Одним словом, внешне все вроде бы выглядело вполне надежно. Команда готовилась, пользуясь испытанной годами методикой, нагрузки были солидными, тренер и футболисты довольны. Но за этим чисто внешним благополучием еще зимой на юге нет-нет да и проглядывались первые тревожные симптомы болезни киевского «Динамо», которая стала для нашего клуба весьма затяжной. Мы иногда обменивались своими впечатлениями с Леней Буряком и приходили к выводу, что наша команда из крепкого коллектива постепенно начала превращаться в эдакое собрание «индивидуальностей». Правда, не в лучшем смысле этого слова. Просто каждый сам за себя решал, как ему поступать в том или ином случае. Один с разрешения тренера пропускал утреннюю тренировку, ссылаясь на «недомогание» (а мы-то знали, чем оно вызвано: накануне нарушил режим!), второй вообще отпросился со сборов («жене надо срочно помочь…»), третий без всяких уважительных причин пропустил тренировку и даже не поставил тренера в известность. Сегодня из-за дождя уговорили тренера отменить запланированный кросс, завтра — не проводить вечернюю тренировку, чтобы «поберечь силы» накануне игры и т. д. и т. п. Ю. Морозов, вероятно, рассчитывал, что в такой классной команде, какой слыло киевское «Динамо», никого уже не надо контролировать и каждый умеет профессионально относиться к своему делу — тренировкам и матчам. А в жизни оказалось, что и с такими мастерами, какие были тогда в нашем клубе, работы не меньше (а, пожалуй, даже и больше!), чем в любом другом клубе.
Гораздо позже, с дистанции прожитых лет, я понял, что чрезмерная мягкость Морозова (после каждодневно ощутимой жесткой требовательности Лобановского!) была восторженно воспринята игроками как добро, но вскоре для них же обернулась злом. И постепенно коллектив наш начал трещать по всем швам. Первый тревожный звонок раздался 2-го марта в Тбилиси, где мы встретились в матче 1/4 финала Кубка европейских чемпионов с чемпионом и лидером чемпионата ФРГ «Гамбургом» (в Киеве в столь ранний срок стадион еще не был готов, и «своим» для нас стало поле Центрального стадиона «Динамо» имени В. И. Ленина в столице Грузии).
Тбилисская погода преподнесла сюрприз. Утром в день матча, проснувшись, мы не узнали города: деревья, кустарники, крыши домов, улицы — все покрыто снегом. Ртутный столбик сполз до нуля. Это, видимо, и удержало зрителей в креслах у своих телевизоров. А на стадион их собралось только 28 тысяч (хотя трибуны рассчитаны на 75).
А поле было в хорошем состоянии. По свистку арбитра из Италии Э. Барбалеску гости сразу пошли в атаку, и на первых же минутах Чанову с трудом удалось парировать на угловой сильный удар издалека — метров с тридцати! — полузащитника Гро. Атака «Гамбурга» продолжается, и вот уже кто-то из наших защитников второпях выбивает мяч за линию ворот. Снова угловой. В штрафной площадке Чанова тесно. Такой натиск гостей, пожалуй, застал наших защитников врасплох. Они засуетились, занервничали. Больше всего неприятностей мы ожидали от высокого и мощного центрфорварда Хрубеша. Наши игроки обороны тщательно его стерегли. А вот нападающего Баструпа, выступавшего за сборную Дании, «забыли». И уже на 5-й минуте матча он забил нам гол. Забегая вперед, скажу, что датчанин не выглядел самым ярким игроком в команде «Гамбурга», но зато в этот холодный мартовский вечер оказался самым удачливым: еще дважды после точных ударов Бастру па нам пришлось начинать игру с центра, а мы покидали поле, так и не «размочив» ворота гостей.
Но я бы не сказал, что счет 3:0 в пользу чемпиона ФРГ точно отразил соотношение сил на поле. Мы в тот вечер много атаковали. Особенно в первом тайме. И чаще, чем кто-либо из нас, завершал атаки Саша Заваров, для которого этот матч был дебютом в составе киевского «Динамо» на международной арене. Несколько раз я даже ловил себя на мысли, что радуюсь за новобранца, который, оказавшись среди знаменитостей футбола в столь ответственном матче на Кубок европейских чемпионов, еще не имея собственного опыта подобных встреч, не дрогнул, не сробел. Саша действовал на поле азартно, инициативно и тактически очень грамотно. Но не везло Заварову, когда после его ударов мяч буквально в нескольких сантиметрах пролетал то над перекладиной, то рядом со штангой. К тому же блестяще сыграл вратарь гостей Штайн, не раз выручавший свою команду.
