Красотка Джейн отчаянно завизжала.

— Я парень крутой, — зарычал Горилла Смит, хватая Арчера за грудки. — Ни одному паршивому детективу я не позволю совать нос в свои дела. Ты труп, Арчер, понял, ты труп!

Гел-Мэлси слушала рассказ, затаив дыхание. Ее короткий хвост слегка подрагивал от возбуждения, пасть то открывалась, то закрывалась, на длинной черной шерсти сверкали капли теплого летнего дождя.

— Пора идти, потом доскажу, — сказал, выбрасывая сигарету, Убийца Джексон.

Прямо-в-Цель равнодушно поднялся и, сплюнув сквозь зубы, потянул за поводок черного терьера Мавра, родного брата Гел-Мэлси.

В отличие от сестры Мавр был совершенно равнодушен к детективным историям, и он тихо дремал, свернувшись клубком у ног хозяина.

Пора было идти на тренировку.

Убийца Джексон и Прямо-в-Цель, инструкторы-кинологи питомника служебных собак "Черная звезда", повели Мавра и Мэлси на площадку для занятий.

Питомник "Черная звезда" подготовил к службе в армии, на таможне и в других местах сотни черных терьеров. Десятки инструкторов работали в питомнике. Инструкторы были в чем-то похожи друг на друга. Днем они дрессировали собак, вечером ходили в пивную или смотрели футбол по телевизору, и даже прозвища у них (почему-то они любили давать друг другу прозвища) были самыми обыкновенными — Неряха, Три-Укуса, Беззубый, Полцыпленка и т. д.

Но двое из них — Прямо-в-Цель и Убийца Джексон были не такие, как все. Каждый из них имел единственную пламенную страсть, подчинившую себе каждую минуту их жизни.

Много лет назад, когда Прямо-в-Цель еще не носил такого громкого прозвища, он был обычным восьмилетним мальчиком с простым русским именем Варсонофий.

И именем, и будущей страстью его одарила бабушка, милейшая старушка Таисия Архиповна — с виду богобоязненная и суеверная, но в душе немножко ведьма.

Она-то и убедила юного Варсонофия одним морозным крещенским вечером, что ночью ему непременно приснится вещий сон. Наивная Таисия Архиповна полагала, что внучек увидит пряник, новые сапожки или игрушечное ружье. Но Варсонофий был не так прост. С невероятной четкостью и достоверностью он увидел, как одним мощным снайперским плевком он сбил вражеский самолет.

С тех пор мирная жизнь Таисии Архиповны превратилась в кошмар. Непоколебимая вера в бабушкины слова о вещем сне переплавилась в единственную цель в жизни мальчика — стать мастером разящего плевка и сделать сон явью. Проснувшись, Варсонофий первым делом попытался сбить плевком будильник, стоявший неподалеку от кровати на книжной полке. После предварительной пристрелки, оставившей замысловатый рисунок на обоях и мебели, мальчик со снайперской меткостью поразил цель. Но будильник, к его разочарованию, не шелохнулся.

В первый момент неудача слегка обескуражила Варсонофия, но он вовремя вспомнил слова прославленного полководца Суворова: "Тяжело в учении — легко в бою" и тут же разработал систему тренировок, с недетской серьезностью использовав принципы постепенности наращивания нагрузки, перехода от простого к сложному и т. д.

Внука Таисии Архиповны смущало только одно обстоятельство: где найти вражеский самолет для неотвратимого удара. Но, здраво рассудив, что враги-то всегда найдутся, мальчик перестал задумываться над этой проблемой и полностью отдался волнующему процессу самосовершенствования. В десятом классе он с пяти метров без промаха сбивал со стен сонных мух, за что и получил гордое прозвище Прямо-в-Цель. Правда, некоторые завистники попытались было называть его "плевательницей", но были оплеваны с такой меткостью и скорострельностью, что прозвище отпало само собой.

