таком случае вы либо помешались, либо еще глупее меня! – напрямик заявила Фредерика.

К удивлению всех и к смущению некоторых, маркиз, чья капризная память сохранила обрывки информации, сообщенной Фредерикой, появился на Аппер-Уимпоул-стрит в воскресенье вечером. Помня, что такие еженедельные приемы описывались ему как неофициальные, он прибыл в утреннем костюме: синем сюртуке изысканного покроя, полосатом жилете, светло-желтых панталонах в обтяжку и ботфортах, придание блеска которым было одной из основных обязанностей его камердинера. Племянник Элверстоука, лорд Бакстид, был аккуратно облачен в белый жилет, черные панталоны и полосатые чулки, составляющие обычный вечерний костюм, а двое очень молодых джентльменов носили рубашки с доходящими до скул крахмальными воротничками, шейные платки устрашающих размеров и изрядное количество перстней; сюртуки их пестрели кармашками для часов и печатей. Эти начинающие денди тратили много времени и мыслей на свои наряды и, покуда маркиз не вошел в гостиную, были удовлетворены результатами своих трудов. Однако при виде появившейся на пороге высокой стройной фигуры их одолели ужасные сомнения. Его лордство, располагая великолепными плечами, не нуждался в клеенчатой подкладке и не испытывал пристрастия к излишнему стягиванию талии. Высота его воротничка была весьма умеренной, шейный платок повязан красиво, но скромно, а украшения ограничивались единственным кармашком для часов и массивным золотым перстнем с печатью. Маркиз, несомненно, оказался самым элегантным человеком в комнате.

Он прибыл в разгар беседы, но, когда Баддл торжественно доложил о нем, воцарилось удивленное молчание, нарушенное возгласом Феликса:

– Вот это здорово! Кузен Элверстоук! Здравствуйте, сэр! Очень рад, что вы пришли! Я так вам благодарен! Мистер Тревор говорит, что вы все устроили как надо и мы на будущей неделе пойдем в Новый монетный двор! Вы уверены, что не хотите пойти с нами?

Мистеру Дарси Мортону, с любопытством наблюдавшему за другом, показалось, что он редко видел на его лице столь легкое выражение, как во время ответа на приветствие мальчика. Фредерика направилась к гостю с протянутой рукой, и он улыбнулся ей, вызвав у мистера Мортона некое подобие шока. Эта улыбка совсем не походила на те, которыми его лордство удостаивал вьющихся вокруг него кокеток, – она была куда более теплой и искренней. «Господи! – воскликнул про себя мистер Мортон. – Неужели ветер подул оттуда?»

Тем временем Фредерика, вежливо поздоровавшись с неожиданным визитером, спросила вполголоса:

– Что привело вас сюда, кузен?

– Чувство долга, – ответил маркиз и насмешливо добавил, слегка понизив голос: – Я боялся, что вы окажетесь в неподходящей компании!

С трудом удержавшись от смешка, Фредерика ограничилась красноречивым взглядом и промолвила с ослепительной улыбкой:

– Думаю, кузен, вы знакомы с большинством наших гостей, хотя я, возможно, должна представить вас мисс Апкотт и мисс Пенсби. – Подождав, пока Элверстоук кланялся упомянутым девицам, она представила его двум молодым щеголям. Маркиз удостоил их кивком, а их пышное облачение – поднятием бровей и легкой уничтожающей улыбкой, после чего перенес внимание на остальных гостей. Помимо Дарси Мортопа и тихого человека, в котором он узнал сэра Марка Лайнхема, присутствовали еще четверо хорошо знакомых ему людей, смущенно смотревших на него. Это были племянник маркиза, лорд Бакстид, его кузен и кузина, Эндимион и Хлоя Донтри, и его секретарь, Чарлз Тревор. Состояние Хлои можно было объяснить простой нервозностью при виде человека, на которого ее с колыбели учили взирать как на всемогущего благодетеля и которого ни при каких обстоятельствах не следует гневить, но три джентльмена выглядели так, словно их уличили в каком-то проступке. Мистер Тревор не предложил никаких объяснений своего присутствия, Эндими-он с виноватым видом сказал, что Хлоя попросила сопровождать ее, а Карлтон – что просто заглянул узнать, как поживают леди. Его лордство, не проявляя никаких признаков неодобрения, дружелюбно им улыбнулся и проследовал в заднюю гостиную, где сидела с вязаньем мисс Уиншем, время от времени кидая угрожающие взгляды па визитеров. При виде маркиза она помрачнела еще сильнее и весьма резко ответила на его вежливое приветствие. Нисколько не обескураженный, Элверстоук уселся рядом и попытался завязать разговор, прилагая столько усилий, чтобы понравиться собеседнице, что та впоследствии призналась Фредерике, что у него, по крайней мере, хорошие манеры и что он говорит как разумный человек.

Визит маркиза не продлился долго, и он не принял участия в шумной игре в «мнения», которая была предложена самыми младшими из присутствующих. Элверстоук уделил мало внимания своим родственникам и вовсе никакого – двум денди, по ко времени ухода успел уточнить для себя несколько моментов. Эндимион был очарован Кэрис, Бакстида, по-видимому, интересовала Фредерика, а Чарлз Тревор, несмотря на свою сдержанность, не мог скрыть от проницательных глаз маркиза явных признаков влюбленности. Очевидно, на его чувства отвечали взаимностью, но столь же очевидно он опасался, что его знатный работодатель задушит его намерения в зародыше. Те же страхи, судя по настороженному взгляду, испытывал и Эндимион. Причиной замешательства Бакстида, возможно, была боязнь, что Элверстоук выдаст его матери: воздавая должное этому напыщенному тугодуму, следовало отметить, что он был сам себе хозяин и никогда не выказывал желания зависеть от милостей дяди. В действительности Элверстоук питал лишь прохладный интерес к будущему наследника и вовсе никакого – к будущему племянника: знай это Эндимион и Карл-тон, они могли бы не тревожиться. Он предпочитал обоим своего секретаря и, хотя не намеревался вмешиваться в его дела, не одобрял его явного намерения жениться на мисс Донтри. Чарлз был наделен талантами, но не имел состояния; брак с девушкой, располагавшей скромным приданым и не имевшей никакого влияния, едва ли способствовал бы удовлетворению его политических амбиций. Беседуя с мисс Уиншем, Элверстоук наблюдал за Хлоей из-под лениво полуопущенных век. Хорошенькая девушка, но слишком недавно вышла из школьного возраста, чтобы распустить лепестки. Смущенный румянец свидетельствовал о молодости и влюбленности, с которым, однако, причудливо сочеталось серьезное и задумчивое выражение лица. Его лордство начинал понимать, что привлекало в девушке такого молодого человека, как Чарлз. Если его чувство окажется сильным, придется предложить ему свою поддержку. Не имея богатой и влиятельной жены, Чарлз будет нуждаться в покровителе, способствующем его карьере не с помощью денег (от которых он, вернее всего, откажется), а подыскав для него службу в правительственных кругах, где его усердие и дарования обеспечат признание и быстрое продвижение. Добиться этого не составит труда – куда труднее будет найти на его место секретаря, который столь же понравится его лордству. Впрочем, дело не являлось неотложным: маркиз подозревал, что Хлоя – первое серьезное увлечение Чарлза, и не сомневался, что Чарлз – первая любовь Хлои, которая могла ни к чему не привести.