Укол еле почувствовала, а когда лекарство начало действовать, устало оперлась спиной о стену.

— Ты уверена, что ничего не сломала? — Лейс смотрел обеспокоенно.

— А ты уверен, что сам цел? — Я вернула вопрос таким же тревожным тоном.

— Мой скафандр усиленный и рассчитан на подобные ситуации, и подготовка у меня соответствующая. А твой — гораздо легче, — тихо заметил он, затем строго добавил: — Не играй в героя, если есть проблемы, скажи, я понесу тебя.

— Дай минутку на передышку, и все, больше мне пока не требуется, — попросила я, надеясь самостоятельно собраться с силами, чтобы двигаться дальше.

В сложившихся условиях жизненно важно не доставлять команде дополнительных хлопот со мной. Оказывать им помощь было бы еще лучше, но, увы, мой статус «багажа» не просто так обозначили Нулевым.

Я прилегла на бок и пристроила голову на бедре у Лейса. Не совсем удобно, под ухом мешается какое-то оружие, но ощущение хотя бы такой иллюзорной близости успокаивало. Точнее, отвлекало от навалившихся проблем. Пусть никто из мужчин не сказал ни слова о погибшем товарище, они нашли в себе силы даже шутить, но я чувствовала витавшую невысказанную боль и злость. Мой генерал даже шел, словно втаптывал их в камни и песок.

Мы прошли километр, постоянно находясь в напряжении, слишком близко от бунтующих зэков. И согласно плану, следующие семьсот метров нам предстоит пересечь по освещенному тоннелю грави. А значит, мы будем почти как на ладони. Думать о том, что произойдет, если нас заметят, не хотелось. Слишком страшно.

— Пора, Нулевой, — прозвучал приказ х’шета спустя несколько минут.

Я села, в безысходности и отчаянии обняла себя — слишком разбитую и измученную, маленькую и уязвимую, жалкую… Лейс, словно почувствовал, придвинулся вплотную и обнял меня за плечи. Я подняла голову, чтобы увидеть его лицо за маской. Он улыбнулся грустно, но зеленые глаза привычно и уверенно сияли — мой мужчина не сдастся и не опустит руки. Это я у него… чемодан без ручки.

Огромная рука в перчатке, облепленной нанатами, осторожно коснулась моей маски, палец словно обвел контур лица, невесомо приласкав. Да, тактильный контакт сейчас невозможен, но и такой жест согрел меня, вызвал прилив нежности и любви.

Мгновения единения пролетели слишком быстро. Хеш’ар тряхнул головой, на его лице отразилась суровая решимость, он помог мне встать и приказал:

— Сейчас — беспрекословное подчинение, Нулевой.

— Есть, Первый! — отозвалась я, забыв о смирении перед обстоятельствами и жалости к себе.

Дальше я пошла бодрее, как положено настоящей боевой подруге, а не балласту.

Через сотню метров мы «просочились» сквозь воздушную перемычку в гравитоннель. Пришлось тут же деактивировать режим ночного видения: слабый свет диодных трубок, тянущихся по потолку, слепил.

— Повезло нам: здесь используют устаревший вид грави, я опасался, что силовое поле не сможем преодолеть… — неожиданно признался Лейс.

— Хорошо, что ты только сейчас об этом сказал, — хмыкнула я.

Нам пришлось перейти на бег, чтобы быстрее преодолеть освещенный тоннель, но добраться до следующей перемычки мы не успели. Хеш'ар резко закрутил головой, осматривая стены и пол, а я увидела, как поднимается от усиливающегося, словно толкающего нас вперед воздушного потока поземка.

Не успела я сообразить, где бы укрыться от приближающегося грави, как Лейс схватил меня в охапку и, стремительно пролетев метров десять, втолкнул между двумя коробами силовых генераторов, создающих магнитные поля, которые удерживали и передвигали грави в пространстве. Сам он притиснулся ко мне максимально плотно. А в следующую секунду зашуршал уже не только песок, но и камешки покатились по полу, увлекаемые сильным воздушным потоком. Вслед за ними мимо пронеслось несколько освещенных, старых — видимо, списанных с какой-нибудь планеты — вагонов грави. У меня все волоски на теле дыбом встали от мощного силового давления со всех сторон.

