— Могу поспорить на что угодно, — произнёс я, — что этот Федотов из Вейдеровой компании.

— Пари не принимаю, — ответила Анн-Мари. — Потому что наверняка проиграю.

— Ты представляешь, какой шок вызвали у людей эти назначения!

— Меньший, чем ты думаешь. Новороссийцы не привыкли оспаривать решения своего государя. Большинство их искренне считает, что царю виднее. Даже если этот царь — семнадцатилетний юноша.

Кстати, о возрасте. Среди прочих указов как-то незаметно проскользнуло постановление о снижении порога совершеннолетия с восемнадцати до шестнадцати. Комментаторы не уделили ему должного внимания, сочтя его не более чем прихотью молодого царя, однако мы смотрели на это иначе. Отныне все соратники Павла, а не только самые старшие из них, официально становились взрослыми и могли занимать государственные должности.

— Я всё больше убеждаюсь, — резюмировала Анн-Мари, — что за ребятами никто не стоит. Похоже, они действуют сами.

— Да, похоже, — согласился я. — Вопрос только в том, где они взяли для этого ресурсы. Откуда у них корабли, вооружение, сверхсекретные технологии, включая излучатели ЭМИ, странглетные запалы да ещё этот чёртов транслятор. — Я бросил злой взгляд на своё левое запястье, где до пленения у меня были часы со встроенным в браслет загадочным устройством, которое Вейдер назвал транслятором. Когда я очнулся, часы, разумеется, исчезли. — Больше всего меня бесит, что эти сопляки знают о его назначении, а я — нет. И даже не имею ни малейших соображений…

Около полуночи Анн-Мари ушла в спальню, а я расстелил постель на узком диване в кабинете, лёг и стал смотреть трансляцию сегодняшних траурных церемоний в записи, предназначенной для жителей западного полушария Новороссии.

Сна у меня не было ни в одном глазу, однако я не думал о происходящем на планете, не ломал себе голову, пытаясь предугадать дальнейшие события, не предавался мрачным мыслям о том, как долго может продлиться наше заключение. Я вспоминал свою прошлую жизнь и с грустью констатировал, что мне катастрофически не везёт с женщинами. Два тяжёлых брака, несколько неудачных романов, а теперь вот меня угораздило влюбиться в Анн-Мари, которая отчаянно хочет, но никак не может ответить мне взаимностью. Наверно, я принадлежу к тому типу мужчин, одиноких волков, которые от природы не созданы для семейной жизни. И мне просто сказочно повезло, что у меня есть дочь — моя Рашель, моё солнышко ясное…

Примерно через час в кабинет вошла Анн-Мари, закутанная в длинный белый халат.

— Я почувствовала, что ты не спишь, — сказала она, присаживаясь на край дивана. — Не знаю как, но почувствовала. Может, из-за того взгляда, который ты бросил на меня, когда я уходила. Ты считаешь меня стервой… Нет, только не надо возражать. Ты действительно так считаешь. Ты думаешь, что я могла бы пересилить себя, заставить. В конце концов, ничего страшного не случилось бы, а потом, глядишь, всё и наладилось бы. Ведь так? Только честно.

— Да, — неохотно признал я. — Однако я не считаю тебя стервой.

— Не важно, каким словом ты это называешь, суть остаётся той же. Но пойми меня, пожалуйста, очень тебя прошу. До встречи с Арчибальдом я была страшно влюбчивой, я влюблялась буквально на каждом шагу и поэтому ни разу в жизни не занималась сексом без любви. В этом просто не было потребности — всегда находился мужчина, которого я искренне любила… или считала, что люблю. Я и в тебя было влюбилась — тогда, на станции, когда помогала тебе одурачить Ахмада Рамана. Но потом оказалось, что ты занят Ритой, и я переключилась на Арчибальда. — Она горестно вздохнула. — Вот с тех пор всё и началось… Вернее, закончилось. Закончилась моя личная жизнь.

— Я люблю тебя, Анн-Мари, — сказал я безнадёжно. — Моей любви хватит на нас двоих.

— Нет, Стас, не хватит. У каждого должна быть своя любовь. Ты мне нравишься, для большинства женщин этого было бы достаточно, но для меня… — Она немного помолчала. — Я говорила тебе, что семь лет у меня никого не было. Это не совсем правда. Почти правда, но с маленьким уточнением: никого, кроме Арчибальда. Два года назад так получилось, что… Словом, я провела с ним одну безумную ночь. С ним и его женой. После этого Рита предложила мне быть третьей. Она сказала, что понимает мои чувства и согласна делить со мной мужа… в разумных пределах, конечно.

