– Не стрелять! В ответ только! У нас нечего брать… У нас ничего нет…

В прицел были хорошо видны все стрелки, одного – двух можно было снять не напрягаясь, дальше – как повезет. Перекрестье прицела замерло на лбу одного из них, лежащего прямо по ходу нашего движения – пожилого, коренастого, усатого. В руках у него была винтовка для охоты на оленей – не боевое оружие, но и с ним дел наделать – запросто. На бандита этот мужик совсем не был похож, скорее на фермера. Да и прочие были похожи скорее на «гражданских стрелков», на людей, которых нужда заставила взять в руки оружие – но не на бандитов…

Через минуту, показавшуюся мне, по крайней мере, часом, нас внесло под мост. Никто так и не выстрелил – ни мы, ни они…

Город остался позади. Остаток пути по Новому Орлеану мы прошли относительно спокойно. Бандитов больше не было – зато почему-то резко выросло количество одержимых. По обе стороны реки в районе Олд Аврора и дальше их было не просто много – их было очень много. На повороте реки, слева мы видели стаю, в которой было больше ста особей. Через месяц после начала катастрофы они уже больше походили на обезьян, нежели на людей. Спустя несколько дней после катастрофы обычного человека от одержимого можно было отличить лишь повадками и грязной, испачканной в крови одеждой. А сейчас – одежды на одержимых уже не было, кожа скрылась под коркой грязи и крови, густо росли волосы по всему телу. Передвигались на четвереньках они едва ли не чаще, чем на двух ногах. Уже появились вожаки стай, у каждой стаи появились ареалы обитания. Мы все стремительнее проваливались в каменный век…

Сейчас мы шли по Дельте – именно так, с большой буквы «Д» этот район назывался. После Нового Орлеана начинался район байю. Байю – это нечто среднее между озером и болотом. Зеленая, стоячая, вонючая вода, влажность такая что рубашку выжимать можно. Земли в обычном понимании этого слова здесь нет – провалиться и утонуть можно в любом, даже самом безопасном на вид месте.

Вся жизнь здесь была сконцентрирована около реки. Если посмотреть на карту – то все поселения на этой огромной «территории болот» располагались по оба берега реки, в болотах жизни не было. Больших, как в Техасе полей, на которых садили пшеницу здесь не было – только небольшие, отвоеванные у болота куски, перемежающиеся большими и малыми байю. По берегам шли дороги – двадцать третья и тридцать девятая, а по правому берегу – еще и железная дорога. Каждый город одновременно был и маленьким портом, рыбачьим или даже грузовым. Старые, деревянные лодки, рыбацкие катера и яхты мерно покачивались на воде, все строения были в основном деревянными – как и пятьдесят лет назад. Время здесь, как и во многих других местах Юга текло иначе – спокойно, неторопливо, с достоинством…

Где то жизнь вымерла, где-то – в маленьких, на несколько сотен жителей, городках хозяйничали одержимые. В одном месте жителям удалось организовать оборону – и ниже и выше города были построены баррикады, в самом городе виднелись вооруженные всадники и просто люди с оружием. Нас пропускали не стреляя…

Когда прошли примерно треть устья Миссисипи, в голову закралась мысль: не может быть, чтобы проскочили это место спокойно, без стрельбы. Здесь и до катастрофы лихих людей хватало – браконьеры, беглые зэки, перевозчики наркотиков. Дальше из относительно крупного был только Порт Сульфур и все. И только я это подумал – началось…

Первым появился звук. Странный, совсем нетипичный для болот звук – как будто звенит огромный комар на высокой ноте. Или работает бензопила, на такой звенящей, выворачивающей душу ноте. Местность хорошо скрадывала источник звука, сразу определить, откуда он доносится, было невозможно. Я полез наверх, оглядеться – и тут метрах в трехстах впереди нас, на дорогу выскочило это…

Большая, широкая платформа с плоским дном, на ней стоят кресла. Сзади – мотор от легкого самолета с большим, почти вертолетным винтом и высоко поднятое сидение водителя. Получается – прогулочный аэроглиссер, лучшее средство для передвижения по болотам. Неважно, что впереди – болото, твердая земля или вода – аэроглиссер пройдет везде, даже не снижая скорости. Эта сволочь обладает преимуществом в скорости и в маневренности перед всем, что только можно представить в этих местах…

