Впрочем, до ракет ещё было далеко, а до первого из каналов оставалось всего лишь три миллиона километров.

— Включение генератора, — скомандовала я.

— Есть включение, мэм! — отрапортовал Валько. — Генератор работает в холостом режиме. Расчётная мощность при входе в канал — полтора тераватта. Рекомендую повысить до двух.

— Рекомендация принимается. Полная готовность к запуску импульсного излучателя.

— Излучатель к работе готов.

В одном миллионе двухстах тысячах километров от первого канала я послала вперёд резонирующий импульс. Шесть секунд спустя прямо по курсу вспыхнула голубая звёздочка. Компьютерный расчёт свидетельствовал, что нам не нужно предпринимать никаких манёвров — корабль должен пройти точно по центру открывавшейся горловины.

— Ух ты, здорово! — не удержавшись, воскликнула я. — Нам просто сказочно повезло.

— В Вейдеровой виртуальности, — заметил Олег, — каналы всегда открывались в точке интерференции.

— Ну, это глупо, — сказала я. — А ты ещё говорил: никаких упрощений, всё как в реальности…

— Рашель! — прикрикнул на меня Валько. — Прекрати болтать, взгляни на экран, дура!

Я вновь сосредоточилась на тактическом дисплее. До входа в канал оставалось семьдесят секунд. Далее следовали его астрофизические характеристики — протяжённость (ого! почти одиннадцати килопарсеков) и координаты точки выхода. А также предупреждение: «Внимание, система отсутствует в Универсальном Каталоге. Месторасположение — внешний обод области Галактического Ядра. Опасность четвёртой степени».

— Проклятье! — выругалась я.

Четвёртая степень опасности не сулила особых неприятностей, но я решила не рисковать и коротким толчком боковых двигателей отклонила корабль от цели.

— Жаль, чёрт возьми! Всё так удачно складывалось…

Я послала вперёд очередной импульс к следующему каналу. И опять голубое сияние возникло прямо по курсу.

— Две случайности уже закономерность, — ошеломлённо пробормотала я. — Похоже, твой Вейдер ничего не упрощал.

— А я что говорил, — внушительно отозвался Олег.

— Н-да. С таким излучателем прорыв сквозь блокированную дром-зону становится делом не пилотского мастерства, а всего-навсего скорости — чем быстрее, тем лучше…

На сей раз параметры канала были нормальными: протяжённость — чуть более тысячи шестисот парсеков, место выхода — двойная звезда USCG 253-317846-581, неисследованная, предположительно без планет, собственное название отсутствует.

— Пятьдесят пять секунд до входа в канал, — произнесла я.

— Генератор работает нормально, — ответил Валько. Затем строго отчитал меня: — Рашель, где твои глаза были, когда ты прокладывала курс? Какого дьявола тебя понесло к Ядру?

— Четвёртая степень совсем не опасно, — оправдывалась я. — Всего лишь высокий уровень радиации… И вообще, я ничего не понимаю. На карте дром-зоны тот канал был обозначен как неисследованный. Этот, кстати, тоже.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я не слепая. Вот, сам посмотри… — Я начала было производить манипуляции на консоли, но затем остановилась. — Нет, позже. Десять секунд до входа в канал… Пять секунд… Есть!

За передней стеной рубки всеми цветами радуги заполыхало гиперпространство. Валько доложил:

— Резонансный генератор вышел на рабочую мощность две целых и семь сотых тераватта. Расчётное время гиперперехода по объективному галактическому времени — два часа сорок три минуты и тридцать одна секунда. По собственному бортовому — стандартный полуторасуточный интервал… А теперь обожди немного. Сейчас я кое-что проверю.

Олег сидел, откинувшись на спинку кресла, и не отрывал взгляда от обзорной стены. Он наслаждался первыми минутами первого в своей жизни полёта в гиперпространстве.

Я не стала отвлекать его и вывела на экран нужный участок карты дром-зоны. Да, действительно — оба канала были обозначены на ней как неисследованные. А компьютер выдал сообщение: «Добавлено два исследованных канала. Обновить схему?»