Мы покидали поле стадиона в Тбилиси, понурив головы.
— Я никогда раньше в игре не видел киевское «Динамо», — говорил журналистам после матча тренер «Гамбурга» Э. Хаппель. — Только слышал о нем и был высокого мнения. Но только в первом тайме «Динамо» было той командой, которую я побаивался…
Да, нашей подготовки, особенно игровой практики, явно не хватало для того, чтобы на равных состязаться с чемпионом и лидером чемпионата ФРГ. В активе «Гамбурга» на тот период было порядка двадцати боевых официальных игр, которые ни в какое сравнение не шли с нашими тренировочными учебными матчами, которых мы за два зимних месяца не провели и десятка.
…Повторный матч, проходивший через две недели в Гамбурге на стадионе «Фолькспарк», мы выиграли со счетом 2:1. Голы в ворота хозяев поля забили Бессонов и Евтушенко. Володя Бессонов, который в этом матче вышел в футболке защитника под номером два, действовал в остроатакующей манере, как заправский форвард. К слову, он начинал свою футбольную карьеру как нападающий, но перейдя в наш клуб из Харькова, переквалифицировался в игрока обороны. Тренерам, как говорится, виднее. Но, на мой взгляд, Бессонов форвард по призванию. В любой игре на поле он истинный боец без страха и сомненья.
Еще в 1977 году, когда в Тунисе был проведен первый юношеский чемпионат мира и сборная Советского Союза стала победителем этого турнира, 19-летний Володя Бессонов играл в составе советской команды в нападении. Он стал самым результативным бомбардиром чемпионата мира и получил в награду специальный приз ФИФА, учрежденный для лучшего игрока турнира, — красивый позолоченный мяч в виде полушара на плексигласовой пластинке. Капитаном той юношеской сборной страны был Андрей Баль, в ту пору игрок львовских «Карпат», в центре защиты играл харьковчанин Сережа Балтача. Потом футбольная судьба свела всех троих в киевском «Динамо». Сережа рассказывал мне, как мужественно проявил себя Бессонов на играх в жарком Тунисе. А ведь там все матчи, как одну игру, можно было считать финальными — настолько велико было их напряжение. Бессонов играл с наложенными на травмированную ногу швами, но товарищи не слышали от него ни жалоб, ни стонов. Футбол еж любит самозабвенно. И после того юношеского чемпионата мира, когда журналисты спросили Бессонова, что бы он делал, не будь футбола, он отшутился: «Я бы его придумал, этот футбол…»
А травмы, увы, его не оставляли и после тунисского чемпионата. И Володя, пожалуй, чаще кого-либо из нас становился пациентом профессора Виталия Николаевича Левенца. Бессонов, наверное, уже привык к тому, что после очередной операции и лечения профессор давал ему добро на возвращение в нелегкую и полную неожиданностей футбольную жизнь: «Давай, Володя, начинай потихоньку…» Он вылечивался, тренировался и снова выходил на поле. Снова смело шел в борьбу. Как-то в одном из своих интервью Бессонов сказал:
— Настроился на жесткое единоборство, идешь встык — и думать не смей сдрейфить, ноги поберечь. Грош тебе тогда цена как спортсмену…
Он никогда не берег свои ноги…
Итак, по сумме двух матчей мы проиграли «Гамбургу» со счетом 2:4 и выбыли из спора за европейский Кубок чемпионов. Это было первое наше серьезное поражение в сезоне-83, но далеко не последнее.
Проиграли мы и первый матч на Кубок СССР ленинградскому «Зениту» на его поле в манеже. А потом пошли катиться по наклонной и в чемпионате страны. Каждая из игр чемпионата словно бы разрушала наш коллектив все больше и больше. В 20 матчах, одержав 7 побед и потерпев 6 поражений (с разницей мячей не в нашу пользу: 18-22), к августу мы уже занимали в турнирной таблице 11-е место. Болельщики со стажем нам язвительно напоминали, что подобное случалось только в чемпионате страны 1950 года…