Из-за плеча моего спасителя я успела рассмотреть, что в вагонах творилось что-то непонятное. То ли бурная вечеринка по случаю освобождения, то ли побоище. Несколько пугающих мгновений беспомощности и «сплющенности» — но стоило магнитному напряжению стихнуть, и я с облегчением выдохнула… Правда, выдох в конце сменился испуганным криком.

Хеш’ар среагировал мгновенно: смазанное движение — и он стоит спиной ко мне, готовый к бою.

— Что там? — просипела я.

Он стремительно и плавно — даже призраки из сказок вспомнились, только мой был черного цвета — скользнул к человеку, свалившемуся словно из ниоткуда. Наклонился и перевернул чье-то тело на спину. Сначала я двинулась к ним на полусогнутых ногах (так поджилки тряслись), но, распознав на лежачем мужчине форму охраны, последние метры преодолела бегом.

Серая, стандартная для Т-234 плотная форма походила на легкий защитный комбинезон. Нашивки на залитой кровью груди мне лично ни о чем не говорили, но Хеш’ар нахмурился, увидев их. А дальше вызвал у меня недоумение: приподняв безвольную руку лежащего мужчины, протер ему рукавом лицо, внимательно вглядываясь. Проверял — живой ли?

На несчастном расы ашран не было защитной маски, я заметила лишь носовые фильтры, сейчас скорее мешавшие дышать, потому что через них просачивалась кровь. Воздух на Т-234 пригоден для дыхания, но содержит немного примесей, которые при длительном дыхании могут навредить здоровью человека.

— Он жив? — хрипло от волнения спросила я, подсознательно ожидая самого худшего.

Хеш’ар просканировал тело ашранца и констатировал:

— Нет. Его выкинули на ходу, и он сильно приложился о стену. Удар был смертельный. И думаю, перед тем как выбросить, ему тоже досталось.

— Ты его знаешь? — осторожно спросила я.

— Это офицер из ОБОУЗ Ром Цейр. Он возглавлял предыдущую группу, связь с которой мы потеряли.

Я задохнулась: вот и ответ, что сталось с той группой. Неизвестно, что с остальными участниками, но один погиб однозначно!

— Пошли! — приказал Хеш’ар.

— Но как же он… надо же куда-то…

— Нет. И некуда!

— Давай хотя бы к стене перенесем? Его же раздавит силовое поле, когда…

Лейс кивнул, и я быстро ухватила за ноги погибшего Цейра. Мы уложили тело между генераторами, где сами только что прятались, затем, не теряя времени, побежали дальше. Этот инцидент оглушил меня, но здорово подстегнул: я стала резвее перебирать ногами, удирая от наступающего на пятки кошмара.

Я ползла по лазу, соединяющему один тоннель с другим, — таким образом происходит естественная циркуляция воздуха в общей системе. И даже порадовалась, что, к счастью, не страдаю клаустрофобией, но тем не менее несколько раз успела пообещать себе на будущее: «Ни за какие коврижки под землю больше не спущусь!»

На выходе в наушнике сначала раздались знакомые щелчки связи, а вслед за ними — вскрики и непонятные звуки. Неужели шурф рядом и это наши десантники слевитировали? Или — о, боже! — они упали…

От волнения я засуетилась, бестолково перебирая конечностями, и выпала из дыры узкого прохода. Невероятно удачно приземлилась на что-то мягкое. Посмотрела, на чем сижу — и заорала! Я, оказывается, уселась на задницу очередного трупа, из спины которого торчал кусок арматуры неизвестного назначения. Немного в сторону — и сама бы упала на нее!

Подскочив и в панике завертевшись, озираясь по сторонам в поиске Лейса, я успела захватить момент, когда он локтем вбил кадык какому-то землянину в горло и следом свернул тому шею. Я ошеломленно проводила взглядом обмякшего и безвольно рухнувшего нападавшего. Вокруг в различных позах без признаков жизни лежало еще пятеро бывших заключенных. И даже оружие валялось… там, где его уронили.

Меня замутило, но даже эту малость позволить себе сейчас нельзя. Опорожнить желудок в маску, а потом на собственном примере выяснять, насколько я устойчива к заражению вирусом и бактерией, — нет уж. Внутренности мелко вибрировали, руки-ноги дрожали от слабости. Опустившись на четвереньки, я с трудом отползла к стене и, привалившись к ней, зажмурилась и уткнулась в колени — боролась с тошнотой.