Сомнения в правильности выбранного пути полностью исчезли после того, как Варсонофий однажды посмотрел по телевизору документальный фильм о жизни и быте обитателей Страны восходящего солнца[1]. Он узнал, что на острове Хоккайдо живет японец, который всю жизнь изготавливал самый совершенный точильный камень, а на острове Сикоку живет другой японец, который после десятилетий упорного труда сделал самый лучший в мире нож. Естественно, тут не обошлось и без третьего японца с острова Кюсю, который, благоговейно поцеловав самый совершенный в мире точильный камень, с соответствующим ритуалом наточил о него лучший в мире нож и тут же на глазах изумленной японской публики снял ножом с бревна самую тонкую в мире стружку. Все японцы были очень счастливы и долго кланялись друг другу, что-то лопоча на своем птичьем языке.

Варсонофий подумал, что сбивать плевком вражеские самолеты — занятие не менее почетное, чем снимать самую тонкую стружку на свете, и пожалел, что не родился в Японии, где он наверняка снискал бы уважение и взаимопонимание сограждан. Из этого же фильма наш герой узнал, что достичь совершенства в любом важном деле, вроде снятия стружки, нарезания лапши, стрельбы из лука и поединка на мечах невозможно без применения философии и практики Дзен[2]. С присущим ему упорством Варсонофий раздобыл книги по Дзен-буддизму и с головой погрузился в глубины учения.

Теперь он часами пребывал в медитации, добиваясь состояний Дзуки-но-кокоро ("Дух, как луна") и Мидзу-но-кокоро ("Дух, как вода") и пытаясь услышать, как звучит хлопок одной ладони.

Техника плевка под влиянием дзенского "пустого сознания" совершенствовалась на глазах. К моменту начала нашей истории, когда мы встретились с погруженным в себя Прямо-в-Цель и спящим у его ног черным терьером Мавром, инструктор-кинолог на расстоянии в пять метров был способен поразить не только сидящую на стене муху, но даже летящего комара.

Роковая страсть Убийцы Джексона тоже зародилась в раннем детстве, но повинна в этом была на сей раз не бабушка, а толстый интеллектуал Марк Розенблохен семи лет от роду.

Коля Сёмушкин, будущий Убийца Джексон, справлял свой пятый день рождения. Гостей было много, в основном молодежь сопливого возраста и несколько близких родственников юбиляра. День рождения можно было бы счесть самым обыкновенным, если бы не две достопримечательности, отличавшие его от прочих Колиных именин. Одной из этих достопримечательностей был гость, а другой — подарок.

Гость, уже упомянутый Марк Розенблохен совершенно не вписывался в разбитную толпу заполнивших квартиру детей и казался представителем инопланетной цивилизации, приземлившимся среди дикарей острова Бора-бора. Он был очень толст и невероятно интеллектуален.

Сын знаменитого математика, Марк уже к шести годам изучил уравнения Максвелла и древнегреческий язык, чтобы читать в подлиннике Пифагора. Его начитанность не знала границ, а сдержанность и высокомерие могли бы посрамить агента ЦРУ, занимающего высокий дипломатический пост в небольшой банановой республике.

Но, как утверждают китайцы, свет всегда содержит капельку тьмы и наоборот. Нет совершенства, лишенного хотя бы чуть заметного изъяна. Не знаю, как относился уважаемый Марк к китайцам, но своим существованием он полностью подтверждал их теорию.

Как всякое совершенство, он имел один досадный недостаток. Это воплощение невозмутимости и интеллектуального превосходства не могло равнодушно взирать на торт "Трюфель", шоколадные конфеты с ликером и фигурный шоколад. В момент контакта Марка с подобным объектом внимательный наблюдатель мог бы отметить, что глаза юного гения приобретают слегка напряженное выражение, а уголки губ опускаются и едва заметно подрагивают, отражая мучительную борьбу, идущую между плотью и духом. Сомневаюсь, что в такую минуту Марк смог бы с обычной точностью вычислить энтропию[3] солнечной системы.