– На два часа! – первым ее заметил Мик, я отвлекся, обозревая другой сектор. Мне почему то показалось, что он и позади нас…

На аэроглиссере было человек пять, хотя рассчитан он было человек на шестнадцать, большая, туристическая модель. Он не выехал – он выскочил на берег, проломившись через кустарник, и плюхнулся в воду, поднимая тучи брызг. Пересек водную гладь перед нами – и начал закладывать вираж, явно заходя для атаки…

– Блокируй управление!

Одному мне точно не справиться, эта сволочь слишком быстра и маневренна…

Выскочил из рубки, не спустился – а спрыгнул вниз, рискуя свернуть себе шею или вывалиться за борт. Снайперская винтовка, которая была у меня в руках, здесь не была нужна – здесь нужна была штурмовая винтовка с оптикой небольшой кратности. И – немного везения…

АК лежал на кровати, рядом – магазинов несколько снаряженных к нему. Пока лихорадочно добивал разгрузку – патронов на эту каракатицу много потребуется – с глиссера открыли огонь. Очередь словно отбойным молотком простучала по борту, сверху ответил пулемет двумя короткими очередями, потом еще одной подлиннее – и снова короткой. Вой двигателя глиссера становился все громче – зараза шла на нас, с нее снова начали стрелять из автомата, да еще пара дробовиков подключилась. Сухие, которокие очереди М16, перемежающиеся раскатистым гулким буханьем двенадцатого калибра. Когда засовывал на место последний магазин – дробь с противным хлестким звуком ударила по открытой двери в каюту – но не пробила ее. От неожиданности я грузно грохнулся на пол…

Похоже, охотники на уток, со своими длинноствольными помповиками с дробью. Экологически чистой, так ее, стальной. Но все равно опасно – они привыкли попадать по малоразмерной цели, размером с летящую утку, на большой дистанции. А прилетит, скажем, в лицо заряд дроби – мало не покажется…

Я выполз из каюты, прикрываясь толстой сталью борта буксира в тот самый момент, когда он проскочил мимо на скорости, обдав нас брызгами и потоками воздуха от мотора… Сейчас пойдет на разворот…

Вскочил – пока эта тварь разворачивается, их стрелки стрелять не смогут – нас защищал огромный винт глиссера, попадешь по нему – машинка накроется. Не сразу но накроется. Фора по времени небольшая – секунд десять – но за это время вполне можно найти себе более-менее подходящее укрытие и приготовиться к новому заходу…

– Цел? – заорал я

– Есть немного… – послышалось сверху… Мать твою…

– Стрелять сможешь?

В ответ раздалась нещадная брань, из которой я ронял, что мой старый друг Мик готов отстрелить яйца всем тем придуркам, что катаются сейчас на этих каракатицах, оттрахать их и всех их предков до седьмого колена, а потом зажарить их на медленном огне. Уже радует…

– Идут! – Мик сидел выше меня, и ему было лучше видно…

Глиссер развернулся – одной из проблем таких машин была инерционность, связи с поверхностью у него почти не было, и развернуться на пятачке он не мог. Но сейчас он развернулся – и снова шел на нас…

Встав на колено, я прицелился – глиссер догонял нас, его скорость была раза в четыре выше нашей. Поймав тот момент, когда один из стрелков – белый, в охотничьих камуфляжных брюках, голый по пояс (как мошкара только не зажрет…), с ружьем на мгновение оказался в прицеле я нажал спуск. Автомат стукнул двумя быстрыми выстрелами – и, по крайней мере, одна из пуль попала точно в цель. Грудь «охотника» залило красным, тот начал заваливаться вниз и назад, выпустил ружье – оно ударилось об ограждение винта и улетело в реку… Достаточно…

Упал на палубу, перекатился, чтобы уйти от ответного огня – и вовремя. По тому месту, откуда я стрелял, ударили ружье и автомат. Если дробь сталь борта не пробивала – то автоматные пули дырявили только так…