– Да им и пить необязательно, у богатых зелий много, – хмыкнул еще кто-то. – Куда ты его везти-то собрался? Он что тебе, адрес скажет?

– Куда-куда, в городскую больницу, – хмуро сказал хриплый. – Не бросать же?

– От он тебе спасибо скажет, когда очухается! – заржал бас. – Увидит на соседней койке бродягу с гангреной и шлюху с дурной болезнью, да вшей на подушке…

– Ничего, может, в другой раз головой подумает, прежде чем сюда соваться, – упорствовал хриплый. – Поехали.

– Ты еще показания у него возьми! – продолжал глумиться бас.

– Обойдешься, – отвечал хриплый. – Мы сами всё видели, на кой нам его показания…

Форий Тарен очень устал за этот долгий день: больные все прибывали и прибывали, будто полгорода разом решило заболеть. В городской больнице для бедных он работал два дня в неделю, остальное время посвящая более состоятельным пациентам. Форий сразу понял, что перед ним был не простой работяга – офицерский мундир, пусть грязный и залитый кровью, со всей определенностью указывал на это.

Он вздохнул, понимая, что мало чем может помочь неизвестному офицеру – тот был без сознания, свое имя и адрес назвать не мог. Так что Форий мог лишь обработать рану и перевязать его, уповая на то, что незнакомец быстро придет в себя. Но этим надеждам было не суждено сбыться – у офицера началось воспаление, и он лишь бредил в горячке.

Оставалась еще небольшая вероятность того, что сильный молодой организм справится с этим. Увы, городские больницы снабжались из рук вон плохо, не хватало даже самых необходимых медикаментов, что уж говорить о чем-то более серьезном! Платить же за лекарства из собственного кармана Форий не собирался, каждая заработанная монета давалась ему тяжелым трудом, а больные… Мало ли он на своем веку повидал таких вот молодых повес, сгинувших в итоге бесследно!

Полицейские тоже хороши: привезли и пропали. Ни званий не сообщили, ни имен, ищи их теперь! Да и кто будет этим заниматься?

Форий, однако, прислушивался к сплетням в городе, вдруг да проскользнет что о молодом офицере, но тщетно. Похоже, этого человека никто не искал…

Как ни странно, офицер выкарабкался – на пятый день жар спал и он пришел в себя, после чего постепенно пошел на поправку.

Молодой человек был угрюм и молчалив: то ли так повлияло ранение, то ли просто таков был его характер, а может, просто полагал зазорным общаться с чернью. Впрочем, и с доктором он не слишком откровенничал, даже имени своего не назвал, сказал лишь, что уйдет, как только сумеет. Отчего он не захотел послать весточку родным, доктор не понял, но не стал настаивать, как бы ни мучило его любопытство.

Наконец, настал день, когда офицер уже мог покинуть гостеприимные стены.

Куда он собирался идти – без гроша в кармане, в кое-как заплатанном мундире (а день ото дня становилось все холоднее), не знал, наверно, и сам пациент. Форий удивлялся – отчего он не желает дать знать не только родным, но и сослуживцам. Должны же у него быть хоть какие-то приятели! Или он совершил какое-то преступление и теперь скрывается? (Признаться, Форий был не так уж далек от истины.) Но что еще более странно, никто так и не начал искать пропавшего офицера – ни начальство, ни полиция, а ведь первым делом должны были обшарить мертвецкие и больницы! Всё это Фория очень удивляло, но он привык помалкивать: меньше знаешь – крепче спишь!

Далий вышел за ворота больницы и остановился в раздумье: несмотря на долгие размышления о том, что делать дальше (а чем еще заниматься в обшарпанной палате, кроме как отвернуться к стенке и размышлять? не с бездомными же общаться, в самом деле), он так ничего и не придумал.

Наверняка все сочли, что он просто бежал из города, побоявшись отвечать перед кредиторами по всей строгости закона. О предложении отца Оливии никто не знал, кроме самого Далия, разумеется. Так что досужим обывателям его положение казалось безвыходным, и у него были веские основания сбежать от ответственности.

Сам же потенциальный тесть наверняка рассудил так же, когда Далий не явился тем вечером на назначенную встречу.

И вот теперь молодой офицер думал: быть может, это к лучшему?

Так-то оно, может, и так, но… Куда ему теперь податься? Домой? Там его примут и поверят во всё, что он скажет, но показаться матушке в таком виде… И это после того, как она привыкла видеть сына блестящим офицером! Нет, Далий просто не мог этого сделать.

К друзьям? А есть ли у него друзья? Да и… стоит показаться – налетят кредиторы, они наверняка рвут и мечут, узнав о пропаже должника. Если только пробраться под покровом ночи, как вор, как бродяга…

Оставалась только Рания. Последняя его надежда. Он бы и к ней не рискнул пойти, но… Выхода не было.

По счастью, идти оказалось не так уж далеко, иначе Далий рисковал бы подхватить воспаление легких – с утра лужи подморозило и пошел снег, а он был слишком легко одет для такой погоды.

В окнах дома Рании мерцали огни. Она жила небогато, а потому дом был не слишком большим, но Далию всегда было уютно здесь. Он ускорил шаг, стараясь как можно быстрее попасть к заветному дому.

Далий постучал в дверь, и она почти сразу распахнулась. На пороге стояла пожилая служанка Рании. Увидев его, она удивленно приоткрыла рот, будто увидала привидение.

– Хозяйка дома? – спросил Далий так, будто явился в гости при полном параде. И вообще, может быть, у него привычка такая эксцентричная – приходить к дамам в несусветном рванье!

– Х-хозяйка дома, но они не принимают… – выговорила служанка.

– Полагаю, меня она примет, – Далий был полон решимости войти, но вдруг насторожился.

Из дома доносились голоса, кажется, даже смех, возгласы. У Рании гости? Очень странно…

– Кто там пришел? – прокричал веселый женский голос. Чужой, не знакомый, видимо, какой-то из знакомых Рании. – Это граф?..

– Как прикажете доложить? – бесстрастно спросила служанка.

– Никак, – ответил Далий. Ввалиться сейчас, в таком виде… это было попросту невозможно.

– Так кто там пришел? – не унималась незнакомка.

– Никого, госпожа, – отозвалась служанка. – Ошиблись домом…

Далий отвернулся, чтобы идти восвояси, но служанка окликнула его шепотом:

– Господин…

– Что? – спросил он, обернувшись.

– Вы идите на кухню, – сказала она быстро, и в глазах ее промелькнуло что-то… не жалость, нет, другое. – Я сейчас. Господам отнесу всё и приду. Вы погрейтесь пока, а там я вам поесть чего-нибудь соберу…

Несусветная наглость: служанка предлагает накормить его, на кухне, как нищего! Но Далий прекрасно осознавал – ничего большего ему не видать. И он сказал:

– Спасибо…

Несмотря на неловкость своего положения, Далий быстро освоился на кухне. Возле печи было тепло и уютно, а уж когда служанка выполнила свое обещание и споро собрала на стол, то стало и вовсе хорошо. И его уже мало волновало, что ест он, как бродяга, на кухне, без всякой сервировки и не соблюдая этикет. Далий привык к чинным застольям, в крайнем случае, удалым пирушкам, а сейчас жадно ел на кухне – голод оказался сильнее манер и воспитания. Служанка терпеливо ждала, пока он закончит.

Наконец Далий отставил в сторону тарелку.

– А теперь рассказывай, что стряслось с Ранией! – требовательно сказал он.

– Да что тут рассказывать, господин, – вздохнула служанка, пряча взгляд. – Уж недели две, как вас объявили погибшим. Никто не знал подробностей, но про то все подтвердили: и матушка ваша, и господин полковник, и полиция. А госпожа Рания отчего-то решила, что вы сбежали, и пришла в ярость. А вы ведь знаете, как она относится к трусам…