— О боже! — пробормотал я.

— Тогда я отвергла её предложение. С негодованием отвергла. Но теперь… теперь я передумала. Когда мы выберемся из этой передряги, я соглашусь. Лучше хоть так, чем вообще никак. Если и ты ничего не смог со мной поделать, то уже никто не сможет… — Анн-Мари поднялась. — Спокойной ночи, Стас. И не сердись на меня.

Она быстро вышла из кабинета, а я, проводив её беспомощным взглядом, снова уставился в телевизор, где по уши влюблённые и безумно счастливые Павел с Эстер лицемерно изображали вселенскую скорбь по фальшивому покойнику.

Когда прозвучал сигнал, извещающий о начале отсчёта последней тысячи секунд «затяжного прыжка», мы втроём уже битый час находились в рубке, проверяя и перепроверяя состояние всех корабельных систем, в особенности огневых и защитных. Мы не представляли, что ждёт нас по ту сторону канала, но готовились к самому худшему.

Вскоре после сигнала бортовой компьютер выдал сообщение:

«Определена конфигурация области входа-выхода. Радиус — 1,5 км».

— Канал сжат, — констатировала я. — Но проходим. Это очень странно. Вряд ли он является одним из маршрутных, такое совпадение было бы вообще невероятным. Тогда с какой стати они его совсем не закрыли?

— Может, не умеют этого делать? — предположил Олег.

— Глупости. Если у них есть такие корабли, как «Нахимов», то и с закупоркой каналов они наверняка справились бы. Ох, не нравится мне всё это! Боюсь, в системе Хэйны нас ждёт тёпленький приёмчик… Но тут уже ничего не поделаешь.

Я решила, что выходить будем с позывными. Пусть корабль сигналит, что мы являемся эскадренным флагманом в составе Военно-Космического Флота Новороссии. Всё равно хуже не будет — а так, возможно, выгадаем лишних несколько секунд.

— Погоди, — сказал Валько. — Добавь к позывным ещё кое-что. Вот.

Поскольку он был подключён через свой имплант к компьютеру, то не стал пользоваться клавиатурой или голосовым интерфейсом, а напрямую выдал на мой тактический дисплей буквенно-цифровую комбинацию из полусотни символов.

— И что это значит? — озадаченно спросила я.

— По всей видимости, пароль.

— Где ты его взял?

— Раскопал в Большой Новороссийской Энциклопедии.

— Нет, я серьёзно спрашиваю.

— А я серьёзно отвечаю. Эта галиматья была зашифрована в ней по ключевому слову «Хэйна». Не знаю, для чего она предназначена, но послать её вместе с позывными не помешает.

— Да, наверное, — согласилась я и тут же рассердилась: — Валько, негодник, почему ты раньше не сказал о пароле?

— Я его лишь недавно вычислил.

— Но ведь не только что?

— Почти только что. Три часа назад. И с тех пор пытался сообразить, куда бы его присобачить. Хотел преподнести тебе всё в готовом виде, но ничего не получилось.

Я вздохнула:

— Ты несносный, недисциплинированный, безответственный мальчишка…

За сто секунд до выхода раздался второй сигнал.

«Открывается горловина канала, — сообщил компьютер. А чуть позже: — Внимание, опасность! В пяти километрах от точки выхода, прямо по курсу обнаружено присутствие стазис-поля».

— Стазис-поле? — удивилась я. В глубинах моей памяти зашевелилось что-то знакомое… из фантастической литературы. — Это ещё что такое?

Восприняв мои слова, как адресованный ему вопрос, компьютер ответил:

«Темпоральная аномалия. В области пространства, подверженного действию стазис-поля, энтропия не возрастает».

— Иными словами, — вставил Валько, — время там останавливается… Проклятье! Очередной сюрприз — временнaя ловушка. Так вот почему они не заблокировали каналы… — Он закрыл глаза и полностью расслабился, погружаясь в свой кибер-транс. Спустя несколько секунд его голос зазвучал из динамиков: — Увы, увы. Корабль не располагает средствами нейтрализации стазис-поля. Его можно отключить только извне.