— Да, может быть и такое, — ответил Лобановский.
Но полтора года спустя, когда команда приехала на свою базу с Кубком кубков и по этому случаю был устроен праздничный обед, Лобановский, вспомнив об этом разговоре с Онищенко, поднялся из-за стола и торжественно произнес:
— Вот Володя Онищенко задал мне в семьдесят четвертом году вопрос… Сейчас я на него отвечаю…
И тренер поднял красавец Кубок.
Успехи клуба укрепляли тренеров в верности избранного ими пути, и они все меньше прислушивались к мнению самих футболистов и даже врачей. «В нашем деле нельзя не ориентироваться на состояние спортсменов, — рассказывал мне один из заслуженных мастеров спорта, игрок киевского «Динамо» и сборной страны в те годы. — Тренерам, видимо, с большей гибкостью следует относиться к своей программе. Но Лобановский в семьдесят шестом году, бывало, не считался даже с мнением врача, и если между ним и доктором возникал какой-то спор, то он обычно длился недолго — и тренер одерживал победу
Одним словом, если в 1974 году тренеры в своей работе учитывали состояние футболистов и в чем-то могли отступить от своих требований, то уже в 1976-м они строго-настрого придерживались своей программы. В этом, пожалуй, был один из главных их просчетов. Уверовав в собственную непогрешимость, они перестали сомневаться в собственной методике и слепо доверились ей.
Как тут не привести в пример мнение знаменитого наставника «Аякса» Ковача:
— В мире многие тренеры думают, — сказал он, — что если им установят метод тренировки, то они будут совершать с ним чудеса. Они неправы в том, что создают из метода догму, тогда как существуют тысячи методов и самое главное заключается в том, чтобы выбрать из них те, которые больше всего подходят для того или иного игрока.
После неудачного выступления на Олимпиаде в Монреале многие обозреватели отмечали слабость в морально-волевой подготовке команды. В своих статьях они справедливо указывали на то, что только в сложной и трудной борьбе, а не в товарищеских играх с заштатными командами (даже на зарубежных стадионах!) мужает характер футболиста, закаляются его бойцовские качества…
Я всегда с большим уважением относился к болельщикам. Без них нет футбола. Вы можете себе, к примеру, представить календарный матч чемпионата страны без зрителей? Выбежали две команды на поле, а трибуны пусты. Страшно даже подумать. Но я далеко не каждого зрителя считаю болельщиком. В моем понимании болельщик — это тонкий знаток футбола, обязательно объективный, сдержанный в проявлении эмоций. Я давно понял, что болельщики хотят видеть самоотверженную игру своей команды. Игру с полной отдачей сил. И они правы. У нас в стране, как и во всем мире, футбол давно стал одним из самых популярных зрелищ. Всегда помню, как однажды меня, двадцатилетнего, поразила игра шотландского «Селтика», вдохновенно штурмовавшего ворота более слабой команды до самого финального свистка, хотя убедительный счет уже в первом тайме был в пользу шотландского клуба. Именитые футболисты самоотверженной игрой показывали свое отношение к зрителям.
Увы, я не могу утверждать, что моя команда все свои матчи провела с такой отдачей. Выходя на поле, мы не всегда принимали в расчет интересы зрителей. А в 1976 году мы своей игрой доставили нашим почитателям — и себе! — столько огорчений, что их с лихвой хватило бы на пять-шесть сезонов, вместе взятых.
Многие печальные события того года были скрыты от посторонних глаз, но оказывали подчас решающее влияние на жизнь команды. Об этом, уверен, следует рассказать правду, ничего не утаивая. Проанализировать факты весьма полезно — для футболистов, тренеров, для любителей футбола. Обычно наша пресса не замалчивает правду о тех или иных промахах сборной и клубов. Тренеров и футболистов ругают часто. Жаль только, что критические статьи появляются почти всегда уже после поражений. Но даже прошлые ошибки — ценный материал для размышлений. Тем более что признание ошибки — первый шаг к истине.
В одной статье, рассказывающей о совещании по итогам выступления сборной СССР на Олимпиаде-76, говорилось: «Несколько характерных примеров неуважительного отношения друг к другу привели выступавшие, назвав при этом и О. Блохина, и В. Трошина, и В. Веремеева. Естественно, что при таких взаимоотношениях в команде трудно было рассчитывать на успех. Ведь любой промах воспринимался партнерами как неисправимый, вызывал приступ нервозности, разрывал внутрикомандные связи». Горький упрек, но справедливый. В Олимпийском турнире наша сборная не выглядела монолитным коллективом. Программа подготовки к Олимпиаде истощила нас не только физически, но и психически. В такой ситуации и нужно особое искусство тренера, который для своих подопечных должен быть и педагогом и психологом. Тренер, думаю, просто обязан чувствовать настроение каждого игрока.
Наши тренеры были недовольны командой и не скрывали этого. Тот из нас недоработал, у другого недостаточно сильная мотивация… Одним словом, каждый футболист чему-то не соответствовал. По причинам этих «несоответствий» и остались дома, не поехали в Монреаль в составе олимпийской сборной такие замечательные мастера своего дела, как Рудаков, Мунтян. А когда команда возвратилась с Олимпийских игр, тренеры сразу же предложили расстаться с динамовским клубом еще двум заслуженным мастерам спорта — Трошкину и Матвиенко. Внесшие свою лепту в славные победы киевского «Динамо», еще полные сил футболисты, которые могут играть, вдруг — в середине сезона! — должны расстаться с клубом?! Нам, игрокам, такое трудно было понять. Между командой и тренерами возник конфликт. Вспоминая этот беспрецедентный в нашем футболе случай, журналист Юрий Рост в «Литературной газете» писал: «…вернувшись домой, тренеры решили провести ревизию команды, а команда в ответ отказалась от тренеров».
Так оно и было. В один из августовских дней 1976 года мы всей командой пришли к руководству спорткомитета Украины и выдвинули довольно категоричное требование: «Мы или они!» Команда просила отставки тренеров. Вспоминая те давние события августа семьдесят шестого, думаю, что игроки в общем-то старались быть объективны. В своих высказываниях мы подчеркивали, что Базилевич и Лобановский в общем-то хорошие тренеры, но из-за отсутствия чисто человеческих контактов между ними и командой сложилась ситуация, что вместе нам будет работать чрезвычайно трудно. Несколько дней подряд на нашей загородной базе проходили сплошные собрания и совещания. В команду приезжало и высокое начальство. Судили, рядили, спорили, предлагали, отвергали… А тут как раз предстоял календарный матч чемпионата Советского Союза с «Днепром». В день матча Лобановского и Базилевича с командой не было. Не было их и на стадионе. Формально командой руководил тренер дублеров Анатолий Пузач, но на деле мы были предоставлены сами себе. А ведь подготовка к игре — дело довольно тонкое. Надо определить состав, побеседовать с отдельными игроками и с командой. Выработать коллективную тактику на игру и на установке перед матчем в доходчивой форме изложить ее команде. И еще десятки мелочей, которые неизменно входят в сложнейший «ритуал» подготовки команды к игре, следует предусмотреть тренеру. А к матчу с днепропетровцами мы фактически готовились сами, да еще были морально истощены многочасовыми разговорами на собраниях да совещаниях. Матч «Днепру» на Республиканском стадионе Киева мы проиграли — 1:3. Думаю, что это поражение команды внесло окончательные коррективы в решение вопроса: не может команда, даже состоящая из одних заслуженных мастеров спорта, оставаться без старшего тренера…
