Однако и здесь не следует слишком омрачать картину. С одной стороны, действительно, благодаря деятельности Оттона Великого понятие государства и общественной власти сохранялось в Германии гораздо дольше, чем в соседних странах. За королем продолжали признавать его собственную власть, которую чувствовали и все подданные. Всюду допускались и местные формы власти, действующие как бы по доверенности от имени власти центральной, даже если политический миф объединял в одно понятие королевскую власть и аристократию. Тот факт, что начиная с Оттона I до конца борьбы за инвеституру суверен правил в тесном сотрудничестве с архиепископами и епископами, которым он жаловал вместе с регалиями определенные права, связанные с их саном (пожалование это теряло свою силу со смертью прелата и не могло быть наследственным), послужил аргументом для сохранения такого положения вещей, даже если в начале XII века созданные Оттоном структуры и рухнули. Наконец, монарх оставался первым лицом в государстве на вершине феодальной иерархии, что обеспечивало ему — по крайней мере теоретически — особую юрисдикцию. Между тем, власть и сплоченность для собственной сохранности требуют, во-первых, наличия способов избежать, чтобы передача ленов по наследству вела к созданию крупной знатью автономных областей, неподвластных контролю центральной власти, как это было во Франции; во-вторых, чтобы вмешательства центральной власти ради общего блага, из соображений королевской ответственности, были одновременно эффективными и законными, одним словом, чтобы силой ее стало право и чтобы оно оправдывало применение этой силы. К сожалению, после смерти Генриха V (1115 г.), при Лотаре III и в последующие годы историческое развитие шло в противоположном направлении, во вред королевской власти и на пользу принцам и феодализации.
Таким образом, можно представить себе, насколько сложно было определить степень сплоченности Германии около 1150 года. Не было центробежных сил, ведущих к тотальному разобщению и раздробленности, но были факторы сопротивления и инертности по отношению к королевской власти, еще сохранявшей некоторый авторитет.
В территориальном, административном и феодальном плане королевство разделялось на некое число княжеств. Самыми крупными из них были, как уже указывалось, герцогства, которых на тот момент насчитывалось шесть: на юге, с запада на восток — Швабия, Бавария, Каринтия (бывшая марка); на севере — Саксония; на востоке — Богемия; наконец, на западе — Верхняя Лотарингия, приблизительно соответствующая современной Лотарингии. Герцогство Нижняя Лотарингия, также происходящее из древнего этнического княжества, исчезло, а герцогский титул затребовал себе Брабант; то же самое произошло и с Франконией. Наряду с герцогствами и почти на равных с ними, но расположенные у восточных границ королевства, находились марки Бранденбургская (в начале описываемого нами периода называемая также Северной — Nordmark), Лужицкая, Мисьненская, Австрия, Штирия и Карниолия (Крайна), во главе которых стояли маркграфы.
Между этими территориями и внутри них существуют многочисленные графства — в 1024 году их насчитывалось 224, - причем многие из них возникли в результате узурпации королевских прав. Некоторое число их — те, которые не вошли в герцогские или маркграфские структуры, — зависели от короля. Так было с графствами Франконским и Фризским, а также с округами, образовавшимися при разделе Нижней Лотарингии: Фландрией (большая часть которой отошла к Французскому королевству), Геннегау, Люксембургом, Голландией, Гельдрией. Так было с графами, которые сумели сохранить власть на объединенных землях и даже вершили там суд в качестве высшей инстанции; их называли ландграфами и самыми известными среди них были ландграфы Тюрингии (были еще и графы Тюрингские), Зундгау и Нордгау (в Эльзасе). Далее, иногда в непосредственной связи с герцогами, следовали пфальцграфы, происходящие от военачальников эпохи Каролингов, облеченных различными функциями, главным образом, юридического характера при королевском дворе. Пфальцграфы Баварии, Швабии и Каринтии не были очень влиятельными; пфальцграф Саксонии имел больше авторитета. Самым знатным среди них являлся пфальцграф Нижней Лотарингии, носивший титул пфальцграфа Рейнского и правящий областью, которая впоследствии получит название Пфальц; так как герцогство Нижняя Лотарингия больше не существовало, он подчинялся непосредственно монарху. Что до прочих графств, подчинявшихся какому-либо герцогу, то для королевских администраторов они являлись всего лишь виконтствами, хотя расхожая терминология продолжала именовать их графствами.
Большая часть графств, за исключением ланд- графств и некоторых из тех, которые только что упоминались, отныне не являлись большими владениями, подчиняющимися одному лицу. Напротив, они включали разрозненные поместья, где правовые вопросы решались в различных инстанциях, часто даже расположенных далеко одна от другой. Поэтому их владельцы, за неимением возможности носить имя области или реального графства, брали себе титул по имени их главного замка (бурга).
Рядом со светскими княжествами лежали княжества церковные, образовавшиеся, в основном, из города, в котором была расположена резиденция архиепископа или епископа, из соседствующей с ним области, огромного имущества и доходов. Самыми значительными являлись те, которые возглавлялись архиепископами, в частности Трир, Кельи и Майнц. Церковное княжество Зальцбург в Баварии также стоял в первом ряду благодаря богатству своих церквей; мало в чем уступали ему княжества Бремен- Гамбург и Магдебург.
Из сорока епископов, владевших земельными ленами в шести архиепископствах, некоторые считались самыми знатными аристократами, например, епископ Бамбергский, или еще в большей степени епископ Вюрцбургский, иногда претендовавший на юрисдикцию во Франконии. Все эти принцы церкви, к которым следует добавить настоятелей королевских монастырей, подчинялись непосредственно королю, участвовавшему в их избрании согласно условиям Вормского конкордата, подписанного Лотарем III — мы уже писали об этом, — кроме Баварии, где монаршая прерогатива принадлежит герцогу.
Эти принцы (Fürsten), как светские, так и духовные лица, представлявшие королевскую власть в различных режимах, составляли верхушку немецкой знати. На следующей ступени за ними стояли крупные аллоидальные собственники, имевшие большие земельные владения и осуществлявшие среди местного населения командное право, и разные богатые люди, находившиеся в вассальной зависимости от вышестоящих. Всю эту знать можно разделить на три категории, которые соответствовали не юридическому происхождению их состояния (наследство или лен), а социальному положения и личному статусу того или иного лица: Herren, знатные сеньоры, владевшие крупными наследствами или ленами; Ritter — рыцари, владевшие маленькими ленами, но знатного происхождения; Dienstmannen — должностные лица, иногда очень состоятельные, но из простых семей, достигшие знатного положения исключительно благодаря службе. Вся эта знать в своих сеньориях правила населением как свободнорожденным, так и крепостным.
Вне этого класса сеньоров существуют округа с иными полномочиями, а именно — города.
В Германии, как и в других странах, города — дети торговли. К середине XII века они достигают расцвета, потому что, как уже указывалось, товарообмен активизируется и демография прогрессирует. Особенностью городов являлось то, что они родились по королевской инициативе, за сувереном всегда признавалось право открывать рынки — дополнительное доказательство поддержания государственной идеи. Являясь, в первую очередь рынками, города могли развиваться лишь в той мере, в какой это разрешал король.
На самом деле монархи были крайне щедрыми. Они без особых ограничений жаловали своим вассалам-принцам, а особенно епископам экономическую прерогативу, всегда сопровождавшуюся сбором пошлин с торговых операций, чеканкой монеты и ведением междоусобных войн; зато города, куда купцы имели право прибывать в любое время, были поставлены официально под протекцию короля, в безопасности от внутренних войн.