Чёрт бы меня побрал! Неужели?…

Слева, в кресле связиста, пошевелился Валько. Распахнув глаза, он отсоединил от своего импланта разъём и повернулся ко мне. Его взгляд был растерянный и виноватый.

— Я лопух, Рашель. Растяпа. Надо же, не сообразил проверить детектор каналов…

— А он, — подхватила я, — усовершенствованной конструкции. Сканирует каналы не только первого, но и второго рода.

— Вот именно. Уже много столетий считалось непреложным фактом, что априори невозможно определить, куда они ведут. А тут на тебе — оказывается, что возможно. Теперь ясно, откуда появилось так много новых исследованных каналов, к тому же очень удобно расположенных. Однако нашим всегда хватало осторожности не афишировать это открытие. Например, мы летели на Новороссию шесть с лишним суток по бортовому времени, хотя могли попасть туда с помощью одного-единственного «затяжного прыжка»… И ещё. Ты представляешь, что из этого следует? Таким образом мы можем путешествовать к соседним галактикам — перепрыгивая от одной блуждающей в межгалактическом пространстве звезды к другой.

«Совершенно верно, — подумала я. — Так всё и происходит. И не нужны нам никакие каналы третьего рода…»

С каналом, который я выбрала для бегства, нам не слишком повезло. Он вёл в пустынную, неизученную область на внешнем изгибе Рукава Стрельца. Здесь не было ни одной звезды, удовлетворяющей критерию Лопеса-Слуцкого, значит, не было пригодных к жизни планет, также здесь отсутствовали какие-либо аномалии, представляющие интерес для астрофизики, поэтому на протяжении всей истории освоения Галактики этот район не баловали своим вниманием ни научные экспедиции, ни поисковые группы.

Согласно картам, имевшимся в памяти бортового компьютера, ближайший исследованный канал второго рода располагался в тысяче с лишним парсеков, и кратчайший путь к нему проходил через девяносто три системы. Но это только геометрически кратчайший, а реально, если не хочешь тратить уйму времени на манёвры в дром-зоне, приходится двигаться зигзагами, выбирая для следующего скачка более или менее подходящий из соседних каналов первого рода. В результате путь удлиняется как минимум втрое, и если считать по сорок минут на каждую дром-зону, то получается порядка двухсот часов полёта. Даже если мы с Олегом будем управлять кораблём в две смены, по двенадцать часов в сутки, то всё равно раньше чем через девять дней до вожделённого канала не доберёмся.

Но и на этом дело не заканчивалось. Тот канал вёл в середину Рукава Лебедя и выходил в восьмидесяти парсеках от другого исследованного канала, через который можно было попасть в Скопление Дачжао, а уже оттуда — к основанию Шпоры Ориона, наиболее изученного из всех регионов Галактики. Там имелся достаточно богатый выбор дальнейших маршрутов, но в любом случае нам пришлось бы потратить на полёт к Терре-Галлии не менее двух недель объективного времени.

Располагай мы обычным кораблём, у нас не оставалось бы другого выбора, как последовать по этому пути. Однако крейсер «Нахимов» был оснащён усовершенствованным детектором каналов, и это позволяло нам гораздо быстрее добраться до нашей цели — Терры-Галлии.

После выхода из «затяжного прыжка» мы, маневрируя исключительно на гравитационном приводе, который не оставлял за кораблём ионного следа, совершили несколько беспорядочных скачков к соседним звёздам, чтобы окончательно обезопасить себя от возможной погони. У безымянного голубого гиганта с десятком безжизненных планет мы прекратили бегство и запустили программу сканирования дром-зоны.

Детектор «Нахимова» опрашивал каналы довольно быстро — почти полторы сотни в секунду, но с учётом общего количества каналов второго рода получалось, что для исследования всей дром-зоны потребуется ни много ни мало двадцать четыре года. Ещё в самом начале прыжка, высчитав эту цифру, я сразу упала духом и решила, что из нашей затеи ничего не выйдет. Однако Валько быстро успокоил меня: