Так вот, загубив бутылку настойки без какой-либо закуси, гном предложил мне прогуляться до ближайшей лавки артефактов. Признаюсь, к этому моменту я уже чуть захмелел, но на прогулку согласился. Все же меня терзали амбиции. Ведь до этого момента босс меня фактически не замечал, а тут проявил внимание, — был шанс заслужить уважение и завести полезные знакомства. Увы, тогда я еще не знал, что такое уважение гнома-банкира, но об этом после.

Артефактчик оказался мужиком правильным. О том, как ведут дела гномы, он знал и был всеми руками «за». Понятное дело, мы выпили еще раз, к счастью, в этот раз на троих, но опять же без закуси. К середине дня меня уже прилично мутило, да и сам гном хоть и был «стекл как трезвышко», но улыбка с его лица уже не сходила. Слово за слово — мастер предложил нам сделать индивидуальную работу, не тот стандартный медальон-кругляш, а какую-нибудь оригинальную форму для хранения печати. Гном, понятное дело, выбрал себе молот, ну а я, выхватив из сумки лист пергамента, сделал набросок и через два дня стал счастливым обладателем двух попугаев, один из которых теперь стоит на столе моей секретарши. Вот так все и произошло. И это стало моим первым шагом на пути к завоеванию уважения в данном заведении.

Следующим шагом стало следование железному правилу «не воруй», и не просто «не обсчитывай клиента», а «не смей даже пера казенного из помещения вынести». Но с этим никаких проблем не возникло. Добряк крепко вбил в мою голову, что мелкое воровство — позор для нашего искусства. Если по-крупному, казну там взять имперскую или хранилище рода, то вперед, а с золотой мелочевкой, весящей меньше десяти килограммов, и связываться не стоит. Собственно, тот разумный, кто сумел справиться с искушением, уже возвышался в глазах гнома. Еще одна важная черта — профессионализм. Ну, мои переводы всегда отличались повышенной точностью. Также большое значение имеет пунктуальность, причем возведенная в абсолют: опоздал на минуту — считай плюнул в лицо боссу. Поэтому как бы ни складывалась моя студенческая жизнь, но на работу я всегда приходил на полчаса раньше и уходил с нее на час позже, хотя последнее было связано с несколько иными обстоятельствами.

Ну и последнее качество отличного работника, напрямую связанное с древнейшими традициями полуросликов, — умение пить. Если вы считаете себя знатоком в этом деле, но прежде никогда не садились за стол с бородатым представителем подгорного царства, спешу вас огорчить: вы ни демона не ведаете о выпивке. Увы, я считал себя умеющим. Две декады назад я убедился в том, насколько заблуждался относительно своих талантов. При упоминании о том дне, вернее, о трех очень трудных днях, я до сих пор начинаю зеленеть и рыскать глазами в поисках ближайших кустов.

А начиналось все довольно безобидно. В один пасмурный, но тем не менее приятный денек управляющий вызвал меня к себе. Я тогда пытался вспомнить, в чем же так сильно провинился, что меня на ковер вызвали, но дело оказалось в другом. Гном протянул мне лист, где было написано, что по особым причинам, не подлежащим разглашению, я вынужден отсутствовать на занятиях. Графа, где были указаны сроки действия универсального пропуска, была пропущена, хотя внизу красовались подпись и личная печать учителя. На мой вопрос, в чем проблема, гном лишь велел следовать за ним.

Далеко идти не пришлось, все же банк в центре города, откуда до любой важной точки рукой подать. И как-то так получилось, что с этого момента мои воспоминания приобретают обрывочный характер. Помню, как заходили в самую богатую гостиницу столицы, помню, как заказывали обеденный зал, где и заключалась сделка. Я, понятное дело, выступал в роли переводчика. Всего от банка пришли пятеро разумных — четверо полуросликов и один студиозус. Через полчаса в зале появились и другие представители людского племени, являющиеся второй стороной. Там было человек десять, все благородные — люди одного из герцогов, который недурственно поднялся на недавней войне и теперь стремился вложиться и потратиться.

Процесс начался с обильного завтрака-обеда-ужина. Когда все наелись от пуза, пошел рутинный торг, затянувшийся до поздней ночи. В итоге все остались довольны. Герцог полагал, что выиграл немного процентов со сделки, а гном подсчитывал барыши и радовался, как ловко он обхитрил наивного человечка. Но золото золотом, а традиции традициями. Сделка была чрезвычайно крупной, и поэтому отмечали ее так же — по-крупному. В зал выкатили три бочки настойки, на столе снова появились различные кушанья. В дальнем углу неожиданно возникли барды с менестрелями, а свободную площадку заняли танцовщицы.

Все выпили (отказаться — смертельно оскорбить гномов), закусили (к счастью, было чем), опять выпили. Потом стали приставать к танцовщицам. Приставали вроде не очень грубо, но леди все же нас покинули, так и не осчастливив никого согласием приятно провести время. Еще раз выпили. Уже не закусывали, но тосты произносили. Тут у меня в голове возник легкий туман, но память пока работала. Когда первая бочка опустела на три четверти, гостям показалось, что музыка играет слишком тихо, попросили прибавить. Снова не понравилось. Снова выпили. Потом стали приставать к музыкантам, уже весьма грубо и совсем с другими предложениями. Потом была драка, в которой герцог получил фингал, но все же победа осталась за нами. Горе-менестрели, собрав щепки, некогда являвшиеся их инструментами, убрались вслед за танцовщицами.

Опять выпили, уже без тостов. Пустую бочку, занимавшую, как нам казалось, слишком много места, выкинули в окно. Потом туман сгустился… Дальнейшее воспоминание — мы пьем все в том же зале в обнимку с офицером стражи, управляющим и герцогом. Так мы вчетвером прикончили еще несколько чарок. Снова провал… И вот мы уже всей толпой, человек тридцать, поем какие-то песни. Опять темнота. Приехали гвардейцы герцога, попытались забрать нанимателя. Была драка, потом выпили, герцог уехал, точнее, его вынесли слегка пьяные гвардейцы. Почему-то ночь все никак не кончалась, в зале народу уже почти нет, лишь мы впятером, гномы да я. Все еще пьем. Снова провал… Я стою напротив управляющего, без рубахи и ботинок, в одних штанах, гном тоже скинул все ненужное. В общем, мы поспорили, кто сильнее на кулаках. И вот что я помню точно — как же меня знатно отметелили! Самого полурослика я задел всего пару раз, но не сдался, хотя мое лицо больше напоминало чернослив. Потом очередной провал… Очнулся я у себя в комнате. Все тело болело, голова трещала, а легкие наполнялись неизвестным смрадом. Оглядевшись, я пришел к выводу, что все то время, пока я самозабвенно дрых, организм пытался избавиться от гадости, что я в него вливал: итогом стали заблеванные кровать и пол. Сил хватило лишь на то, чтобы прибраться, потом снова отрубился. Пробудился оттого, что лоб нещадно ожгло холодом. Открыв глаза, увидел три до боли знакомые физиономии. Лейла прикладывала мне компрессы, Дирг где-то раздобыл слабенькое вино и отпаивал меня, ну а Лизбет соизволила не портить атмосферу ехидными уколами. Именно в тот момент я осознал, что могу считать этих людей своими друзьями.

На работу я пришел лишь через три дня. Лицо все еще напоминало один сплошной синяк, а из еды, кроме каши и супов, я ничего не ел. Управляющий, похоже, ждал меня и тут же вызвал к себе. Лия проводила меня сочувственным взглядом. Оказалось, гнома я задел ровно три раза, и все три раза попал прямым правым аккурат в левый глаз бородача. В тот знаменательный день начальник впервые налил мне обычного чаю и тогда же расщедрился на крепкое рукопожатие и заверения в том, что я один из самых достойных представителей человеческой расы. Допив чай, я вернулся на рабочее место и с чувством выполненного долга погрузился в ежедневную рутину.

— Тим, ты спускаешься или нет? — донеслось из амулета. — А то меня твои друзья сейчас растерзают.

— Уже в пути, — откликнулся я.

За окном все так же мело. Если не всматриваться, то казалось, будто стекло обволокло белым махровым полотенцем. Поднявшись со стула, я с наслаждением потянулся и еще раз оглядел кабинет. М-да, а раньше это помещение выглядело совсем непрезентабельно. Стол, стул да полка. Сейчас же здесь была фактически лаборатория сумасшедшего ученого. На бесконечных плоскостях в хаотичном беспорядке валялись исписанные листы пергамента, стопки книг подпирали потолок, а в дальнем углу покоились бесчисленные колбы, пробирки и различные алхимические аппараты. Последние я использовал не только для изготовления особых чернил…