— Конечно, — еле вымолвил Гарольд, с трудом поднимаясь на ноги, совсем как наполовину разбитый параличом трясущийся старец.

Когда ему, наконец, удалось это сделать, он вспомнил вдруг строку из одной фолк-рок песенки, которые любила слушать Алисия: «Трава, благословленная Господом нашим».

Газонокосильщик весело шлепнул себя по зеленому как недозревшее яблоко, бедру:

— Отличная технология, дружище! Просто чертовски хороша! Я вижу, вы все поняли правильно. Вы не будете против, если я отмечу это в своем докладе, когда вернусь в офис? Может, какое-нибудь поощрение получу.

— Конечно, — ответил Гарольд, отступая от него в сторону черного хода и стараясь удержать на лице улыбку. — А теперь вы можете закончить работу до конца, а мне, я думаю, лучше всего сейчас немного вздремнуть…

— Конечно, приятель. Не буду вам мешать, — сказал газонокосильщик, грузно поднявшись с корточек на ноги.

В глаза Гарольду бросилась необычайно длинная щель между большими и остальными пальцами ног, как будто… нога была, подобно копыту, раздвоена.

— С первого раза это для всех очень необычно, — добавил газонокосильщик. — Но вы привыкайте. В вас чувствуется добрая закалка.

Он пристально осмотрел полную фигуру Гарольда и задумчиво проговорил:

— У вас хорошие данные, приятель. Может, для вас это будет неожиданным и странным, но наш босс всегда ищет новые таланты. Вроде вас.

— Босс… — едва слышно пробормотал Гарольд.

Газонокосильщик остановился на нижних ступеньках лестницы и, обернувшись, пристально посмотрел на Гарольда Паркетта.

— Итак, приятель, мне кажется, что вы уже догадались… Трава, благословленная Господом нашим… и вообще.

Гарольд осторожно потряс головой и газонокосильщик, увидев это, громко рассмеялся.

— Пан. Нашего босса зовут Пан.

Сделав шаркающее движение ногой по свежескошенной траве, он подпрыгнул, завел газонокосилку и она с оглушительным ревом стала кружиться вокруг дома.

— Соседи!… — начал было Гарольд, но газонокосильщик только весело взмахнул рукой и исчез за углом.

Газонокосилка кружила вокруг дома с бешеной скоростью, непередаваемо оглушительным ревом и жуткими завываниями. Вслед за ней носился на четвереньках не менее жуткий толстяк с отвратительным раздувшимся животом, весь зеленый от облепившего его сока травы и, самое главное, голый. Совершенно голый. Гарольд в ужасе схватился за голову и закрыл глаза, как будто этим он мог остановить это кошмарное гротескное представление, которое наверняка давно уже наблюдали из своих окон его соседи Кастонмейеры и Смиты — закоренелые демократы. Наблюдали, наверное, с не меньшим ужасом и обмениваясь при этом многозначительными взглядами вроде «Говорил же я вам!…»

Вместо того, чтобы созерцать этот кошмар еще и самому, Гарольд быстро подошел к телефону, схватил трубку и набрал номер ближайшего полицейского участка.

— Сержант Холл, — ответил голос на другом конце провода.

Гарольд зажал пальцем свободное ухо и прокричал в трубку:

— Мое имя Гарольд Паркетт. Адрес — 1421 ист Эндикотт Стрит. Я хочу сообщить вам…

О чем? О чем он хочет сообщить? о том, что какой-то человек, босса которого зовут Пан, терзает его газон? О том, что у него раздвоение ступни?

— Я слушаю вас, мистер Паркетт.

Вдруг его осенило:

— Я хочу сообщить вам об акте публичного обнажения.

— Публичного обнажения? — переспросил сержант Холл.

— Да. Здесь один человек подстригает мой газон. Так вот, он хм…

— Вы имеете в виду, что он голый? — вежливо, но недоверчиво подсказал ему сержант Холл.

— Да-да, именно голый! — подтвердил Гарольд, с трудом контролируя разбегающиеся мысли. — Совершенно голый! Бегает по моему газону прямо перед парадной дверью у всех на виду и трясет своим жирным задом, как на каком-нибудь нудистском пляже! Пожалуйста, немедленно пошлите кого-нибудь сюда!

— Ваш адрес 1421 Уэст Эндикотт? — уточнил сержант Холл.

— Ист, черт бы вас побрал! — взвыл Гарольд. — Ист, а не Уэст!

— Вы уверены, что он совершенно голый? Вам видны его э-э… гениталии и так дальше?

Гарольд хотел сказать что-то еще, но успел только прокашляться. Рез газонокосилки быстро становился все громче и громче, как будто она стремительно приближалась к нему, заглушая все звуки во Вселенной. Он почувствовал, как к его горлу подступает огромный шершавый комок.

— Вы можете говорить? — тупо бубнил в трубку сержант Холл. — Очень плохо слышно. У вас, наверное, что-то с телефоном…

С треском распахнулась входная дверь, и Гарольд с ужасом увидел, как это механическое чудовище въезжает в дом. Вслед за ним, все еще голый, шел сам газонокосильщик. Чувствуя, что он сейчас на самом деле сойдет с ума, Гарольд увидел, что теперь толстяк был зеленым совершенно весь — с головы до пят. Особенно сочного, как сама трава, цвета были его волосы. Он непринужденно вертел на пальце свою бейсболку.

— А вот это была ваша ошибка, приятель, — укоризненно сказал газонокосильщик. — Не стоило вам забывать, все-таки, что это — трава, благословленная Господом нашим…

— Алло? Алло, мистер Паркетт…

Рука Гарольда задрожала и выронила телефонную трубку — газонокосилка двигалась прямо на него, подстригая ворсистый индейский ковер, недавно купленный Карлой, и выплевывая сзади клочья коричневой шерсти.

Гарольд оцепенел, как кролик перед удавом, и смотрел на нее с отвисшей челюстью до тех пор, пока, разделавшись с ковром, она не добралась до кофейного столика, стоявшего у самых его ног. Когда, наконец, она отбросила его в сторону, отхватив при этом одну ножку и в мгновение ока перемолов ее в мелкие опилки, Гарольд перепрыгнул через кресло и, споткнувшись о стул, опрометью бросился к кухне.

— Не поможет, приятель, — кинул ему вдогонку газонокосильщик. — Гораздо лучше будет, если вы покажете мне, где у вас лежит самый острый нож, — ласково добавил он. — Тогда я помогу вам принести себя в жертву совершенно безболезненно…

Толкнув тяжелое кресло на газонокосилку и рассчитывая, что это прикроет его хотя бы на несколько мгновений, Гарольд рванулся в входной двери. Газонокосилка, как живая, увернулась от кресла, сделала негодующий оглушительный выхлоп и устремилась за Гарольдом. Ударом плеча он распахнул дверь веранды вместе с ветрозащитным экраном, сорвав все это с замком. Спрыгивая с крыльца, он чувствовал, он слышал, что газонокосилка уже почти настигла его, что еще несколько мгновений — и она примется за его пятки. Он уже даже чувствовал ее запах.

Газонокосилка взвыла на верхней ступеньке подобно горнолыжнику, приготовившемуся к старту. Убегая от ее по свежескошенной траве заднего дворика, Гарольд чувствовал, что ему становится все тяжелее и тяжелее — слишком много банок пива было выпито сегодня и слишком часто прикладывался он вздремнуть. Он чувствовал, что она уже в каких-то сантиметрах от него. Падая, он обернулся и увидел через плечо, как обе его ступни исчезают под газонокосилкой.

Последним, что увидел и услышал Гарольд Паркетт, была громоздящаяся на него газонокосилка, ее мелькавшие с бешенной скоростью зелено-красный ножи (от травы и от его собственной крови) и то, как она натужно заревела, перемалывая кости его ног. Над газонокосилкой возвышалось жирной и нервно трясущееся лицо самого газонокосильщика.

— Чертовщина какая-то, — озадаченно проговорил лейтенант Гудвин после того, как были сделаны последние фотографии. Он кивнул двум людям в белых халатах, чтобы они подъехали со своими носилками на колесиках.

— Меньше двух часов назад он позвонил в участок и сообщил, что по его газону бегает какой-то голый парень.

— Да ну? — удивился патрульный Кули.

— Да. То же самое сказал и один из его соседей. Некий Кастонмейер. Он тоже звонил нам, но он думал, что это был сам Паркетт. Может быть, так и было, Кули. Может быть, так и было.

— Сэр?

— Я говорю, что, может быть, так оно и было, — мрачно повторил лейтенант Гудвин и, поморщившись, потер себе висок. — Наверняка это был какой-нибудь буйно-помешанный, как мне уже надоели эти шизофреники! Спасу от них никакого не стало.